Новоросс. Секретные гаубицы Петра Великого
Шрифт:
— Не претендую вторгаться в пределы вашей компетенции, уважаемый барон, но позволю себе предположить: Ганноверский союз после смерти главного ганноверца потеряет сплоченность.
— Самопроизвольно — нет. Это потребует весьма изощренной дипломатии.
— Вы ведь уже думали над подобной задачей, не так ли? Уверен, вам удастся разделить державы, сбитые покойным английским королем во враждебную нам алианцию. Я пустился в сии рассуждения исключительно затем, что генералам надо заранее представлять, к чему готовиться.
— И что за баталии вам, Александр Иванович, видятся в грядущем?
— Думаю, при самом мудром и миролюбивом правлении
— Надеюсь, вы понимаете, что при нынешнем состоянии финансов мы воевать не можем?
— Не сейчас, Боже упаси. Предполагаю, это станет возможным не раньше, чем государь придет в совершенные лета. Если, к примеру, император явит воинские таланты в столь же юном возрасте, что и Карл Двенадцатый — то через шесть лет. Скорее, позже: еще года два или три понадобится для подготовки.
— Вы уверены, что султан предоставит нам это время? Что еще раз не попытается вернуть Азов и днепровские низовья?
— Всего лишь надеюсь: в Персии он крепко увяз. Но возможно, что турки нас опередят. И уж совершенно определенно польская война произойдет раньше. Король столько не протянет.
— Да, элекция после Августа вызовет споры. Франция непременно встанет за Лещинского. Саксонский наследник пожелает сам утвердиться в Варшаве и заменить электоральное правление династическим. То и другое нас не устраивает — но на сей день трудно назвать кандидата, пригодного во всех отношениях.
— А другой сын короля? Тот молодой человек, что мечтает жениться на цесаревне?
— Мориц, граф Саксонский? Бастарда возвести на трон, отказав законному сыну?! Невозможно!
— Жаль. Из него бы вышел славный король. Так же, как из Елизаветы — королева польская. При всей молодой ветрености, цесаревна серьезно относится к религии и стала бы надежной защитницей православия в Речи Посполитой.
— Именно потому поляки ее и не примут. Потребуют обращения в католицизм. Кстати, довольно странно слышать такие рассуждения от человека, принадлежащего к римской вере.
— Все разумные люди понимают: расколы между христианами порождены не Божьей волей, а честолюбием прелатов. Считаться с ними в политике необходимо, но разделять искренне, душою… Думаю, барон, мы совершенно сходимся с вами в этом отношении.
— Вы собирались говорить о флоте, дорогой граф.
— Совершенно верно. Я очень надеюсь, что прошлогодняя ситуация, когда все значительные морские державы, кроме Испании, оказались во вражеском лагере, не повторится. В любом случае, мы не сможем содержать флот, сильно превосходящий датский или шведский. От двадцати до тридцати кораблей линии — наш предел. Принимая во внимание, что суда русской постройки служат не свыше десяти, с тимберовкой — пятнадцати лет, надобно строить по два в год. Столько же — на юге, для поддержания равенства с турками.
— В совокупности сорок или шестьдесят кораблей: это больше, чем у таких богатых государств, как Франция или Испания. Вы принимали во внимание расходы на содержание команд?
— Позвольте, я продолжу. Мне ведомо, что дерево дешевле, нежели живая плоть. О том и речь. Имея морские театры войны разделенными, мы не можем переводить с одного на другой сами суда. Однако людей и корабельную артиллерию — почему бы и нет? Государь Петр Великий в последнем столкновении с турками именно так и поступил. Одновременный конфликт на обоих морях исключает подобные действия, но здесь уж позвольте
— Вооружение стоит примерно столько же. Пушки вы тоже предлагаете возить? Оставляя "пассивный" флот полностью безоружным?
— Полностью не понадобится. Некоторую часть — возможно. В Адмиралтействе хитрят, когда включают в расходы по снаряжению полный комплект артиллерии. Есть обычай запрашивать вдвое, чтобы получить сколько нужно. Что за беда, если со старых судов, выводимых на слом, оружие перейдет на новые? Какие тут траты? Помимо того, в Азове и Троицкой крепости лежат без дела сотни турецких пушек, поднятых со дна моря под Керчью. Смоленые канаты, сложенные в сухих амбарах, не гниют: посему такелаж тоже не считаем; в расчет надо принимать единственно корпуса с надлежащим рангоутом. Двести тысяч в год нужно для сохранения достаточного корабельного состава на обоих морях. Не столь уж большая сумма.
— Двести тысяч… Вы же понимаете, что свободных денег в казне не найти.
— А конфискованные у Меншикова? Неужели все разошлись?
Остерман снисходительно улыбнулся и развел руками: действительно, глупо с моей стороны было надеяться, что Долгоруковы упустят хоть копейку и постесняются вторично украсть наворованное Светлейшим. Инициировать ревизию в Адмиралтействе? Апраксин меня с потрохами съест, даже если зубов у старика не осталось. Кстати, совсем недавно окончилось следствие в Азове: Змаевича приговорили к смертной казни, потом ограничились понижением в чине до вице-адмирала и отправкою в Астрахань. Всего-то за ним нашли присвоение трехсот рублей и тысячи бревен. В Москве и Петербурге пропадает больше стократ, и ничего не сделаешь. Равновесие партий так сложилось, что тронуть "своего" вора значит распугать сторонников, а "чужого" — развязать войну против явно превосходящих вражеских сил.
— Если бы изыскать дополнительные доходы… Не размышляли об этом, Александр Иванович?
— Размышляю почти беспрестанно. Остендская компания, перейдя под покровительство нашего императора, могла бы покрыть сии траты: при ежегодной прибыли от полутора до двух миллионов, двести тысяч ее не разорят. Но понимаю, что это будет означать непримиримую враждебность морских держав, против коей наш скромный флот бессилен. Не время пока. Внутренние налоги… Вопрос очень болезненный, хотя при большом старании резервы можно найти.
— Готов внимательно выслушать ваши предположения, господин граф.
— Ничего глубокомысленного, все очевидно. Податная система российская сложилась в годы шведской войны и несет на себе печать экстраординарных временных мер. Более сорока налогов. Обложению подверглись бороды, бани, гробы — что только ни приходило в шаловливые умы государевых прибыльщиков! Часть выдумок отменили в правление императрицы Екатерины, но другие поныне действуют. По многим видам податей расходы на сбор оных соизмеримы с поступлениями в казну. Уж не говорю о поступлениях в карманы сборщиков и бесполезном раздражении, производимом в народе. В то же время капитальные вещи, во многих государствах служащие основою доходов короны, забыты. Имею в виду землю.