Новейшая оптография и призрак Ухокусай
Шрифт:
Поэтому, как только вещи были занесены в шатер, домовой, хорошенько утеплившись, встал на самом краю скрепа и внимательно наблюдал, как начинается взлет, как уходят вниз крыши, как расширяется горизонт. Когда у реки рядом с церковной колокольней появился уже знакомый дом Лапотопа, Переплет сделал шаг назад. Потом еще один, когда дома скользнули под скреп, уступая место голубоватой белизне бескрайнего простора, слегка заштрихованной кое-где черными тенями голых лесов. Хотел и дальше отступить, но ноги уже не слушались.
«И
Что делали ковролетчики, он не видел, то есть видел краем глаза, но все равно не понимал и как-то не обращал внимания. Лесин между тем, убедившись, что скреп лег на курс, отправил полулюда в «красный уголок», чтобы перепроверил погодные расчеты. Через некоторое время обеспокоенный Варган выполз из шатра и тихо сказал что-то товарищу – тихо, насколько позволял свист ветра. Переплет не разобрал ни слова, но голос у Варгана был встревоженный.
– Ладно, пойдем по заготовке, – решил лесин. – Резких перемен как будто не предвидится.
– Ветер усиливается, – заметил полулюд. – Как думаешь, Согрич, не стоит ли «парусом» пройтись?
– Думаю, стоит. Я поведу, а ты за курсом следи. Да смотри у меня!
Варган удалился в шатер. Согрич встал рядом с Переплетом и спросил:
– Что, господин домовик, никак нравится вам?
– Красиво, – сказал Переплет, удержав на языке куда более правдивые ответы, от короткого «нет» до искренней надежды до самого гроба не подниматься над землей иначе, как по лестнице, и только с перилами. Мало ли, вдруг так нельзя говорить в воздухе – то есть «наверху», как выражаются ковролетчики.
– Да, красотища, – согласился Согрич. – Мне зимой тоже нравится. А вот доведется случай – летом полетайте, это всем по вкусу. Такой вид сверху – глаз не оторвать.
Переплет поперхнулся и вдруг резко нашел в себе силы сделать еще шаг назад.
– Не хочу мешать вам любоваться, сударь, только вы бы отошли от края подальше, а еще лучше в шатер вернитесь. Мы сейчас крен возьмем. То есть наклонимся слегка.
– З-зачем?
– А это, видите, уловка такая: ветер будет давить на скреп снизу и сам понесет нас, – ответил Согрич, для наглядности вытянув руку в варежке и слегка наклонив ладонь. – Как под парусом, только парусом будет само судно.
– Правда, что-то холодно тут. Пойду в шатер, – быстро решил Переплет.
«Ничья в борьбе со страхом – не самый плохой результат», – решил он.
Когда скреп наклонился и наклонился ли вообще, домовой так и не понял. Качнуло сильно – это да, было, а потом вроде все по-прежнему осталось, но Варган, корпевший над какими-то бумагами, произнес вполголоса:
– Ага, хорошо идем. Лишь бы не отнесло…
Он явно нервничал: шептал что-то себе под нос, грыз карандаш. Карандаш у него, кстати, был другой, Переплет заметил это, когда отогрелся у очага. И не удержался, спросил:
– А что же вы, господин Варган, своим любимым карандашом не пользуетесь?
Оставалось только вслед за городовым храповским попенять себе: зачем спросил?
– Да вот какая неприятность: потерял я его. Нигде найти не могу, – пожаловался полулюд, безуспешно делая вид, будто его это нисколько не беспокоит.
Домовой перевел взгляд на оптографа. Тот лучше владел собой, но и по его лицу можно было угадать, что обстановка тревожная. А впрочем, гадать-то как раз не приходилось: домовому ли не знать силу примет? Потерял заветную вещь – жди беды…
Полог откинулся, в шатер ввалился Согрич.
– Дай-ка мне ориентировку, – потребовал он, приподняв вязаную маску и утирая платком нижнюю часть лица, намокшую от дыхания.
Варган заглянул в хрустальную сферу, сверился с записями и отчеканил:
– Отметка тридцать два полста четыре, азимут двенадцать, скорость девять узлов. Ветер неровный.
– Уже понял, – вздохнул лесин. – Сносит нас. Через пять минут сориентируй снова.
Он вышел, и немного спустя скреп опять резко качнуло. Переплету показалось, что нутро у него стягивается в тугой узел.
– Что-то не так? – спросил он у Сударого.
Тот пожал плечами:
– Погода портится быстрее, чем ожидалось.
– Неужто прогноз подвел?
– Прогнозы бывают точными только на поверхности земли. К сожалению, я не слишком хорошо разбираюсь в погодной магии…
– Все просто, – пояснил Варган, устав молчать, не иначе. – Земля есть стихия постоянная, воздух – переменчивая. Чем ближе к земле, тем вернее расчеты и наоборот. Вот этот воздушный поток, который нас сейчас сносит, он был предсказан. Вот только он идет на двадцать саженей ниже, чем мы надеялись. Что такое, казалось бы, двадцать саженей? А нам хлопоты.
Переплет промолчал, хотя, попытавшись зримо представить себе двадцать саженей и получив в разыгравшемся воображении образ домового, беспомощно болтающегося в воздухе на высоте, впятеро большей, чем конек крыши, отнюдь не был склонен согласиться с тем, что это ерунда.
– А разве нельзя опуститься пониже на те же двадцать саженей? – спросил Сударый.
– Опуститься-то можно, да только чем ниже, тем сильнее аура земли глушит чары. Хотя, похоже, придется нам низом идти…
Еще раз сверившись с показаниями и расчетами, Варган приоткрыл клапан в стенке шатра и прокричал:
– Азимут тридцать, девять с половиной узлов! Насыщенность растет!
Скреп скользнул вниз. Переплету случалось по молодости кататься на санках со снежной горы – сейчас возникло чувство сродни тому, только сильнее стократ, и домовой понял, что ни на санки, ни на горки он теперь до конца жизни смотреть не сможет.
– Ну вот, как я и говорил, – пояснил Варган. – На снижение пошли…
Клапан приоткрылся снаружи.
– Перемены предвидятся? – спросил Согрич.
– Не раньше, чем через час.