Новиков-Прибой
Шрифт:
Боцман Груздев из рассказа «Подарок» (рассказ был впервые опубликован в третьем номере журнала «Северные записки» за 1914 год), внешне грубоватый и малообщительный человек, берёт на воспитание ребёнка, мать которого бессердечно бросил его сослуживец — мичман Петров.
Портрет боцмана написан живо, ярко — и с любовью. Мы видим его просветлённое лицо, сияющие серые глаза, когда он мечтательно говорит младенцу, попавшему на корабль в качестве «подарка»:
«— Подрастёшь, вместе в кругосветное плавание махнём… Эх, жавороночек ты мой, много разных чудес тебе покажу! Погуляем-то как! И морскому делу научу… А не хошь моряком быть — в науку отдам. Есть у меня четыре сотняжки. К. тому времени ещё прикоплю… Так-то, брат, учёным будешь…»
Рассказ «Подарок» (который невольно сопоставляешь с рассказами Станюковича
Это ощущение добра и света усиливают морские пейзажи, на фоне которых разворачивается действие. Вот начало рассказа:
«В косых лучах заходящего солнца ярко белеют каменные здания портового города, золотятся прибрежные пески и, уходя в бесконечную даль, горит тихая равнина моря. Чистое, точно старательно вымытое, небо ласкает синевой, и только к западу низко над землёй тянутся узкие полоски облаков. Горизонт будто раздвинут — так широко вокруг!»
Семеро матросов с крейсера «Молния» возвращаются с берега на корабль. Неожиданно перед ними возникает хрупкая фигурка взволнованной женщины. Расспросив их, знают ли они мичмана Петрова, и представившись его сестрой, барышня просит передать брату корзину, но предупреждает об осторожности: там деликатные вещи.
«Деликатные вещи» поначалу ведут себя тихо, и никто не подозревает, что в корзине — грудной ребёнок.
Матросы, бережно поставив корзину в корму шлюпки, «размешаются по банкам» и отталкиваются от пристани. Летний вечер по-прежнему спокоен и тих: «Солнце, спрятавшись за узкое сизое облачко, золотит края его, морская поверхность омрачается тенью, но через несколько минут оно снова показывается и ярко горит, щедро заливая всё сиянием».
В шлюпке ведутся разговоры о том, что же это за деликатные вещи передала мичману Петрову хорошенькая блондинка. Диалоги, как всегда, прописаны автором очень живо, с юмором.
Ребёнок подал голос, когда шлюпка ударилась бортом о трап. Весть о «подарке» сразу же облетела корабль. И на палубе мгновенно собрался весь экипаж, за исключением вахтенных и командира.
Абсолютно кинематографична следующая картина, нарисованная автором:
«На несколько секунд воцаряется напряжённая тишина. Сотни глаз молча устремляются на мичмана Петрова, который стоит тут же вместе с другими офицерами. Выхоленный, опрятный, в белом, как свежий снег, кителе, гордо держащий голову, с чёрными, завитыми в колечки усиками на беззаботно улыбающемся лице, он в одно мгновение становится таким бледным, точно из него сразу выпустили всю кровь. Потом на лице его появляется страшная гримаса. Пошатнувшись, он быстро, неровным шагом уходит к себе в каюту, бормоча, точно пьяный:
— Это подлость… Надо полиции заявить… Поймать эту сволочь… Я не виноват…
Ребёнок, поморщившись, чихнул раза два и, точно почувствовав всю горечь своего существования, залился вдруг звонким плачем.
— От родного сына отказался! — удивляются матросы и укоризненно качают головами, а другие весело смеются.
— Слава Богу — команды прибыло!»
Автор не забывает о том, что в этот момент происходит за бортом корабля:
«Багровея, всё ниже опускается огромное солнце, загораются узкие полосы облаков. Город, окрестности его с зелёными рощами, берега, необозримое море — всё тонет в пурпуре. Воздух не шелохнётся. Вокруг разлита торжественная тишина, нарушаемая лишь плачем ребёнка».
Всё решается довольно быстро. Бездетный боцман Груздев выпрашивает ребёнка себе и уже через некоторое время в своей маленькой каюте кормит его из бутылочки молоком, добытым у кока. Боцману дали три дня отпуска — и он отвезёт малыша жене: то-то радости будет!
Заканчивается счастливый, изменивший всю жизнь боцмана Груздева день: «Темнея, медленно угасает вечерняя заря. Небо украшено узорами сверкающих звёзд, точно там, в беспредельной выси, готовятся к какому-то торжеству. Море дышит бодрящей свежестью. В тёмной воде, дробясь, отражаются огни кораблей. Обозначая время, на крейсере начинают бить в колокол. Вдали слышатся ответные звуки, точно суда перекликаются между собою. Весёлый, переливающийся гул меди, огласив тишину ночи, тихо замирает в просторе моря».
Одним из важных качеств, особенно ценимых Новиковым-Прибоем в русском матросе, является чувство юмора (которым сам писатель, безусловно, был наделён в полной мере). У его героев всегда, в самой сложной ситуации, найдётся весёлое, острое словцо. Отмечая эту особенность прозы Новикова-Прибоя как один из признаков приверженности традициям русского фольклора, В. Щербина подчёркивает и тяготение писателя к форме сказа, объединяющего в себе особенности крестьянской и матросской речи.
В этом отношении особенно показательна манера повествования «Рассказа боцманмата».
«Да, братцы, вы, можно сказать, только начинаете службу. Много придётся вам казённых пайков проглотить. Ох много… А я последнюю кампанию плаваю. Через три месяца уж не позовут на вахту: буду дома… Довольно — почти семь лет отдал морю. Это вам не баран начихал. Да…»
Таков зачин рассказа. И сразу пошли матросские байки:
«Рассказывают, как солдат поспорил с матросом: кто образованнее. Начал солдат командовать — направо, налево, шаг вперёд, шаг назад и всякую другую пустяковину. Матрос выполнил это в лучшем виде. „Теперь, кашица, я тебе скомандую“, — говорит матрос. Стал армейский, вытянулся, точно кол проглотил, щёки надул. Матрос, недолго думая, залез на третий этаж и бросил на солдата мешок с песком. „Полундра! — крикнул солдату. Тому бы надо бежать, а он ни с места. Мешок ему по башке. Чуть жив остался“».
Дальше — рассуждения: «…главное — у нас раздолья много. Правда, трудненько иногда бывает: дисциплина, вахту нужно стоять, докучают авралы, бури попугают и даже очень. Недаром говорится: тот горя не видал, кто на море не бывал. Зато где только не побываешь! И человек другим делается — храбрее и смекалистее. Море переродит хоть кого».
Всё больше увлекаясь, боцманмат (которого, как узнаёт читатель по ходу повествования, зовут Никанор Матвеевич) рассказывает молодым о дальних странствиях:
«Ох, ребята, хорошо в дальнее плавание ходить! Скитайся по синим морям, любуйся на разные диковинки, потешай свою душеньку… Побывал я везде: и в Европе, и в Америке, и в Африке, и в Индии. Сколько людей разных повидал. Немцы и англичане народ неразговорчивый. А вот французы, итальянцы — это да! Живости в них хоть отбавляй. Если языком не могут, то руками, ногами, головой начнут действовать, а обязательно разговорятся. Выпивают с нашими матросами вместе, песни поют, обмениваются фуражками, фланельками.
Как-то мы стояли в Неаполе. Город грязноватый и бедноты в нём много, но, по-моему, он лучше всех немецких городов. Весь солнцем залит. Кругом веселье: тут смех раздаётся, там музыка играет или песня зазвенит. Беззаботные, право, эти итальянцы, что птицы небесные. Любят порадоваться. А главное — простой народ, дружелюбный. Сбоку города вулкан-гора стоит. С версту, говорят, высоты. Днём дымится, а ночью над ним, как на пожарище, зарево стоит. Одно восхищение. Как увидел я этот вулкан, так и ахнул… Сейчас же к доктору:
— Объясните, мол, ваше высокобродье, отчего это дым из земли идёт?
Хороший он у нас был. Доказал он ясно мне, почему внутри земли огненная лава находится и как эта лава иногда наружу выпирает. Даже книжки дал, а из них я и сам всё доподлинно узнал об этом…»
Когда читаешь «Рассказ боцманмата», вспоминаются герои Лескова — смекалистые, пытливые, настойчивые и безудержные в своей тяге к знаниям и желанию разгадать все загадки бытия.
«Как-то узнал я, братцы, из книжки про микробов, — рассказывает боцманмат. — Это маленькие такие животные, может, в сотню раз меньше гниды. Увидать их можно только в микроскоп. Прибор так называется с увеличительным стеклом. И вот захотелось мне в этот самый микроскоп посмотреть собственными глазами. Жив, думаю, не буду, а добьюсь своего».
И добился-таки. Попал в гости к одному, как он посчитал, учёному — Василию Ивановичу, владельцу микроскопа.
«Вижу — человек добрый, обходительный. Я посмелел. Поговорили немного. Потом учёный поставил на стол машинку, микроскоп-то этот самый. А когда он всё приготовил, я посмотрел в него.
Ах, братцы мои, ну до чего это интересно! Маленькая капелька воды стала с яблоко величиною, а в ней штук пятьдесят микробов. Живые, копошатся. Да вы себе и вообразить-то не можете такую вещь. А Василий Иванович всё мне объясняет и другие сорта показывает. Он их сам разводит, микробов-то. Прямо точно колдун какой-то. Есть в них заразные. Попадёт к тебе внутрь и сразу уложит в могилу.
Больше часу я любовался».