Новейшая история ислама в России
Шрифт:
Вопреки надеждам Равиля Гайнутдина, глава ЦДУМ не только не поддержал его в ряде принципиальных антиправославных инициатив, но и демонстративно сблизился с Русской Православной Церковью. Заявления, сделанные верховным муфтием в период с декабря 2005 года по июль 2006-го были очень корректными и прогосударственными, в отличии, например, от требований изменить российский герб. Так, во время «карикатурного» скандала, спровоцированного публикацией оскорбительных карикатур на пророка Мухаммеда в одной из датских газета, позиция Таджуддина оказалось самой вменяемой. «В культурном обществе нужно быть культурными людьми. Если же реагировать с ненавистью и злобой, то обратной реакцией тоже будут ненависть и злоба, а верующий человек до этого не должен доходить никогда»,– заявил он в интервью «Интерфаксу», подчеркнув, что угрожать целому государства за выходки карикатуристов неправомочно. Свои выводы из сложившейся ситуации сделали и российские власти. Несмотря на приглашение Равиля Гайнутдина в Общественную палату, Президент России не спешил отдавать ему предпочтение и продолжал встречаться с лидерами всех трех исламских центров, среди которых первым слово по-прежнему предоставлялось Талгату Таджуддину. Значительно повысили авторитет верховного муфтия и его
Талгат Таджуддин резко осудил его организаторов, напомнив им, что пророк Мухаммед приказывал убивать гомосексуалистов, поскольку «их занятия ведут к прекращению рода человеческого». После этого представители секс-меньшинств неоднократно пытались подать на него в суд, однако успеха в этом не достигли – сотрудники прокуратуры объяснили им, что по Корану гомосексуалистов действительно нужно убивать, а поскольку эта книга не является экстремистской, то и ссылки на нее противозаконными считаться не могут. К маю 2006 года Таджуддин стал главным врагом геев и лесбиянок России, которые до сих пор пытаются ему навредить. После успешного визита Таджуддина в Египет, во время которого он встретился с президентом этой страны Хосни Мубараком, стало ясно, что верховный муфтий в большей степени, чем Равиль Гайнутдин, подходит для работы с зарубежными исламскими лидерами. Во всяком случае, он мог вести переговоры на отличном арабском языке и затрагивать в принципе неизвестные московскому муфтию богословские темы. Активизация Таджуддина удачно совпала по времени с финансовым кризисом Совета муфтиев России и конфликтом внутри этой организации. Сподвижники Равиля Гайнутдина даже начали сепаратные переговоры с председателем ЦДУМ. Так, верховный муфтий Нафигулла Аширов в преддверии очередного съезда ДУМАЧР посетил Уфу, где при встрече с Талгатом Тажуддином всячески выражал ему свое почтение и признавался в дружбе. Кроме того, в июне 2006 года к традиционному паломничеству лидеров ЦДУМ в татарстанский город Булгар впервые присоединились высокопоставленные представители Совета муфтиев России – муфтии Гусман Исхаков, Нафигулла Аширов и Умар Идрисов, которые провели совместную молитву и мирно побеседовали. Тем самым они демонстративно нарушили фетву Равиля Гайнутлина трехлетней давности, которая отлучала Талгата Таджуддина от ислама и запрещала мусульманам молится вместе с ним. Таким образом, на середину 2006 года для верховного муфтия Талгата Таджуддина ситуация складывалась относительно благоприятно. Однако его управление было слишком сильно ослаблено, чтобы рассчитывать на быстрое восстановление своих позиций.
К середине первой декады нового века стало ясно, что ваххабитское подполье в стране оправилось от нанесенных ему во время контртеррористической операции ударов и перешло в контрнаступление, опираясь теперь преимущественно на собственные источники финансирования. К уже хорошо известным псевдосалафитским джамаатам и турецким сектам присоединилась террористическая организация «Хизбут-Тахрир», ранее концентрировавшая свои усилия на установлении халифата в Средней Азии. Ее эмиссары первой волны – преимущественно узбеки и таджики по национальности – с 1996 года начали создавать сеть своих ячеек в России, чем привлекли внимание спецслужб. По настоянию Генерального прокурора в начале 2003 года Верховный суд постановил признать террористическими 15 довольно известных организаций, среди которых фигурировала и «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» – Партия исламского освобождения. «Основной проблемой мусульман всего мира является правление всеми законами, которые ниспослал Аллах таъала. Это достигается путем установления исламского государства Халифат, и назначения халифа для всех мусульман, которые присягают ему на Коране и Сунне Расулуллаха, с целью ликвидации кафирских порядков и установления вместо них законов Ислама (шариат), с преобразованием данных исламских стран в дару-л-Ислам, и общества в этих странах в исламское общество, а также с целью распространения миссии Ислама во всем мире путем даъва (призыва) и джихада», – говорится в программе «Хизбут-Тахрира». По мнению идеологов партии, данный «халифат» должен был устанавливаться всеми доступными путями, хотя в разговорах с правозащитниками они подчеркивали сугубо пацифистский характер своей организации. Другое дело, что никто, кроме правозащитников и специально подготовленных лоббистов, в их добрые намерения не верил. Первая кампания по борьбе с хизбутовцами началась осенью 2004 года. Были произведены аресты активистов этого движения в Нижневартовске, Казани и Нижнем Новгороде. Среди задержанных самой колоритной личностью оказался узбек Алишер Усманов – преподаватель Казанского высшего медресе им. тысячелетия Ислама. При обыске у него были обнаружены довольно типичные улики: граната, взрыватель, тротиловая шашка, брошюры и листовки экстремистского содержания, включая сочинение печально известного Усамы Бен Ладена «Военные занятия в джихаде против тирании». В июне 2005 года Усманов был приговорен к 9 месяцам лишения свободы за незаконное хранение оружия – по другим статьям нужного количества доказательств собрать не удалось, зато трое коллег по татарстанской ячейке получили по 4,5 года. Впоследствии Усманов был экстрадирован в Узбекистан, где его посадили уже на восемь лет – в память о былых «заслугах». Приверженцы «Хизбут-Тахрира» обычно привлекались по статьям 222 («Незаконные приобретение, передача, сбыт, хранение, перевозка или ношение оружия, его основных частей, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств»), 205 («Терроризм») и 282 УК РФ («Возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды»). География их арестов расширялась – ячейки «Хизбут-Тахрира» были обнаружены в Уфе, Баймаке, Белорецке, Набережных Челнах, Альметьевске, Чистополе, Самаре, Тюмени, Тобольске, Омске, ее листовки распространялись даже в московской Соборной мечети. При этом на Северном Кавказе активность хизбутовцев была значительно меньше – видимо, эта территория и без того неплохо осваивалась разного рода джамаатами.
Конечно, хизбутовцы пытались сопротивляться. Учитывая российскую специфику, они решили воздержаться от силовых акций, которые активно практиковали, например, в Узбекистане. Кроме того, сеть их ячеек еще только формировалась, поэтому создавать на их базе
Помимо антихизбутовских кампаний, правоохранительные органы не забывали и о других участках работы.
Наиболее сильные и последовательные удары были нанесены ими по семье Шангареевых, члены которой давно значились в числе приоритетных целей. 18 марта 2005 года Икрянинское РОВД Астраханской области возбудило уголовное дело в отношении Мансура Шангарева, брата муфтиев Исмаила и Тагира Шангареевых. 22 марта он был арестован по обвинениям в мошенничестве, хранении оружия и наркотиков, а также разжигании религиозной розни. 26 декабря 2005 года Шангареев решением суда был признан виновным в незаконном хранении боеприпасов (ст. 222) и наркотиков (ст. 228) и осужден на три года лишения свободы. Захват боевиками школы в Беслане пагубно сказался и на судьбе бугурусланского медресе «Аль-Фуркан», несколько выпускников которого оказались причастны к этой террористической атаке. С сентября 2004 года медресе неоднократно подвергалось обыскам, в ходе которых на его территории были обнаружены взрывчатые вещества и литература экстремистского содержания. С марта 2006 года обыски стали проводиться и в московской квартире муфтия Исмаила Шангареева, который связывал свои беды с клеветническим выпадами коллег по цеху. По результатам антишангареевской кампании медресе «Аль-Фуркан» окончательно прекратило свое существование, а некогда активная информационная деятельность муфтия Исмаила Шангареева свелась к элементарной самозащите. Впрочем, возглавляемое им ДУМ «Ассоциация мечетей России» особого урона от этого не понесло.
В марте 2004 года в Россию были доставлены уроженцы Татарстана, Башкортостана, Кабардино-Балкарии, Тюменской и Челябинской областей, которые попали в американский концентрационный лагерь «Гуантанамо» за участие в боевых действия на стороне движения «Талибан». Вполне предсказуемо интерес к семерым «талибам» проявили и российские правоохранительные органы, которые инкриминировали им участие в преступном сообществе, незаконный переход границы и наемничество. Начавшийся по этому уделу судебный процесс быстро завершился оправданием сторонников «Талибана», которые были отпущены по домам. Правда, ненадолго.
В апреле 2005 года татарстанские «талибы» Тимур Ишмурадов и Равиль Гумаров подверглись аресту по обвинению в организации взрыва газопровода в татарском городе Бугульме. Еще двое их коллег, Айрат Вахитов и Рустам Ахмяров 27 августа того же года были задержаны в квартире председателя Исламского комитета России и вывезены в Татарстан, где были допрошены по тому же делу и позднее отпущены. Во время террористической атаки на Нальчик в октябре 2005 года в числе боевиков оказался и «талиб» Расул Кудаев, который в настоящее время задержан и находится под следствием. В течение 2005-2006 годов эпизодические удары наносились также по эмиссарам пакистанского общества «Таблиг», пользовавшегося покровительством Саратовского муфтията, последователям радикального турецкого мыслителя Сайда Нурси, а также среднему медресе в пензенском селе Средняя Елюзань, которое оказалось крупным рассадником экстремистской идеологии. Последний случай вызвал крайне бурную реакцию татарстанских властей и саратовского муфтия Мукаддаса Бибарсова, которые даже пожаловались на освещавшую эти события газету «Известия»
Президенту России. Впрочем, Владимир Путин с их доводами не согласился. В целом же особых успехов на фронте борьбы с терроризмом достигнуто не было из-за несовершенства законодательства и умелой мимикрии экстремистских организаций.
30 сентября 2005 года Президент РФ Владимир Путин в пятницу подписал указ «Об утверждении членов Общественной палаты Российской Федерации». Интересы мусульманского сообщества в этом органе было поручено представлять муфтию Равилю Гайнутдину, который, наконец, получил некоторое преимущество перед своими конкурентами Талгатом Таджуддином и Исмаилом Бердиевым. С точки зрения самого московского муфтия, это назначение подняло его на недосягаемую высоту, тем более, что и ЦДУМ, и КЦМСК находились на тот момент в состоянии кризиса.
Воодушевленный успехами Равиль Гайнутдин искренне недоумевал – почему архиереи Русской Православной Церкви не хотят последовать его примеру и предать Талгата Таджуддина, который почти уже вышел из игры? Почему они никак не реагируют на «отлучение» председателя ЦДУМ от ислама, не верят слухам о его психическом нездоровье и не хотят выгнать верховного муфтия из Межрелигиозного совета России?
Между тем это обстоятельство постоянно расстраивало планы Совета муфтиев России, претендовавшего на статус единственного выразителя интересов российской уммы.
Точка зрения Равиля Гайнутдина интересовала представителей Русской Православной Церкви только в том случае, если совпадала с их собственной точкой зрения. В противном случае московскому муфтию деликатно давали понять, что помимо него в стране есть еще 60 человек с аналогичным духовным званием и они в большинстве своем ничего против инициатив Церкви не имеют. Действительно, и ЦДУМ, и КЦМСК всегда поддерживали планы по введению «Основ православной культуры» и института военных священников, равно как и не протестовали против повышения роли Церкви в обществе. И у них были на то веские причины – данные предложения вполне отвечали интересам компактно проживающих мусульман.