Новейшая оптография и призрак Ухокусай
Шрифт:
«Внимание!» – написал он, показал помощнику и в том же тоне заключил:
– Иными словами, нам важно понять природу искомого объекта, тогда составить необходимую комбинацию эмали и чар будет делом техники.
– А как же?.. – начал было спрашивать Персефоний, но осекся.
– Трудно, – кивнул Сударый. – Но необходимо. Будем думать…
Спалось Сударому в ту ночь неспокойно. Он остался в доме единственным некусаным и понимал, что долго так продолжаться не может. Ожидание нервировало, особенно вкупе с предположением, что злокозненный
Утро было воскресное, но началось традиционно с борьбы. Персефоний, взяв Сударого в хитрый «замок», спросил шепотом:
– Вы что-нибудь надумали?
– Не сейчас… – пропыхтел тот.
У домового, доложившего, что все в порядке, вид был смурной.
– Я теперь, Непеняй Зазеркальевич, с вашего позволения, снотворного приму. Так что, если вдруг понадоблюсь, это только вечером.
– Конечно, Переплет, – кивнул Сударый и спустился вниз. – Доброе утро, Вереда, – поприветствовал он девушку, уже покормившую своего таинственного питомца и обложившуюся учебниками.
В последнее время она с разрешения Сударого приходила и по выходным, чтобы в тишине готовиться к экзаменам. Впрочем, сегодня она едва ли прочитала хоть страницу, судя по тому что встретила Сударого словами:
– Непеняй Зазеркальевич! Знаете, я всю ночь думала и, кажется, кое-что надумала…
Сударый поспешно положил перед ней блокнот, открытый на странице с предупреждением. Вереда понимающе кивнула и перевела разговор в другое русло:
– Я подыскала поденщицу, чтобы готовила для вас несколько дней.
– Ты просто чудо, Вереда! Персефоний! – одеваясь, сказал Сударый появившемуся упырю. – Ты днем спать собираешься?
– Если нужно, могу и не спать, ничего страшного.
– Тогда сходи, пожалуйста, в алхимическую лавку, нужно купить кое-какие реактивы…
Они вышли вместе. Теперь можно было без опаски говорить вслух.
– Мне представляется, – начал Сударый, когда они спустились с крыльца, – что есть только одна возможность зафиксировать ухокусательного призрака методами новейшей оптографии. Нужно сделать несколько снимков на могиле Свинтудоева.
Упырь удивленно воззрился на оптографа:
– Ближний свет… И что нам это даст?
– Возможность взять след. Законы магической науки гласят, что ни одна сущность не может в каждый момент времени контактировать менее чем с двумя уровнями реальности. Значит, довольно будет пяти снимков, чтобы перекрыть весь диапазон, и хотя бы на одном обязательно появится след, оставленный нашим… Ухокусаем.
– А мы его узнаем, этот след?
– Понятно, что на обычные духовные отпечатки, которые описывает Кофегущин, надеяться нечего. Но, думаю, мы сумеем понять, если увидим что-то необычное.
– И будем знать, на каком плане обитает Ухокусай? – уточнил упырь, безоговорочно приняв случайно предложенное наименование загадочного призрака.
– Совершенно верно. У нас появится надежда сделать и портрет сего фантазмического господина. Или, по крайней мере, сообщим Добролюбу Неслуховичу, что именно ему следует искать.
– А может, имеет смысл обратиться в Дом-с-привидениями? – спросил Персефоний.
– Приют для призраков власти наверняка проверили в первую очередь, – возразил Сударый. – Нет, если мы хотим чего-то добиться, нужно искать опору в научной магии. Сделаем так. Вот список реактивов, иди в алхимическую лавку, а оттуда заверни на ковролетку и закажи самолет на семь часов утра.
– Дороговато выйдет…
– Зато быстро. Мы ведь не можем везти всю лабораторию, а пластины, как ты знаешь, надо использовать в течение нескольких часов, иначе эмаль потеряет свои свойства. Потому хорошенько выспись. Постарайся поплотнее поесть, чтобы днем были силы. Когда ты обычно возвращаешься с дежурства?
– Около пяти утра.
– Отлично. Тогда же и меня разбудишь. Двух часов нам хватит, чтобы подготовить пластины, дождемся Вереду и сразу отправимся в путь.
– У нас останется мало времени для проявки снимков. Надо попросить Вереду, чтобы за день подготовила раствор.
– Ценное замечание.
После церкви Сударый отправился завтракать. В «Обливионе» было куда более шумно, чем обычно. Развернув утреннюю газету, Сударый сразу понял, в чем дело: Ухокусай таки добился «признания в печати». В статье, озаглавленной «Слухи и факты о призраке-хулигане», фактов, по правде говоря, кот наплакал, однако заместитель редактора «Вестей Спросонья» Благодум Вдохновеньевич Беломазов во вступительной части поставил перед собой цель не столько информировать, сколько успокоить читателей:
«Желая в корне пресечь опасные слухи, распространившиеся из-за череды весьма таинственных – или, лучше сказать, туманных – происшествий и могущие привести к напряженности в обществе, наша газета предприняла собственное расследование.
Сразу успокоим читателей: ровно ничего страшного в нашем любимом городе не происходит…»
В доказательство этого утверждения Беломазов приводил ряд мнений, одно авторитетнее другого. Господин губернатор, к примеру, высказал озабоченность лишь тем, что вокруг неопасного мелкого хулиганства раскидывается «сеть нелепых сплетен, уловляющая нетвердые умы». Господин полицмейстер пообещал поймать хулигана буквально на днях и намекнул, что «попытки представить рядовое дело как нечто из ряда вон выходящее могут расцениваться как нарушение общественного спокойствия, за каковое (нарушение, а не спокойствие, конечно) можно и штраф схлопотать».
Градоначальник даже несколько переборщил, сказав, что вообще не понимает разносчиков слухов: ну укусили кого-то, дело житейское, от веку полюбовно решалось…
Очень активно откликнулись представители видовых общин. Первым, словно подтверждая догадку Сударого, пламенно выступил председатель Дома-с-привидениями призрак Мавзоликус:
«Фантомы всегда были самой бесправной частью общества! Конечно, легче всего обвинять в неурядицах бесплотных и безответных граждан, которых сама их природа позволяет попрекать ошибками прошлого. Однако социальная несправедливость – лишь горнило, в котором куется наш характер. Не за горами время, когда он проявит себя во всей полноте и силе. И, поверьте, о призраках заговорят с уважением.