Новогодний маджонг. Соединяя пары
Шрифт:
«В этих штиблетах по паркету танцевать, а не по снегу бегать», – мысленно развеселился Дьяконов и отправился наверх к Надежде. Она листала какой-то журнал, принесенный подружкой, но отложила в сторону, как только муж вошел в комнату.
– Иди сюда, – весело позвала Надя.
– Что-то произошло? – настороженно поинтересовался Михаил. – С утра помирать надумала, глаза отводила, а как Танеева притащилась, так сразу полегчало? Может, ей народной медициной заняться и немощных лечить наложением рук?
– Ага, –
Дьяконов заметил легкую тень, пробежавшую по лицу любимой, и решил усилить натиск.
Он улегся рядом и, обняв жену, тихо попросил:
– Скажи, что тебя с утра беспокоило? И как Анютка развеяла твою тоску?
– Она сказала, что это Сова с Баяном Тризуцкого чуть не убили.
– Тоже мне новость! – устало вздохнул Дьяконов. – Все местные СМИ как взбесились. Только об этом и трубят на каждом углу. Ты об Антоне волновалась? – подозрительно пробурчал Михаил.
– О тебе всю ночь переживала, – не подумав, брякнула Надежда.
– А я каким боком к покушению? – изумился Дьяконов и, всмотревшись в виноватое лицо жены, простонал: – Ты меня подозревала? Да?
– А что я могу подумать, если в прачечной майка окровавленная лежит?
– Полицию бы вызвала, – довольно осклабился Хоппер.
– Придурок! – в сердцах выкрикнула Надежда и откатилась от Дьяконова. Он озадаченно потер лысину, а затем словно понял что-то, разулыбался во все тридцать два зуба. Потом притянул жену к себе и нежно провел по спине. Надежда стукнула его ногой по голени, но Дьяконов даже внимания не обратил.
– Не брыкайся, как кобылка, – засмеялся над ухом жены, за что заслужил еще один пинок.
– Ты решила меня не выдавать? – пробормотал ей на ухо, прижимая к себе своенравную жену.
– Да, – нехотя призналась Надя, уткнувшись лицом в грудь мужа. – Думала, где тебя спрятать? У тетки в деревне или к отцу в Латвию отправить.
– Что я в той Юрмале забыл? – возмутился Михаил. – И не убивал я этого змееныша.
– Говорят, обвинение уже выдвинуто Баянову и Совенко.
– Да, кругом их следы и отпечатки. И по времени сходится, – кивнул Хоппер.
– Рита говорит, что Антон до сих пор в сознание не пришел.
– Да как по мне, от него бессознательного пользы больше для общества. Лежит себе, только воздух портит, а не жизни окружающим. Давай поспи, а я пока делами займусь.
– Побудь со мной, Мишутка, – тихонечко проскулила Надежда. – Я так соскучилась по тебе.
В доме Танеевых пахло хвоей. Даже в прихожей, в вазе, стояли сосновые ветки, украшенные дождиком и миниатюрными игрушками. А в зале была установлена огромная ель, около которой, на странном цветастом половике, сидел Санька и перебирал кольца от пирамидки. Рядом, в кресле, расположилась миловидная женщина. Малыш смотрел на нее, улыбаясь, и лопотал:
– Б-а-а!
– Привет, Санька, –
Хозяйка приветливо улыбнулась и внимательно посмотрела на гостя большими серыми глазами. Черные волосы, убранные в тугой узел, выдавали в ней родственницу Маргариты.
– Танюшка, угощай гостя чаем, а то твоя дочь придумала человека на морозе держать.
Женщина улыбнулась, подошла поближе, протянула руку.
– Татьяна Алексеевна.
– Владимир Петрович. Можно просто Володя, – включил обаяние на полную катушку Молоканов.
– Вы мою Риту ждали на морозе? – всплеснула руками Татьяна. – Проходите к камину, погрейтесь. Я сейчас чай заварю.
Владимир Петрович прошел в комнату, но вместо кресла у камина сразу направился к Саньке. Молоканов опустился на пол рядом с ребенком, который тут же, радостно потянувшись к нему, залез на руки.
– Как дела, Санек? – прошептал Молоканов, легко целуя малыша в темечко.
Тот что-то залепетал, а потом, высвободившись из крепких объятий, снова принялся стучать погремушками.
– Давай пирамидку собирать, – предложил Вова и начал опускать на основание разноцветные кругляшки. Он не заметил, как в дверях кухни на минуту остановилась хозяйка и переглянулась с мужем, подбрасывающим щепки в огненную пасть камина. Тот пожал плечами.
– Позови ее, – шепнула Риткина мать.
– Сама спустится, – решительно мотнул головой отец. – Иначе крику не оберешься. Все твое воспитание!
Рита лежала на диване, уткнувшись лицом в Вовкин свитер, и жалела себя. Даже не подходя к окну, она точно знала, что Молоканов никуда не уехал, а сидит под ее окнами.
«Мерзни, мерзни, волчий хвост, – раздраженно подумала она. – Вот так спасай человека, открывай ему душу, а он вместо простого «спасибо» на тебя повесит всех собак и опозорит публично».
Она закрыла глаза, попробовав подремать, но снова наворачивались слезы, а из тайничков памяти всплывали ужасные подробности.
– Ритка, там твоего ухажера бьют! – закричала Дашка, ранним утром вваливаясь в палатку. – Антон с дружками приехал.
Маргарита вспомнила, как подхватилась.
– Где они? – выдохнула на одном дыхании.
– На горе! Возле верхнего лагеря. Как же они узнали, что ты с ним крутишь?
Рита отмахнулась.
– Потом, Дашка! – И бросилась бежать вверх по тропинке, выбитой в скале. Только бы успеть и не упасть.
«Откуда Антон узнал о них с Вовкой? Зачем пожаловал? Уже полгода как не живем вместе, » – вопрошала она к самой себе. Но оказавшись невдалеке от верхнего лагеря, застыла. Двое здоровых парней избивали третьего, на котором уже места живого не осталось. Но должен быть еще один. Ритка повернулась на тихий свист и столкнулась с удивленным взглядом.