Новая Россия, или, это мы, оба-двое!
Шрифт:
Сергей взял деньги и вышел за дверь. Наталия же развернулась и пошла в комнату. Закончив порядок, она села в кресло и обратила внимание на небольшую тонкую папку, лежавшую на журнальном столике. Ей стало любопытно. что там могло быть, и на правах временной хозяйки смело взяла её и развязала тесёмки. В папке было несколько листов бумаги с напечатанным на них текстом. Наталия взяла первый из них, и стал читать, слегка покачивая головой. Заголовка не было, по-видимому, автор ещё не решил его поставить. А сам текст был довольно интересен, даже начало заинтриговало Наталию, которая с головой ушла в чтение. Сам же текст начинался так:
"Иван Михалыч вполне заслуженно пользовался среди своих коллег уважением и, не побоюсь красного словца, здоровой завистью,
Глава шестая. Михалыч
Иван Михалыч вполне заслуженно пользовался среди своих коллег уважением и, не побоюсь красного словца, здоровой завистью, которой можно завидовать человеку, своими руками сотворившему себе родному, дорогому и любимому полновесное человеческое счастье. Материальность счастья, которое Иван Михалыч лепил всю свою сознательную жизнь, а также его личные качества не случайно усадили в весьма почтенное кресло. Слава Богу с начала нового тысячелетия, со времен полной победы демократии, он мог смело расслабляться, а временами - в кругу хорошо связанных общими делами людей - вспоминать об ошибках молодости.
Изредка вспоминались и дружки по запрещенной ныне партии, членом которой ему приходилось состоять, как он искренне верил нынче - насильно. С содроганием вспоминал он партийные собрания, где приходилось произносить ничего не значащие здравицы во имя тех, кого сейчас вычеркнули изо всех учебников истории. К счастью, нашлись на его пути хорошие люди, отвадили, открыли глаза, и понеслась его жизнь по правильному руслу, хозяином которой стал Великий Лунный Заяц, повелитель Зелёного Змия и Укротитель неверных. Вообще-то, эта формулировка была насквозь неофициальной, но частенько употреблялась в качестве официальной титулатуры, причём, сие произведение разрешалось дополнять, изменять, но ни в коем случае не изменять смысла.
Пару раз вспоминались встречи в местной пивной, куда они частенько хаживали после очередного шабаша, где обсуждались будущие глобальные перемены. Особенно обострились чаяния перемен после закрытия винного отдела в центральном гастрономе, аккурат до приезда Великого Лунного Зайца. Правда, в то время Заяц был даже не зайцем, а зайчонком, но амбиции имел неимоверные и обещал направо-налево, панимашь, истребить, вырвать основы, утвердить, поощрить, растерзать, и всё остальное, что вашей душе угодно, лишь бы пошли за ним, родимым, хоть на край света.
Многие годы руководящей работы и неиссякаемой любви подельников по генеральной линии "Партии единого социального неравенства" залуженно дали ему хлеб насущный, включая такие мелочи, как осетринка, икорка красная, да чёрная, буженина, наливки, конъяки, колбасы копчёные, ананасы с рябчиками – словом, всё, что твоей душе угодно. Заслужил человек, чего там говорить. Однако, будучи по своей природе человеком огромной, можно сказать, феноменальной скромности, Иван Михалыч богатством своим не кичился и на показ не выставлял. Зато любил набираться пескариной мудрости и других тому же учил.
Стоит ли упоминать, что за это неоднократно был восхвален в газетах и оклеветан завистниками. Столь явная любовь и внимание простого народа не могли остаться без ответа и потому Иван Михалыч старался при всяком удобном случае ответить взаимностью. Где бы не случись митинг какой, али сборище людное, как он тут как тут: и сразу же скромная торжественная встреча, цветы, рукопожатия , небольшая пламенная речь, ответный рёв восторженной толпы… в общем, все как положено при развивающейся демократии. Порой, но не реже двух-трёх раз в неделю одна из местных многотиражек разражалась хвалебной статьёй, или мёдоточивым письмом некого верноподданого или интеллигентика, в котором они выражали свою любовь и клялись в верности проводимого им курса. Не забывали и о критике –чуткой и доброжелательной, совсем не похожей на безобразные, полные желчи и яда выпады.
Не раз и не два благодарил Иван Михалыч потусторонние и всесторонние силы за то, что в бурное и столь необходимое некоторым лицам время, не стоял в сторонке, что он первым в околотке поддержал борьбу с привелегиями, недостойными для истинного слуги народа и пересел с обкомовской "Волги" на демократичный "Мерседес". Столь смелый шаг вызвал в обществе огромный резонанс, Иван Михалыча тут же окрестили "зерцалом чести и бескорыстия". Данный титул Иван Михалычу пришёлся по вкусу, хотя виду и не показал, дабы не вызывать всяческих кривотолков, каковые порой случаются и в наше время, а в то тем более. Но при нужных люждях якобы ненароком обмолвился, что сей титул лучше подходит самому лунному Зайцу. З а что был допущен к целованию барской руки с последужщим повышением и возвышением.
Когда же наступил долгожданный день скидывания цепей тирании и тоталитаризма м стало модным клеймить красно-коричневых, заливаться горючими слезами над останками зверски замученных Романовых, Иван Михалыч со товарищи стал под шумок прибирать к рукам всё, что находилось в пределах досягаемости. Подобно своеим кумирам, включая и Великого Рыжего, он восклицал: "Приватизация, полная ваучеризация нашей страны и её дебилизация – есть залог процветания и успеха!" И ведь он, как оказалось, был прав. Когда бешеные процессы инфляции съели за короткий миг все накопления россиян, а Лунный Заяц изъявил желание лечь на рельсы, дабы таким методом устрашения остановить обнищание народа, обалдевший от постоянного изумления народ покорно последовал в предназначенное ему стойло, где и пребывал поныне.
Мало-помалу прошлое стало забываться и всё реже напоминало о себе. так что выглядывая из окна своего любимого "600-го" он брезгливо морщился при виде людей, плохо одетых и чего-то требующих. по его глубокому убеждению, они абсолютно не понимали прогрессивности и важности происшедших перемен, а значит и не имели никакого права возмущаться. "Не может быть так, что всем сразу хорошо, кому-то должно быть и плохо", оправдывался он и давал знак водителю прибавить скорость. А однажды, перебирая свои вещи, он обнаружил в заднем кармане брюк напоминание о прежнем – замызганный и потрёпанный партбилет. После чего организовал его торжественное сожжение данного свидетельства поползновений красно-коричневых на ценности свободного образа жизни. Стоит ли упоминать, какой восторг это вызвало в сердцах простых граждан? От чувства собственной значимости голова слегка кружилась, и он постепенно стал задумываться о сенаторской тоге.
В результате всего вышеописанного, жил-поживал себе Иван Михалыч, ни в чём себе не отказывая, в ус не дул, попивал мёд-пиво под икру с разносолами, как вдруг, откуда не возьмись, появился чёрт. Представьте себе – чёрт ! Самый настоящий, со всеми присущими ему атрибутами – рогами, копытами и хвостом. Из самых последних приобретений, вносивших некий диссонанс в классический образ врага душ человеческих, были длиннополый сюртук, да пенсне на длинном горбатом носу. Всё вместе придавало незваному гостю вид пропившегося прощелыги-банкира, заехавшего к соседу похмелиться с утра. Кстати, именно так Иван Михалыч по первости и подумал, даже поразмыслил немного – чего это ради вдруг банкиры начли шляться с раннего утра к нему в спальню? – как вдруг, безо всяких прелюдий чёрт отвесил ему довольно увесистую плюху. От такой неслыханной наглости и беспардонности у него чуть даже инфаркт не случился, но второй шлепок, пожалуй, слегка посильнее, мгновенно привёл его в чувство. Естественно, Иван Михалыч очень искренне и глубоко обиделся – представьте себе сами, что в вашу квартиру с утра заявляется чёрт и ничтоже сумняшеся хлещет вас по щекам. Тут любого проняло бы, факт. Обида распирала всё его достоинство и он собрался было рявкнуть на непрошенного гостя, как вдруг в горле неприятно запершило и вместо грозного рыка вырвалось какое-то сипение. А чёрт тем временем сидел в кресле, развалившись совершенно по-хозяйски и нагло, в упор разглядывал Иван Михалыча. Выждав небольшую паузу чёрт ухмыльнулся и с гаденькой ехидцей в дрожащем голосе осведомился: