Новогодний роман
Шрифт:
Запеканкин послушно потянул за собой Богатого.
– Подожди - остановил его Богатый - Как это? А я? Мне ж освободиться надо. Только теперь Богатый вспомнил, что ключи от наручников перед выездом у него отобрал Чулюкин, чтобы не баловался.
– Во-во - сказал Пузанов - Иди, курсант. Иди и блюди.
Помогая расстроенному Богатому забраться в тесный закуток, где его уже поджидал нахохлившийся Запеканкин, Пузанов справедливо заметил.
– Вор не вор, если есть надзор. Помни это курсант.
Уазик отвалил от бордюрной
Майор Чулюкин нисколечко не походил на лубочный образ милицейского начальника, прочно укоренившийся в умах. Ничего не было в нем от постоянно остерегающегося взяточника-тугодума. Напротив, своим нравом напоминал он каракумский каргач-саксаул. Железное дерево. Несгибаемую корягу с мелко штампованными листочками, поставленными на ребро, обманчивое пристанище усталого путника. Они совсем не давали тени. На лице, у переносья, носил Чулюкин вертикальные зарубки. Печать воли. Торчащие скулы обтягивала задубевшая от умеренного хилого солнца средней полосы кожа. Нижняя челюсть с каменным подбородком и твердыми желваками была несколько тяжеловата, поэтому майор всегда держал рот полуоткрытым.
Глаза. А вот глазам, майор Чулюкин был не ответчик. Непроницаемое, с благородной чернью, фамильное серебро скрывалось за дымчатыми очками-хамелеонами. Майор на самом деле был образованным человеком. В своих пристрастиях отдавал он предпочтение русской классике, но не чурался и иностранщины, особенно изысканной и пикантной. Когда Пузанов и Богатый ввели в его кабинет задержанного Запеканкина, майор Чулюкин развлекался творчеством итальянских модернистов, вслух читая из плоской, как доска, книги.
– Телятину почистить, обмыть, разделать на порции. Лук нарезать и обжарить в кляре. добавить муки и жарить до золотистого цвета. Положить томатную пасту и неочищенный, но хорошо промытый зубок чеснока, лавровый лист, перец и соль. все потушить. Мясо вынуть из бульона, добавить поджареный лук с приправами и тушить до готовности. Подавать блюдо горячим предварительно посыпав зеленой петрушкой.
– Пицарелла по-милански - мечтательно произнес Чулюкин, откладывая книгу. Смотри как ловко. Вынуть из бульона. Обжарить и снова в бульон. Эх, кудесники макаронные. Чулюкин обратил внимание на вошедших.
– Чего надо, голуби?
Кабинет Чулюкина заслуживает отдельного описания. Ввиду ремонта в пункте общественного порядка, который располагался в подвале, бывшем бомбоубежище, общежития для студентов из третьесортных стран в чулюкинский кабинет была снесена вся ненужная мебель. Присутственным диваном для посетителей служила положенная набок, слоновья туша, несгораемого шкафа из отдела кадров с готической виньеткой "Мейербах. Хамбург. 1899" Чулюкин сидел на чугунном кубике из кассы, подложив под себя домашнюю вышитую подушечку. С десяток разномастных графинов столпились на перевернутом пенале с лязгающей печной заслонкой из оперативной части. Прямые вешалки в жестяных коронах вытянулись у зеркального барочного комода. Запеканкин замер у пианино с просевшими педалями. Пузанов подтолкнул его вперед.
– Запеканкина привели.
– Запеканкина - делано удивился майор - неужели самого Запеканкина.
– Курсант отметился - поддержал взятый тон Пузанов.
– Неужели сам?
– Так сказать собственноручно.
– Какой молодец.
– Растет поросль на нашей лысине.
– И не говори, сержант.
Заметив на Запеканкине наручники, Чулюкин произвел милостивый жест римских императоров перед поверженным гладиатором.
– Разрешаю освободить задержанного. Снимите с него кандалы.
Исполнение приказа вызвало небольшую заминку. Выяснилось, что ключи от замков находятся у майора. Пробурчав недовольно
– Даже это без меня сделать не можете - Чулюкин порылся в столе и бросил Богатому ключи. Запеканкин массировал потертое запястье, не поднимая головы. Чулюкин обратился к Пузанову.
– Имеется предложение, наградить курсанта. Надо отметить. Все-таки Запеканкина изловил.
– Кому и пипетка конфетка - мудро заметил Пузанов.
– За образцовое исполнение долга в столь трудные для любых органов времена.
Богатый слушал Чулюкина, выкатив вперед грудь. Фаланги прижатые к форменным брюкам побелели.
– Курсанту Богатому объявляется благодарность без занесения. Если раньше я имел кое-какие сомнения, то сегодняшние события все расставили по своим местам. Курсант Богатый, именно вам как самому достойному я доверяю дежурство в новогоднюю ночь.
Пузанов сдержанно хмыкнул. Богатый занятый отработкой приемов строевой подготовки вначале не придал особого значения словам майора. Сквозь пьянящий дурман до Богатого доносилось.
– Ваши старшие товарищи завидуют вам курсант. Оно и понятно. Вы подумайте, что их ждет. Бессонная ночь, жирная еда, танцы-козлодрыганье перед телевизором. А может быть ... Да все может быть. Знакомство с падшей женщиной.
– несмотря на громы и молнии в словах Чулюкина при упоминании падшей женщины Пузанов облизнулся как кот на сало.
– Наконец своим волевым решением я освобождаю вас от первого января. Дня сплошной мигрени и лживых обетов.
– Первое января бюллетенит вся страна - поддержал Пузанов майора.
– Вы товарищ Богатый будете избавлены от всего этого. Скоротаете ночь у камелька за кружечкой кофе. Думы будете думать. А утречком, когда уставший от празднований народ устроит кровавую баню под названием "Убей будильник". Вы полный сил и отдохнувший сменитесь и отправитесь домой.
Богатый порывался что-то сказать.
– Не стоит благодарностей курсант - Чулюкин, смущаясь, задвигал булыжниками желваков.
– Просто у меня такая должность. Помогать хорошим людям.
– Служу отечеству - осознав величину трагедии, промямлил Богатый.