Новейшая история ислама в России

Силантьев Роман Анатольевич

О серьезности намерений Идрисова говорило и то обстоятельство, что он анонсировал проведение в Нижнем Новгороде Всероссийского мусульманского съезда, на котором и предполагалось обсудить механизм объединения российских муфтиятов, и прямо заявил, что видит на посту единого муфтия России Равиля Гайнутдина. Надо ли говорить, что перспектива добровольного отказа от сана муфтия в пользу Равиля Гайнутдина мало обрадовала лидеров Совета муфтиев России, которых и так раздражала усиливающаяся авторитарность своего председателя. Впрочем, у них был благовидный предлог отклонить предложение Идрисова – ведь исходило оно от человека, по собственному же признанию, не имеющего права именовать себя знатоком шариата и недостойного называться муфтием.

После проведения дополнительных консультаций с сопредседателями Совета идеологи этой организации решили не форсировать события, однако Умар Идрисов с ними не согласился. Идея проведения в Нижнем Новгороде общемусульманского объединительного съезда оказалось очень заманчивой и в случае успеха могла принести хорошие бонусы Нижегородскому муфтияту. Между тем это мероприятие было заведомо обречено на провал – муфтий Равиль Гайнутдин посчитал за благо дистанцироваться от сомнительных инициатив Умара Идрисова, а, точнее, его первого заместителя Дамира Мухетдинова.

«Мусульманский форум 4-5 ноября – как единственная альтернатива церковным торжествам и фашистскому маршу» в итоге собрал лишь второстепенных

лидеров Совета муфтиев, которые не смогли принять никаких серьезных решений. «Наибольшая опасность самой идее мусульманского единства исходила, увы, не от недругов и недоброжелателей Ислама. Напротив, первую скрипку в попытке заблокировать проведение Всероссийского мусульманского форума, объявить ему бойкот играли лидеры самих же мусульман. Не задумываясь о том, что без достижения единства никакие цели и задачи развития и просто выживания мусульман в нынешних условиях недостижимы, еще не зная, к каким результатам придут участники форума и придут ли они вообще к согласию, многочисленные «муфтии» (слово закавычено потому, что в реальности человек, не знающий арабского языка, не может выносить фетвы, то есть быть муфтием) побоялись самого обсуждения темы объединения исламской уммы. Думается, что за этим стоят и непомерные амбиции «муфтиев», и их опасения быть отвергнутыми как самим народом, так и молодым, более грамотным поколением мусульман, получивших образование непосредственно на арабском языке», – с горечью констатировали организаторы форума, а Умар Идрисов прямо заявил, что «главный враг татарина – сам татарин». Главным результатом Всероссийского мусульманского форума стало резкое ухудшение отношений между Равилем Гайнутдином и Умаром Идрисовым, позволившее Дамиру Мухетдинову начать настоящую информационную войну против Совета муфтиев России. Параллельно с идеей объединения российских мусульман под единым руководством Умар Идрисов озвучил и более смелый проект,который предполагал закрепление за мусульманином поста вице-президента России. В течение лета 2005 года авторы этой идеи собирали на нее отклики, первоначально имевшие положительный характер. С «вице-президентским проектом» солидаризировался даже лидер партии «Родина» Дмитрий Рогозин, что позволило поднять данный вопрос на более высоком уровне. В конце сентября 2005 года муфтий Равиль Гайнутдин заявил, что «в будущем мусульмане могут поставить вопрос о введении в стране поста вице-президента, которым был бы представитель исламской общины». Он уточнил, что мусульмане заслуживают, чтобы их представляли на высоком посту в государстве, и этот вопрос может назреть в случае, «если количество мусульман будет расти сегодняшними темпами, а демографическая ситуация будет ухудшаться». После этого выступления инициативу Идрисова заметили в Кремле и Равилю Гайнутдину было деликатно указано на его место. «У нас светское государство, и эта идея не может быть реализована никогда и ни при каких обстоятельствах», – прямо заявил влиятельный заместитель главы Администрации Президента Владислав Сурков, а вслед за ним от одобрения идрисовской инициативы открестился и Дмитрий Рогозин. Председатель Совета муфтиев сделал из этих заявлений правильные выводы и грамотно переложил всю ответственность на плечи неких радикальных деятелей.

«Вопрос о введении должности вице-президента – мусульманина поднимают сегодня некоторые радикальные деятели мусульманского сообщества, аргументируя это тем, что мы – вторая по численности религия России. Но Совет муфтиев не является сторонником изменения Конституции. Для этого есть законодательный орган и сам народ, который принимает важные решения на референдуме», – подчеркнул он в интервью «Аргументам и фактам», тем самым зачислив нижегородского муфтия в ряды радикалов. Из безобидных и аполитичных инициатив Совета муфтиев России за 2005 года стоит отметить проведение в Казани первого мусульманского кинофестиваля «Золотой минбар», имевший некоторый резонанс в российской киноиндустрии, а также учреждение совместно с издательством «Умма» и Федеральным агентством по печати и массовым коммуникациям литературной премии «Исламский прорыв», названной в честь футуристического боевика «русского» мусульманина Дмитрия-Муслима Ахтямова.

17. Переоценка численности исламского сообщества России – заявления президента Российской Федерации и реакция на них в исламском сообществе

В августе 2005 года глава Российского государства В.В. Путин серьезно скорректировал данные о численности мусульманского сообщества России. «В России живут 16 миллионов мусульман. Это не эмигранты, это российские граждане, и у них нет другой родины, они – часть исламского мира», – заявил он на встрече с королем Иордании Абдаллой II. Двумя годами раньше В.В. Путин называл другую цифру – 20 млн. человек, однако данные Всероссийской переписи населения наглядно показала ее несостоятельность. С учетом этого аналитики Администрации президента ввели в оборот уточненные данные о численности мусульман в России. В 2005 году Президент России касался численности ее основных религиозных сообществ еще дважды. Во время посещения горы Афон он подчеркнул, что в России проживает 130 миллионов православных, а на встрече с премьерминистром Малайзии Абдуллой Бадави упомянул, что в России насчитывается свыше 15 млн. мусульман. Данная корректировка была без энтузиазма воспринята руководством Совета муфтиев России, которое всегда настаивало на цифре в 20-25 миллионов. Впрочем, прокомментировать заявления президента решился только Али-Вячеслав Полосин, написавший статью «Тревожный звонок многочисленным российским муфтиям». «Трудно поверить, чтобы число мусульман в России за год-полтора уменьшилось сразу на 4 млн., это было бы слишком заметно. Демографически же число «этнических» мусульман неуклонно растет. Поэтому такая публичная оценка Президентом численности российской уммы свидетельствует не о новых данных о демографических процессах в стране, а скорее о «политическом весе» «этнических» мусульман, который в глазах главы государства начал снижаться. Тем самым, речь идет о чисто политической оценке, в которой «исламский фактор» для главы государства пошел на убыль. Однако из самой по себе количественной оценки невозможно определить, какой компонент «исламского фактора» подвергся переоценке главой государства. Ясно лишь одно: прошла пора спекуляций на количестве для доказательства своего качества, своей необходимости для государства»,– в частности, говорилось в ней. Столь парадоксальный вывод тут же получил оценку враждебного Совету муфтиев сайту «Муслим.сю», чьи аналитики прямо заявил, что Полосин продал Равиля Гайнутдина своим новым хозяевам из Российского исламского наследия. Между тем и сам Равиль Гайнутдин не спешил соглашаться с Президентом, так как эти цифры носили для него принципиальный характер – от них напрямую зависел объем вложений от зарубежных спонсоров и количество квот на хадж. В феврале 2006 года он привел собственные данные о численности мусульман и православных в России, вступив, таким образом, в прямую полемику с главой государства. И не только с ним. По мнению московского муфтия, российских мусульман насчитывалось все-таки 20 миллионов, а в занижении этой цифры оказались виноваты завистливые православные архиереи, имеющие в семь раз меньшую паству. На этом, конечно, дискуссия о размере отечественной уммы не прекратилось, однако ее участники впредь

предпочитали не озвучивать фантастические цифры о 25,35 или 50 миллионах российских мусульман. Ученые-исламоведы, кончено, остались при своем мнении – одни из них, как, например, академик Павел Пучков, опирались на собственные исследования и придерживались цифры в 8-10 миллионов, другие же, как Алексей Малашенко ссылались на данные лидеров Совета муфтиев России, полагая, что именно они владеют такими данными в наилучшей степени.

18. Появления видимых признаков распада Совета муфтиев России – дискуссия об изменении Герба России

В декабре-январе 2005 года Совет муфтиев России, казавшийся самым влиятельным и преуспевающим центром российского ислама, неожиданно перенес несколько серьезных кризисов, которые дали основания говорить о начале его распада. Причиной постигших Совет неприятностей стали обострившиеся отношения между его лидерами, которые и до этого не сильно ладили между собой.

Как уже упоминалось в предыдущих главах, Совет муфтиев создавался именно как антипод ЦДУМ, а точнее – как клуб врагов Талгата Таджуддина. Централизованной структурой Совет мог считаться лишь с большой натяжкой – входившие в него муфтияты в полной мере сохраняли свою независимость, а их лидеры относились к Равилю Гайнутдину точно так же, как президенты России и США к генсеку ООН Кофи Аннану – то есть уважали, но не подчинялись и могли безболезненно игнорировать его пожелания. «Таким образом, в России в организационном плане в исламе есть две крайности – с одной стороны, практически патриархическое устройство, соответствующее форме абсолютной монархии, – это ЦДУМ, а с другой стороны – слабоструктурированный СМР (Совет муфтиев России), действующий в форме полуформального клуба муфтиев, базирующийся в основном на личных контактах и отношениях», – отмечает первый заместитель муфтия Татарстана Валиулла Якупов, считающийся одним из самых ярких лидеров Совета муфтиев. По Уставу Совета муфтиев России (версия 1999 года) его председатель имел право «осуществлять координационную и объединительную деятельность религиозных мусульманских организаций, входящих в состав Совета», по поручению сопредседателей выступать от имени религиозных мусульманских объединений, входящих в состав Совета, представлять их интересы в государственных, общественных, политических, религиозных и других организациях РФ, зарубежных и международных организациях» и должен был переизбираться каждые три года. То есть особыми полномочиями теоретически не обладал. Практически же муфтий Равиль Гайнутдин превратил Совет муфтиев в гораздо более авторитарную структуру, нежели ЦДУМ За весь десятилетний период существования Совета муфтиев России ни в одном СМИ не появилось информации о продлении полномочий его председателя, которое должно было производится каждые три года очень узким кругом людей – Меджлисом сопредседателей (При переговорах с Министерством юстиции представители Совета муфтиев, правда, утверждали, что в устав их организации со временем была внесена поправка, которая увеличивала срок полномочий председателя с трех до пяти лет, а переизбрание Равиля Гайнутдина состоялось летом 2001 года в рабочем порядке, поэтому о нем нигде не сообщалось). Между тем пожизненный верховный муфтий Талгат Таджуддин за это же время созвал два полноценных съезда ЦДУМ, на которые выносился вопрос о его переизбрании, а КЦМСК вообще устраивал ротацию своих председателей каждые три года. В последнем случае любой муфтий Северного Кавказа имел шансы стать мусульманским лидером всероссийского масштаба, в то время как сопредседатели Совета муфтиев России такой возможности не имели в принципе. И это обстоятельно вызывало плохо скрываемое раздражение таких амбициозных муфтиев, как Нафигулла Аширов и Мукаддас Бибарсов. Собственно управление Советом муфтиев России осуществлялось аппаратом ДУМЕР и личными помощниками Равиля Гайнутдина, среди которых к 2006 году стали доминировать не татары, а «русские» мусульмане и кавказцы. Из последних самой колоритной фигурой выглядел бывший союзник чеченских боевиков Мухаммад Карачай, объявивший себя генеральным секретарем Совета. В то время как АлиВячеслав Полосин ссорил Равиля Гайнутдина с Русской Православной Церковью, протестантами и его же собственными сопредседателями, Карачай сконцентрировался на оскорбительной критике северокавказских муфтиев. Остатки татарского лобби в Совете пытались, по мере своих сил, противодействовать «варягам», однако успеха в этом не имели и все больше оттеснялись от рычагов управления.

Постоянные внешние войны и внутренние конфликты пагубно сказывались на делопроизводстве Совета муфтиев, которое велось крайне неаккуратно. Временами складывалось впечатление, что лидеры Совета даже приблизительно не представляют, сколько в него входят организаций и сколько духовных лидеров имеют право голоса на заседаниях меджлиса. К примеру, в переданном в Министерство юстиции списке членов Совета (по состоянию на середину 2002 года) можно насчитать около 20 грубых ошибок – как орфографических, так и фактических. Так, в числе учредителей Совета муфтиев указывалось ДУМ Республики Северная Осетия – Алания, представители которого не принимали участие в создании этой организации; среди членов Совета упоминались все северокавказские муфтияты, которые на самом деле входили в состав КЦМСК и неоднократно подчеркивали свою независимость от муфтия Равиля Гайнутдина; названные членами Совета ДУМ Поволжья и ДУМ Республики Чувашия не существовали в природе, а в ДУМах Мордовии и Ульяновской области были неправильно указаны фамилии председателей. Менее авторитетная организация за подобные упущения могла бы лишиться регистрации, и это обстоятельство было прекрасно известно недругам московского муфтия.

Помимо затянувшегося правления Равиля Гайнутдина и сомнительной деятельности его помощников, многих сопредседателей Совета смущали чересчур скромные успехи Московского муфтията. Несмотря на значительные финансовые вливания и режим наибольшего благоприятствования со стороны властей, ДУМЕР за 12 лет своего существования сумело построить лишь несколько скромных мечетей и создать карликовый Московский исламский университет, который не мог удовлетворить потребностей даже малочисленных общин Центральной России. В самой Москве по инициативе Равиля Гайнутдина не было построено ни одной мечети, зато целый ряд таких проектов был торпедирован именно по его настоянию. Дополнительно усугубляла ситуацию и начавшаяся в 2005 году реконструкция московской Соборной мечети, которая требовала значительных средств. Несмотря на заверения московского муфтия в том, что столичная умма превышает три миллиона человек и состоит преимущественно из обеспеченных людей, он ездил собирать деньги по всему миру и все равно не набиралнужной суммы. Финансовое положение Совета муфтиев стало резко ухудшаться и вскоре появились первые признаки банкротства его головной структуры ДУМЕР, которая не смогла вернуть беспроцентные займы на очень крупную сумму. Создавалось впечатление, что либо Равиль Гайнутдин не умеет привлекать средства, либо спонсоры ему просто не доверяют.

В период острого конфликта с ЦДУМ упомянутые проблемы отходили на второй план вследствие «военного положения», однако после одностороннего прекращения этого противостояния они снова приобрели актуальность. Прекрасно понимая, что Совет муфтиев России жизнеспособен только во время отражения внешних атак, идеологи этой структуры стали искать замену ЦДУМ, однако ни Русская Православная Церковь, ни КЦМСК, ни даже «сионистская закулиса» на эту роль определенно не подходили. И тогда раздиравшие Совет муфтиев противоречия начали выплескиваться наружу.