Новолуние
Шрифт:
Бешеный пульс эхом отдавался в ушах, и я накрыла сердце ладонью. Боже, как боевой барабан!
— Это когда-то изменится? — спросила я, обращаясь в первую очередь к себе. — Сердце перестанет нестись галопом всякий раз, когда ты ко мне прикоснешься?
— Надеюсь, нет, — самодовольно отозвался Эдвард.
Я закатила глаза.
— Пошли смотреть, как рубятся Монтекки и Капулетти.
— Твое желание для меня закон.
Пока я вставляла диск и перематывала титры, Эдвард растянулся на диване, а когда присела на краешек, обнял за талию и притянул к себе. Грудь
— Знаешь, Ромео мне вообще не нравится, — заявил он, когда начался фильм.
— А что с ним не так? — обиделась я. Ромео — мой любимый литературный герой. До встречи с Эдвардом именно о таком и мечтала.
— Ну, поначалу он крутит шашни с Розалиной — разве это не признак ветрености? А потом за несколько минут до свадьбы убивает двоюродного брата Джульетты — по-моему, не слишком умный поступок. Парень совершает ошибку за ошибкой; вернее способа разрушить свое счастье не придумаешь.
— Хочешь, чтобы я смотрела одна?
— Я все равно здесь сижу… — Его пальцы чертили на моем предплечье холодные узоры, от которых появилась гусиная кожа. — Плакать будешь?
— Если смотреть внимательно, то, скорее всего, да, — призналась я.
— Обещаю не отвлекать, — проговорил он, а сам легонько чмокнул в макушку — как тут не отвлечься?!
В конце концов удалось сосредоточиться на фильме, в основном благодаря Эдварду, шептавшему мне на ухо реплики Ромео. По сравнению с его серебряным баритоном голос актера казался сущим карканьем. К величайшему удивлению Каллена, я и правда рыдала, когда Джульетта обнаружила своего новоиспеченного супруга мертвым.
— Вот здесь я страшно ему завидую, — признался Эдвард, вытирая мне слезы моим же локоном.
— Она очень хорошенькая!
— Да не из-за девушки! — презрительно фыркнул Эдвард. — Из-за того, как легко он совершил самоубийство! Вам, смертным, вообще повезло: небольшой порции растительного экстракта достаточно…
— Что? — ахнула я.
— Ну, однажды я об этом думал, хотя по опыту Карлайла знал: дело нелегкое. Трудно сказать, сколько раз он пытался покончить с собой после того… после того, как понял, кем стал… — Бархатный голос омрачился, затем вновь просветлел. — А здоровье у него до сих пор отменное.
Я обернулась, чтобы заглянуть ему в глаза:
— Что ты имеешь в виду? Что значит «однажды об этом думал»?
— Прошлой весной, когда тебя… чуть не убили. — Эдвард глубоко вздохнул, с трудом возвращаясь к привычному насмешливому тону. — Разумеется, я надеялся найти тебя живой, однако в глубине души прикидывал и альтернативный план. Говорю же, для меня это куда сложнее, чем для людей.
На долю секунды услужливая память воскресила поездку в Финикс, и сразу стало не по себе. Я все видела с потрясающей четкостью: ослепительное солнце, раскаленный асфальт, по которому я неслась, разыскивая вампира, решившего замучить меня до смерти. Джеймс поджидал в зеркальной комнате, якобы удерживая в заложниках маму. Вернее, так думала я, не подозревая: все это — просто уловка, а Джеймс, в свою очередь, не подозревал, что мне на помощь спешит Эдвард. К счастью, он успел, едва-едва успел…
Совершенно бездумно мои пальцы коснулись серповидного шрама на запястье, который всегда был чуть холоднее, чем кожа.
Я покачала головой, пытаясь одновременно отрешиться от плохих воспоминаний и разобраться, что задумал Эдвард. Желудок болезненно сжался.
— Что еще за альтернативный план?
— Без тебя я жить не собирался, — сказал Каллен спокойно, будто это было прописной истиной. — Только как и что делать, понятия не имел. Само собой, Эмметт с Джаспером помогать бы не стали, вот я и подумал: может, направиться в Италию и каким-то образом спровоцировать Вольтури?
Даже слушать не хотелось, но золотисто-карие глаза затуманились и смотрели куда-то вдаль. Боже, да он замыслил самоубийство! Я была в ярости.
— Кто такие Вольтури?
— Такая семья, — пояснил Каллен, судя по голосу, по-прежнему размышляя о смерти.
Я едва сдерживалась.
— Очень старая и влиятельная семья, подобная нам. Наверное, в мире людей им ближе всего королевская династия. Одно время Карлайл жил с ними в Италии, до того как перебрался в Америку. Ты помнишь его историю?
— Да, конечно.
Никогда не забуду, как впервые попала в дом Калленов — огромный белый особняк в лесной глуши у самой реки — ив комнату, где у Карлайла, которого Эдвард по многим причинам считал отцом, была целая стена рисунков, отображающих его личную историю. Самое большое и яркое полотно относилось к его пребыванию в Италии. Конечно, я запомнила четверых мужчин с ангельски спокойными лицами, которые стояли на балконе над пестрой беснующейся толпой. Рисункам несколько веков, а белокурый ангел Карлайл совершенно не изменился. Трех остальных, его старых знакомых, я тоже не забыла. Значит, это Вольтури; мистер Каллен фамилию не упоминал, он назвал их Аро, Каем и Марком, ночными ангелами-хранителями науки и искусства…
— Так вот, Вольтури раздражать не рекомен дуется, — неожиданно прервал мои мысли Эд вард. — Если, конечно, не хочешь умереть, или что там с нами происходит… — Бархатный голос такой спокойный, будто ему невыносимо скучно.
Мой гнев превратился в ужас, и я сжала мраморное лицо в ладонях.
— Никогда, никогда больше не говори ни о чем подобном! Что бы ни случилось со мной, ты не имеешь права причинять себе боль!
— Тобой я больше рисковать не намерен, так что и спорить не о чем!
— Рисковать мной?! Разве мы не договорились, что все беды из-за моей катастрофической невезучести? — С каждым словом я распалялась еще сильнее. — Не смей даже думать о таком! — При мысли о том, что после моей смерти Эдвард перестанет существовать, становилось невыносимо.
— Как бы в такой ситуации поступила ты?
— А случись нечто подобное с тобой, — смертельно побледнев, начала я, — ты бы захотел, чтобы я наложила на себя руки?
Прекрасное лицо исказила гримаса боли.
— Пожалуй, я понимаю… — признал Эдвард. — Отчасти… Но что мне без тебя делать?