Новогодние истории
Шрифт:
Городовой-то тут при чём? Неужто и правда воровка она? Только девица на пол опустилась и стала рыться в кармане, бубня под нос:
— Что же мне делать? Как же холодно. У меня же остались непроданные спички...
Достала спички, чиркнула и огоньком сумрак крохотной прихожей осветила.
— Буду жечь их по одной и освещать огоньком дорогу.
— Спички не жги тут, – выступил вперёд дядя Вася, но девица, будто не слыша его, потушила одну и зажгла следующую, лепеча:
— Только спички давали совсем мало света и быстро сгорали,
Девица подскочила и свет в прихожей зажгла.
— Это был городовой. Анна испугалась, что городовой подумает, будто она решила поджечь чужой дом. Она задула свою последнюю спичку и прижалась к двери, чтобы городовой, проходя мимо, не заметил её.
И правда прижалась к стене. С лестницы донёсся шум. Дядя Вася, широко ступая, подошёл к двери и нагнулся к глазку: пусто. На другом этаже шумели.
— Городовой не прошёл мимо, – продолжала за спиной девица. – Он направился к дому, подле которого пряталась напуганная Анна.
— Нет там никого, чего испугалась? – обернулся дядя Вася и руки в бока упёр.
— Господин городовой, я честно-честно ничего дурного не делала, – залепетала девица, прижимая к груди свёрнутую варежку. – Я заблудилась в темноте и теперь мне холодно и страшно.
— Чего ты боишься, Аня? – подступила к девице тётя Маша.
— То что меня не пустят в дом и не обогреют. Но городовой добрый. Это был его дом. Он пустил, обогрел и домой проводил.
— Адрес назови свой, Аня. Адрес помнишь? – уже совсем ласково, как с душевнобольными принято, начала тётя Маша.
— Нет у меня дома, – пожала плечами девица и поманила собачку. Та к ней подбежала, на руки прыгнула. – А собачку возьму.
— Куда возьмёшь-то, хоть скажи! – уже всполошился дядя Вася и потянулся к вешалке за пальто.
Сказочница продолжала сидеть напротив входной двери с собачкой в руках. Губы говорили сами по себе, пока руки теребили свалявшуюся шерсть.
— Когда утром горожане узнали, что в их городе чуть не замёрзла девочка, они решили, что теперь возле каждого дома ночью будет гореть фонарь, чтобы указать дорогу заблудившемуся и пригласить уставшего путника к очагу. Фонарик у дверей – это наше горящее сердце, способное согреть даже в самую лютую стужу.
— Как тебе помочь, Анечка? – склонилась над гостьей тётя Маша, но та молчала, сжавшись в уголке.
Тогда она на дядю Васю глянула – мол, помоги!
— Пусть до утра остаётся! – решил за всех дядя Вася, но пальто принялся застёгивать. – А я домой пойду. Засиделся уже.
И тут тётя Маша заметила дырку на рукаве. То ли моль съела, то ли годы взяли своё.
— А-ну снимай. Заштопаю, – скомандовала дворничиха.
— И не подумаю, – заартачился дворник.
— Снимай, кому говорю!
— Да как же я без пальто пойду?! – начал сдавать позиции дед.
— А я тебе быстро зашью. А то ты так до следующего года с дырой проходишь!
Аня в уголочке заулыбалась. Рада, что оставляют, небось. Или потешается? Тогда тётя Маша на неё по-взрослому глянула – мала, мол, о стариковских делах судить.
— А вы куда ж, дядя Вася, на ночь глядя? – подала голос Аня. – Вот вы до утра и оставайтесь. Дивана-то два!
— Так и вас уже две тут.
— А я вот пойду. Мне в другую сказку пора, – и подскочила, как ужаленная.
Тётя Маша головой закачала:
— Тебе уж точно нечего ночью шастать по дворам с пьяными. Они у нас вовсе не сказочные в новогоднюю ночь.
— А я не одна. С псом я. Он меня защитит! – и в холодный нос смущённую дворнягу чмокнула.
— Никуда не пойдёшь, сказочница! – решила тётя Маша и бочком к двери продвинулась. Теперь только если приступом возьмёт, бедовая. – И сама сказала, не ждут тебя, – запнулась на секунду, чтобы лишний раз не уколоть в больное место несчастную, – в другой сказке-то… До утра сказка твоя подождёт.
И тут лицо Ани изменилось. Будто смыла она чудаковатую улыбку. Серьёзной стала даже с тощей косичкой. Не узнать.
— Не то я вам, тётя Маша, сказала. Я сказала, что дома нет. А ждать-то меня ждут.
— А коль ждут, так пусть сюда за тобой приходят, – грозная стала, настоящая дворничиха-ударница. – А одну я тебя не выпущу... До утра.
Аня вновь улыбнулась. Сказочно так, по-детски.
— А мне недалеко надо. Мне в соседнюю квартиру.
Лицо тёти Маши вытянулось. Всех соседей по имени знала. Даже новых, чьи имена с первого раза и не выговорить. Спросила имя соседа – Аня назвала.
— Знаете, я желание под куранты загадала, – и в зеркало глядит с рисунком морозным. – Чтобы уголок у меня свой был. Муж у меня есть, дочке три годика. А квартиры нет, и денег на съём тоже нет. Вот так. Мама у меня далеко, с родителями мужа живём, а у них ещё дочь с мужем. На головах у друг друга. И к вам-то я не просто так пришла...
— А зачем? – прежняя подозрительность вернулась к тёте Маше.
— Квартиру попросить у вас снять. Обещаем платить больше, когда сможем… Мы очень стараемся, только пока сложно нам заработать много.
— Вы, кажется, адресом ошиблись, – голос тёти Маши утратил последние мягкие нотки.
Аня вновь по стенке на пол съехала, коленки обхватила.
— Понимаю, что странно звучит. Это Саша, ваш сосед, подсказал. Мы к нему на Новый Год пришли. Говорит, что вы всё одна живёте. И дядя Вася один, ему вот и рукав некому починить.
Дворник пальто успел снять, а сейчас скрутил, дырку пряча.
— Вот бы вам вместе жить, всё не так скучно вечерами, – тараторила гостья. – А вторую квартиру сдавать. И работать на холоде не придётся.