Новая кровь
Шрифт:
Ганс достал мешочек и вручил его удивленному Теретаффу. В мешочке что-то звякнуло.
— Это от Мигнариал, — сказал Ганс хозяину дома.
— От… Мигнариал? — теперь уже глаза Теретаффа подозрительно заблестели влагой.
Ганс предпочел сделать вид, что он этого не заметил. Он лишь кивнул:
— Она настояла на своем. И правильно сделала. Она сказала, что это для вас и для ее сестер и брата. Это, э-э… фиракское золото, Теретафф. Именно золото, потому что я не мог бы нести много монет. Но теперь вы можете пойти в какой-нибудь приличный банк и поменять его на здешние монеты с изображением пламени.
Теретафф улыбнулся, потом рассмеялся, а потом, к его
— А теперь мне пора идти, — Ганс сглотнул. — Понимаете — назначенная встреча…
— Молодой человек! Ганс еще раз сглотнул.
— Мое имя Ганс, сударыня.
— Значит, Ганс. А меня зовут Мегера. Тебе известно, что я старшая амушем; первая среди С'данзо по силе Дара. Я знаю, что Лунный Цветок любила тебя, и Мигнариал… ну ладно. Надо признаться, прежде ты мне был совершенно не интересен. Но теперь — дело другое. Можешь считать меня своим другом, Ганс.
В наступившей тишине Ганс снова гулко сглотнул. Он ни за что не подал бы виду, что польщен, но не мог отделаться от мысли, что происшедший случай в чем-то сродни тому, когда его назвал другом принц-губернатор. Потом он как-то внезапно вышел из оцепенения, и на лице его появилась прежняя дерзкая усмешка.
— Но мой род занятий не изменился, Мегера! Пожилая женщина прищурилась.
— Что-то слабо верится! Наша общая подруга доверила тебе мешок с деньгами для ее отца, и ты принес его, проделав долгий путь.
Черт подери!
— Э-э… ну, это совсем другое. Не говорите никому, ладно!
— Что именно? Ганс пожал плечами.
— Я забочусь о своей репутации.
— Но, молодой чело… но, Ганс, ведь это скверная репутация!
Ганс кивнул.
— Да, Мегера. Но это моя репутация. Джилиль, которая стояла между отцом и пожилой С'данзо, положив руки им на плечи, отчетливо хихикнула. Мегера покачала головой.
— И тем не менее я не отказываюсь от своих слов. Ты можешь считать меня своим другом, Ганс.
— Я это запомню. А теперь мне нужно идти. Уже выходя, Ганс услышал голос Мегеры:
— Ну что ж, Джилиль, давай еще раз проверим, действительно ли то, что ты видела, было Видением…
Ганс заспешил прочь, на ходу подзывая Нотабля. Он думал о значительной сумме денег, которую втайне оставил тому фиракскому банкиру для Мигнариал, для его ненаглядной Мигнариал…
Он нашел себе приличное местечко для жилья в Красном Дворе Лабиринта и расположил к себе владельца дома, выложив несколько монет в качестве задатка. Силки, горячая и готовая на все, предложила испробовать, какова тут кровать; но Ганс просто не мог заниматься любовью сразу после того, как побывал у родственников Мигнариал. Но и признаться себе в этом он тоже не мог. Потому Ганс указал Силки, что ей нужно подыскать работу, и они отправились на поиски. А после полудня Ганс как-то вдруг понял, что не имеет ни малейшего намерения жить с этой медноволосой девушкой и не хочет расставаться со своим одиночеством, к которому успел привыкнуть за время пребывание в Суме. Ну ладно, уж с этим-то он может справиться; он к Силки не приклеен, да и она явно не в восторге от Лабиринта, естественной среды обитания Ганса.
Он поддался на настойчивые просьбы Силки купить дыню. Нарезая дыню, Ганс заметил, что деревянная рукоятка его любимого ножа разболталась.
— Проклятие!
Потом Ганс заметил, что Силки дружески болтает с другим постоянным покупателем торговца-разносчика, каким-то ранканцем. «Отлично!» — подумал Ганс и без малейших угрызений совести двинулся прочь. Силки — это всего лишь Силки, мимолетное увлечение, а вот разболтавшийся нож — это действительно серьезное дело. Воспользовавшись переулками и проходными дворами, Ганс вскоре очутился на Кожевенной улице. В трех кварталах от «Кабака Хитреца» располагалась сыромятня Зандуласа; чтобы найти ее, достаточно было довериться собственному нюху. А уже рядом с ней находилось не менее загруженное работой заведение Чолли. Чолли Клеевар был человеком заметным. Полное его имя было Чолландер, но так его называла только собственная жена. Чолли выполнял в Санктуарии множество полезных услуг, в том числе и изготавливал клей. В городе, где с восходом солнца регулярно обнаруживались свежие трупы, которые, как правило, так и оставались никем не востребованными, тот, кто использовал их и, таким образом, являлся независимой службой по сбору трупов, был, несомненно, очень ценным человеком. Если подумать, то деятельность Чолли целесообразнее всего было бы и вправду назвать «оказанием услуг».
Человек с комплекцией медведя и животом размером с пивной бочонок приветствовал Ганса сердечно, но с легким удивлением.
— Чему обязан твоим появлением после столь долгого перерыва, а, Ганс? Сколько тебя не было, год или больше?
Сейчас в пахучей и обычно суматошной мастерской находился один только Чолли; два помощника были, видимо, отосланы куда-то с поручениями. Вероятно, относили то ли заказанный клей, то ли какие-нибудь другие продукты деятельности Чолли. Может, краденые драгоценности, а может, слегка поношенную одежду. Или парочку скелетов. Или, может, красивые длинные волосы — из них получались неплохие парики.
Ганс коротко и без особых подробностей объяснил Чолли, где он был.
— Я и понятия не имел, Ганс! Да, кстати, ты ведь ушел еще до появления в городе чертовски сексуального ранканского гладиатора, так?
— Как это гладиатор может быть се… — а, это ты о Ченае? Мы с ней… гм, встречались.
— Да ну? Странно, что ты не усмехнулся при этих словах, Шедоуспан. Госпожа Зазнайка наверняка либо оскорбила тебя, либо попыталась убить, либо затащила в постель. А может, и то, и другое, и третье.
Ганс стиснул зубы.
— Затащила в постель. Она как-то подцепила меня, пригласила домой, а там уже дело дошло и до постели. Ченая отлично выглядит и гибкостью не уступает кошке — надо отдать ей должное. Но постель — это другое дело. В этом плане она мне не понравилась, и мы решили впредь этим не заниматься. Я предпочитаю нормальных женщин.
Чолли отметил, с каким выражением лица и каким тоном это было сказано. Как человек благоразумный, он принял сказанное к сведению, кивнул и промолчал. Потом Ганс положил на прилавок поврежденный нож, и огромный хозяин мастерской тут же перешел к профессиональным обязанностям. Чолли ухватил нож своей здоровенной рукой, осмотрел его, дважды хмыкнул и пожал плечами.
— Делов-то — раз плюнуть, Ганс. Просто починим этот подарочек, — сказал Чолли, одновременно принявшись за работу. — Воспользуемся «сухой кнопкой». Это особый сорт клея. Я сам его сделал. Склеивать нужно под гнетом, — он тихо заворчал. Человеку с габаритами Чолландера Клеевара редко попадалась задача, достаточно трудная для того, чтобы заслуживать громкого ворчанья. — Вот так. Теперь мы накладываем слой «сухой кнопки» и даем ему высохнуть. Нам не придется долго ждать. Я уже много лет знаю этот старый нож. Действительно, превосходное лезвие! Кстати, а ты не привез ничего из Фираки?