Новая история Колобка, или Как я добегалась
Шрифт:
Что готовит нам четвертый?..
Мне ставили двойню. Двойню мы ждали. К двойне мы готовились. Читали умные книжки и мамские форумы. Первые для того, чтобы успокоиться и поверить, что двойня это не конец света. Вторые, чтобы тренировать нервы и не сойти с ума, когда этот не конец света на нас обрушится.
Беременность протекала без малейших осложнений. В тридцать четыре недели я по плану легла на сохранение и в тот же день мальчишки решили, что ну раз положили — значит пора.
На роды как на праздник! Все улыбаются и машут, только анестезиолог издевается — выгните, говорит, спинку кошечкой. Спинку ему, понимаете
“Первый!” — радостно объявил врач за синей шторкой и я залюбовалась нимбом от хирургических ламп на его шапочке. Почти сразу же воздух прорезал пронзительный детский крик, от которого сердце сжалось и резко защипало глаза.
“Второй!” — быстро сообщили мне, и второй крик вознес мою душу на небеса и одновременно низвергнул в пучины материнского ада.
А потом он сказал: “Ой”.
Ой.
Да-да. Так и сказал.
Не дай бог вам, люди добрые, однажды услышать “ой” от мужика, который только что достал из вас двух детей.
Возможно, он что-то понял. Вполне вероятно, по тому как задергался на аппарате мой сердечный ритм, выдавая предынфарктное состояние.
А потому губы его растянула улыбка, отчетливо проступившая даже под маской, и он радостно объявил:
— Да у нас сегодня акция! Родившим двоих — третьего в подарок!
Так я узнала, что, оказывается, при многоплодной беременности тройню иногда не определяют…
Когда я позвонила Адке, чтобы сообщить, что все прошло хорошо, дети здоровы, крепки и прекрасны, а еще их почему-то трое, но я предпочитаю пока что думать, что у меня галлюцинация от анестезии, она ржала. До слез, до всхлипов, сползая по стеночке.
И я даже сама почти поверила в эту теорию, пока мне не привезли три люльки.
— А это чей? — тупо спросила я, насчитав два голубых браслета и один розовый.
— Ваш! — невозмутимо заверила меня медсестра, кажется, почти готовая к такой реакции.
— Точно мой? — надежда еще слабо трепыхалась.
— Точно! — тут дама оскорбилась. — У нас все как в аптеке!
— Лучше бы было как в роддоме… — пробормотала я.
Ладно, в конце концов, мы же готовились к двойне. А тройня — это же всего на одного ребенка больше?..
Вот только негласно, в те моменты, когда в нашей жизни приключались какие-то серьезные и очень внезапные проблемы, мы с Адкой подбадривали себя одним и тем же лозунгом.
Роди двух мальчиков и получи девочку в подарок.
Мы справились с этим, а все остальное — ерунда.
Глава 3
— Доброе утро, Елена Владимировна! — Рита аж на своем месте подскочила мне навстречу.
Стоявший у администраторской стойки Мирослав, черти бы его взяли, Радомилович, обернулся и в который раз полыхнул такой улыбкой, что даже мое, закаленное тремя синеглазыми монстрами сердце, дало сбой, запнулось и забыло куда шло. Что-то я за вчерашний день так и не привыкла к этому оружию массового поражения. Попыталась припомнить, улыбался ли он так той ночью или “это бизнес, детка”, но воспоминания увильнули от улыбки куда-то в сторону…
— Прекрасно выглядите, Елена Владимировна!
Ну, да, ничто так не красит женщину как ночь, проведенная в бессоннице и тяжких размышлениях над морально-нравственными дилеммами, ранний подъем и война с капризничающими детьми.
Тройняшки с утра сегодня были несносны просто на редкость. Одеваться — не хочу, умываться — не буду, есть — это вообще лишнее.
Хотелось умереть, но вместо этого я ответила господину Азору снисходительно-благосклонным кивком, пронзила Риту и ожидающую начала пересменки Анну взглядом “все-помнят-инструкции?” и только тогда обратилась к гостю.
— Доброе утро, Мирослав Радомилович! — щедро разбавив голос медом, взялась я за обязанности старшего администратора. — Как вам спалось? Всё ли вас устраивает в вашем номере? Не замерзли?
Последнюю фразу я пропела отчетливым тоном “тепло ли тебе девица, тепло ли тебе, красная?”.
Правильно, взбодрись. Ты сможешь! Никаких “я сейчас сдохну!” Сдыхать — только в своем кабинете за закрытыми дверями, дабы не портить видом унылого трупа главный вход!
— Благодарствую, Елена Владимировна, сервис на высшем уровне. А еще вы вчера так стремительно исчезли сразу после прогулки, что я не успел поблагодарить вас за прекрасно организованный досуг.
Он стоял, слегка опершись на стойку локтем, и разглядывал меня открыто и дружелюбно. Я видела, как обе мои девицы украдкой нет-нет да стреляют глазами, но тут же дрессированно отводят взгляд.
Я бы тоже с удовольствием попялилась, но по другой причине.
К сегодняшней моей бессоннице дети имели только косвенное отношение. Я ворочалась полночи, мучаясь лишь одним вопросом — сказать или не сказать?
С одной стороны, он все же отец и имеет право знать. С другой, а на фига ему это знание, он без него прекрасно жил, судя по всему! С третьей, он, возможно, захотел бы участвовать в жизни детей. А для них знание того, кто их отец — тоже на пользу. И меня избавит от неудобных вопросов или вранья. С четвертой, я сама-то не знаю, кто их отец! Что он за человек. Обстоятельства знакомства, вроде как, намекают, что не последняя сволочь, но…
Копания в интернете информации дали мало. Удалось выяснить только, что в Азоринвест Мир работал еще до нашего знакомства (интересно, он в те времена на деловые встречи тоже бритый, с серьгой и черепом являлся?). Ольга ему приходилась сестрой-близняшкой, а Всеслав — племянником. А вот информации о нынешней должности Мирослава Радомиловича нигде не значилось, тогда как Всеслав занимал почетный пост директора отдела регионального развития. И мне все же было донельзя любопытно, как так вышло, что старшие родственники оказались в подчинении у младшего.
— Благодарю, — я благосклонно кивнула, отчаянно жалея, что Макс таки пресек шатуна. В идеале еще Филлипыча было бы подговорить сани опрокинуть в сугроб для поднятия бодрости духа. Этот умеет. Но в них были еще я и любимый начальник. — Я сейчас могу быть еще вам чем-то полезна?
— Елена Владимировна, вы мне всегда полезны! — негодяй обворожительно улыбнулся, отклеился от стойки и двинулся в мою сторону.
Припомнив вчерашние целования, я нервно засунула руки в карманы пуховика, но все равно от этого сокращения дистанции, от парфюма, вновь окутавшего меня мягким облаком, от всего… вот этого вот! — пальчики на ногах самопроизвольно поджались, кое-что другое поджалось тоже, как бы вопя “Да-а-а! Мать, я знаю этого чувака, у нас с ним был лучший секс в жизни! А еще, между прочим, последний за четыре года!”.