Новая Земля
Шрифт:
Пожребиюпервойвыпало гадать Насте. Она, словно чего-то испугавшись, отпрянула в
темный угол и замерла; покусывала ногти. Потом крепко сцепила пальцы, прикусила губу и с каким-то страхом и в то же время с надеждой смотрела на свою скорлупку. Миха зажег спичку - Настя неожиданно вздрогнула и сжалась. "Нет-нет, не надо, - умоляли ее глаза, - я не хочу знать правду, которую вы мне и себе хотите открыть. Погасите спичку! Нет-нет! Зажигайте же скорлупку. Почему медлите? Нет-нет, не надо!"
Миха деловитым, будничным жестом стал подносить
– кричал я в себе. Крутись, крутись, дорогая скорлупка! Лучше пусть моя не закрутится, но Настина должна обязательно закрутиться!" Я догадывался, на кого она гадала - Олегу Петровских; я давно заметил, как нежно она на него смотрит и краснеет, встречаясь с ним взглядом.
Миха отдернул руку со спичкой - скорлупка сильно, с искрами закрутилась. Настя, стыдливо прикрывая лицо руками, улыбалась. Она посмотрела на нас, и мы поняли, что она счастлива.
Гадали Лене. Она изо всех сил притворялась, что ей совершенно безразлично, что скажет скорлупка. Лена шумно играла с кошкой, однако как сестра зорко следила за каждым моим движением - я устанавливал и поджигал скорлупку. И она - не закрутилась. Мне было жаль Лену и хотелось ее утешить; мне казалось, что скорлупка не закрутилась по моей вине - быть может, я что-то не правильно сделал.
Лена, громко напевая, спустилась с полка, резко отбросила кошку и сказала:
– Ерунда все это. Я ни на кого не загадывала. Вот так-то!
– И зачем-то показала нам язык. Однако через полчаса в постели она тихо всхлипывала в подушку.
Потом гадали Люсе. Как только в первый раз я увидел эту девочку, я заметил за собой странное желание: мне очень хотелось ей понравиться. Я всегда искал в глазах Люси оценку. Она иногда задерживала на мне взгляд, и как только я отвечал ей своим, она низко опускала глаза и слегка краснела. "Я ее люблю?" - неожиданно для меня прозвучал во мне вопрос, но я почему-то побоялся на него ответить. Вспомнилась Ольга, и в моем сердце стало тяжело.
Миха установил скорлупку. Люся - эта скромная, застенчивая девочка! неожиданно смело подняла на меня глаза. У меня резко, но приятно вздрогнуло в груди. Меня смутила странная смелость ее взгляда. Яопустилглазаи зачем-то полез в карман; достал болт икрутил его в руках. Я, наверное, покраснел. Скорлупка закрутилась сильно, с искрами. На лице Люси не произошло никаких изменений, но я чувствовал, что она довольна. Я был уверен - гадала на меня.
Когда мы спускались с полка, наши взгляды снова встретились, и я угадал в полумраке на ее губах улыбку.
ЧАСЫ
На следующий день мама, отец, Люба и брат уехали домой, а меня с сестрами оставили на неделю погостить.
В кухне висели старинные часы с кукушкой; они сразу привлекли мое внимание, точнее, заинтересовала
– Как внутри все происходит?
– спрашивалясебя,прохаживаясь взад и вперед возле ча-сов.
– А может, кукушка живая?
– Но я иронично усмехался. Лазил вдоль беленой стенки, заглядывал в механизм и пачкал нос и одежду известкой.
– Как кукушка узнает, что надо выскочить и прокуковать столько раз, сколько показывают стрелки?
Скоро - двенадцать дня. Должна, как обычно, показаться кукушка. Я подошел к часам поближе и стал ждать. Шумно распахнулись ставенки, и черная блестящая кукушка шустро, словно ее кто-то вытолкнул из убежища, выскочила и с веселой деловитостью точно прокуковала двенадцать раз. "А если разобрать часы и заглянуть вовнутрь?" - Мысль мне понравилась, но было боязно: могли в любое время прийти с базара дедушка и бабушка.
Миха - он рисовал военный корабль, который у него все больше начинал походить на утюг, - посмотрел на меня с улыбкой и сказал:
– Интересно, да? Тем летом, Серый, я хотел заглянуть, как там. Но дед заловил и чуть уши не отодрал.
– Если - быстро? Они не скоро вернутся. Давай посмотрим?
Миха с мужиковатой медлительностью почесал в своем выпуклом, с лишаями затылке, шморгнул простуженным носом и протянул:
– Мо-о-ожно, вообще-то... но дед...
– Мы - быстро-быстро, Миха! Сразу назад повесим. Как?!
– Была, не была! Но нужно кого-нибудь за ворота отправить.
Попробовали уговорить Лену, но она не только отказалась - пообещала все рассказать взрослым, то есть наябедничать. Настя упросила ее не выдавать, и вызвалась сама вместе с Люсей постоять у ворот.
Как только они махнули нам с улицы - я кинулся к часам, осторожно снял их и положил на стол.Мы открутили три винтика с задней крышки и, когда я осторожно приподнял ее, в часах что-то еле слышно пискнуло. Раздалось одно "ку-ку". Я повернул часы циферблатом вверх - в раскрытые ставенки упала кукушка, они почему-то не закрылись.
– Ч-часы остановились, Миха, - произнес я и прикусил губу. Мне показалось, что в моих волосах что-то зашевелилось.
– Остановились?
Мы взглянули друг другу в глаза и почти одновременно сказали:
– Вот черт!
Слегка потрясли часы, покрутили стрелку, подергали за цепочку с гирькой и кукушку, которая, как только мы ее отпускали, падала в свой домик, - часы стояли.
– Что будем делать?
– спросил я.
– Полама-а-али!
– каркнула за нашими спинами вездесущая Лена. Я сильно вздрогнул - казалось, меня уже ударили ремнем.
– Цыц, ворона!
– Миха, недолюбливавший Лену, поставил ей щелчок.
– И еще дерешься? Все дедушке расскажу!
– Только попробуй!
– Миха замахнулся на нее кулаком, но она шустро выскочила в соседнюю комнату и захлопнула за собой дверь; однако успела напоследок показать язык.