Новичок в Антарктиде
Шрифт:
— Действительно, сразу стало легче, — согласился Валерий. — Только интервью буду брать я. Давайте поговорим о литературе. Вы, как я слышал, пишете в юмористическом жанре. Скажу прямо, что предпочитаю серьёзные книги. Юмор, мне кажется, уводит от действительности, упрощает и примиряет, а жизнь — сложная штука, от её проблем шутками не отделаешься.
Мы поспорили на эту отвлечённую тему и в конце концов пришли к выводу, что юмор иногда всё-таки бывает полезен — если он не самоцель. Конечно, «Война и мир» — это гениально, но и «Янки при дворе короля Артура» тоже не пылятся на библиотечных полках.
— Юмор хорош как зарядка, — подвёл итог Валерий. — Не как спорт, которому человек отдаёт всё своё время и силы, создавая никому не нужные рекорды, а именно как зарядка.
Его кредо: главное в жизни — это работа и непрерывное самоусовершенствование. Наука слишком быстро развивается, и поспеть за ней можно лишь ценой отказа от многих привычных удовольствий. Например, от кино — тем более что в прокат идёт очень много плохих фильмов, которые дают лишь информацию, а не анализ жизни. Хорошие фильмы, конечно, полезно смотреть, но их мало. Что же касается других удовольствий, то пусть ребята на него не обижаются: он не собирается отрываться от коллектива, но в домино играть не будет, это пустая трата времени.
— А мне нужно очень многое сделать. Я по специальности радиоинженер, но увлёкся геофизикой и хочу совершенствоваться в этой области. Здесь продолжу советско-американскую программу по изучению ионосферы и магнитного поля Земли. Смонтированная в павильоне высокочувствительная аппаратура записывает космические шумы определённой частоты на определённом участке неба. За год у меня накопится огромное количество материала; после его обработки можно будет составить представление о состоянии ионосферы, сравнить полученные данные с предыдущими периодами и сделать выводы. Майкл Мейш молодец, он оставил аппаратуру в отличном состоянии. Но для того чтобы её как следует освоить, не хватает суток: ведь, помимо текущей работы, непрерывных наблюдений, нужно ещё переводить с английского языка на русский множество инструкций. Прибавьте к этому ещё и тома научных трудов по геофизике, которые я должен проштудировать для повышения квалификации, да ещё разгрузку самолётов, строительные работы — и вы не станете осуждать меня за то, что я так берегу своё время…
И Валерий виновато улыбнулся. У него волевое лицо, крепкие скулы и твёрдо сжатые губы. Лицо сильного, уверенного в себе человека. Улыбается он редко, а жаль — улыбка смягчает и красит его.
На этот раз я принял намёк к сведению и великодушно урезал свой визит на двадцать минут.
— А вечером всё-таки приходите, будут «Девушки с площади Испании». Италия, неореализм и не только информация, но и анализ жизни.
— Полтора часа времени… Действительно стоящая вещь?
Я подтвердил, и Валерий тяжело вздохнул — как вздыхал, наверное, святой Антоний, когда сатана вводил его во искушение сладостными видениями смертного греха.
В сфере материального производства
На Востоке — чрезвычайное происшествие: постоянный дежурный взбунтовался и вручил начальнику заявление об отставке. Тщетно Василий Семёнович взывал: «Разве найдём мы вам равноценную замену? Разве будет кто-нибудь мыть посуду с такой любовью?» Бунтовщик был непреклонен.
— Хочу на стройку, — упрямо твердил я, — разгружать самолёты желаю!
— Но разве мы найдём…
— Найдёте. Воспитаете достойную смену в своём коллективе.
— Но разве будет кто-нибудь…
— Будет.
— Кто, кто?
— По алфавиту: Арнаутов, Барков, Баранов, Бобин…
— Но ведь они…
— Великолепно справятся. Что это за научный работник, который не умеет держать в руках швабру?
Сидоров созвал экстренное совещание. Выяснилось, что Фищев, Флоридов и Ульев, фамилии которых находились в конце списка, не возражают против моей отставки, зато решительно против неё те, кому назавтра дежурить. Но случилось неожиданное. Наиболее, казалось бы, заинтересованный человек — Арнаутов, находясь под бременем приятельских отношений, склонил чашу весов в мою сторону.
— Справимся! — храбро заявил он. — Кандидаты наук, за мной!
Так я, отдежурив пятнадцать раз (между прочим, годовая норма на Востоке — сам поражаюсь!), перешёл в сферу материального производства. А Гена, приняв у меня по акту швабру, веник, мочалку и таз для мытья посуды, рьяно взялся за дело. На доске повисло объявление:
ТОВАРИЩ!
ТЕБЯ ОБСЛУЖИВАЕТ КУХОННЫЙ БРАТ — ЖЕМЧУЖИНА КАВКАЗА! ВОСТОРЖЕННЫЕ ИЗЪЯВЛЕНИЯ ПРИЗНАТЕЛЬНОСТИ МОЖЕШЬ ПЕРЕДАТЬ ЕМУ УСТНО, А ТАКЖЕ В ПИСЬМЕННОМ ВИДЕ. «КИНА» СЕГОДНЯ НЕ БУДЕТ, А БУДЕТ СБЛИЖАЮЩАЯ КУЛУАРНАЯ БЕСЕДА НА ТЕМУ: «БЕРЕГИ ТРУД УБОРЩИЦЫ И НЕ РАЗБРАСЫВАЙ МУСОР».
ЦЕЛУЮ.
Самоотверженный Князь и не подозревал, как плохо отблагодарил я его за оказанную мне неоценимую услугу. В эти дни у нас проходил турнир по пинг-понгу, и Валерий Ельсиновский выигрывал партию за партией. И в своей радиограмме в редакцию «С добрым утром!» я досрочно произвёл Валеру в чемпионы — факт, который потом яростно оспаривал Арнаутов.
— Ну какой ты чемпион, если я прибил тебя в трех партиях? — бушевал он. — Ты самозванец, Лжедимитрий!
— А радио слышал? — с наслаждением спрашивал Валера. — Пройди отборочный турнир, докажи, что ты достоин права сразиться с чемпионом, и тогда я выкрою время для этой малоинтересной игры со слабым противником.
Я стал членом разгрузочно-погрузочной бригады № 2, возглавляемой Борисом Сергеевым. Самолёты обычно прилетали ночью, и Борис ходил по комнатам — сдирать одеяла со своих «докеров». Мы вставали, пили чай со сгущёнкой, проталкивали в себя бутерброды с ветчиной и отправлялись на полосу.
Много дней подряд на Восток шли почти исключительно строительные материалы, в нарушение инструкции, по которой в первую очередь станцию нужно обеспечить продуктами питания. Но Василий Семёнович, который большую часть своих морщин приобрёл именно на Востоке, хорошо знал правила игры.
— Нам запланировано сорок шесть рейсов, — говорил он. — Теперь уже ясно, что цифра эта занижена. И если мы сначала перевезём продукты, то скажут: «Стройка подождёт, следующая экспедиция завершит!» Поэтому пусть Ташпулатов с ребятами переправляют стройматериалы, без продуктов нас не оставят!
Так и получилось. Начальство ругало Сидорова за его хитрость, но дополнительные рейсы вынуждено было разрешить — не оставлять же станцию на голодном пайке!
А теперь я расскажу вам, как на Востоке разгружают самолёты. Это совсем не то же самое, что на Крайнем Севере, и даже не то, что на дрейфующей станции. Конечно, везде есть свои трудности. На льдину, к примеру, бывает трудно сесть — торосы, трещины, да и сама полоса такая рахитичная, что гляди в оба. Но если уж самолёт благополучно опустился — разгрузка его не сложнее, чем в любом другом месте. С учётом того, конечно, что главный разгрузочный механизм — рабочие руки.