НОВОСТИ ИЗ КРЕМЛЯ
Шрифт:
Буковский В. К. Кое-что мне на эту тему известно.
Степанов Д. Е. Вы действительно уверены в высокой эффективности работы вашей группы, в том, что удалось довести свое мнение до каждого советского человека?
Буковский В. К. Находясь в заключении и сталкиваясь с чудовищным произволом, наказанием голодом и холодом, мы старались довести факты нарушения закона до сведения мировой общественности с помощью радиостанции «Свобода» и т. д. Все эти факты мы доводили до сведения каждого человека, мало-мальски заметного
Степанов Д. Е. Извините, но если я, депутат, получаю жалобу, то это не означает, что я довожу содержание жалобы до каждого из своих 125 тысяч избирателей. И если вы послали жалобу мне, то это не дает вам права, по-моему, говорить, что вы довели суть своей жалобы до каждого советского человека…
Июль 1992 года. На очередное заседание Конституционного суда явился идеолог горбачевской перестройки А. Н. Яковлев. Он очень торопился: «Мне надо в Сорбонну. Мне в Париж по делу».
После его короткого выступления посыпались вопросы. Особенно усердствовал Ф. М. Рудинский.
Рудинский Ф. М. Вы сказали, что, будучи еще молодым человеком, на фронте у вас что-то треснуло, как вы выразились, в сознании. Потом вы были ошеломлены решениями ХХ съезда. Я вот не совсем понял. Вы почувствовали какую-то неубежденность в своей коммунистической правоте или вы развивались в сторону демократизации своего мышления и осуждения действий, которые были при Сталине?
Яковлев А. Н. Я был на ХХ съезде, сидел на галерке и слушал то, что говорил Хрущев. Я вам честно скажу и откровенно, мне не хотелось верить в то, что он говорил, что это все правда. Вот у меня такое было ощущение. Но я не мог… в то же время, это говорит все-таки Первый секретарь ЦК КПСС, вроде не похоже, что он должен говорить неправду. Это тоже процесс. Я вам уже говорил, что вера моя в действия руководства, особенно Сталина, была непререкаемой.
Рудинский Ф. М. Но после ХХ съезда ваши убеждения стали более демократическими?
Яковлев А. Н. Естественно, когда я узнал те факты, когда соседка-машинистка включает соседку в число врагов народа, чтобы ее расстреляли, а ей получить комнату, как после этого не изменить отношения к тем практическим действиям, которые были в то время?
Рудинский Ф. М. Но вы были сторонником ХХ съезда партии, его решений?
Яковлев А. Н. Да, да. И меня очень заботило то, что начался очень быстро, я уже не помню через сколько, 2 – 3 года, резкий отход от провозглашенных идей на ХХ съезде.
Рудинский Ф. М. Вы меня извините, Александр Николаевич, я в те годы еще не был членом партии, я был беспартийным человеком, но я тоже из того времени, и когда вы говорите, что для вас все
Яковлев А. Н. Вы в Москве жили?
Рудинский Ф. М. Нет, я жил в Сибири тогда.
Яковлев А. Н. Как странно, я жил в Ярославле, я действительно не знал.
Рудинский Ф. М. Вы ничего не знали о 1937 годе? Ну хорошо, может быть. Скажите, пожалуйста, а уже в 60 – 70-е годы, когда вы были заместителем заведующего Отделом пропаганды ЦК КПСС, вы тоже придерживались решений ХХ съезда партии?
Яковлев А. Н. Ну, в целом, да. В целом, да.
Рудинский Ф. М. Тогда, простите, каким же образом вы идеологически обеспечивали действия против диссидентов, высылку Сахарова, Солженицына? Вы же были зам. зав. Отделом пропаганды ЦК КПСС в это время и вы, человек демократических убеждений в свете ХХ съезда партии…
Яковлев А. Н. Я извиняюсь, но я к делу Солженицына не имею никакого отношения, и узнал, наверное, оттуда, откуда и вы, как вы живописуете. К высылке Сахарова вообще никакого отношения, потому что меня вообще здесь не было, в Союзе. Другой разговор, что я был одним из тех, кто настаивал на возвращении Сахарова, это общепризнанный, по-моему, факт, и Сахаров сам об этом говорил.
Рудинский Ф. М. Ну это уже в это время, а вот в то время вы были зам. зав. Отделом пропаганды!
Яковлев А. Н. Меня не было здесь, я же вам отвечаю.
Рудинский Ф. М. Вы понимаете, я впервые вижу человека, который из руководства партии говорит о моноидеологии… Вы же, видимо, и создавали моноидеологию… Как вы нарушали советскую Конституцию?…
Яковлев А. Н. Ну, Конституцию, не знаю…
Рудинский Ф. М. Вы не нарушали Конституцию? Вот тезис: «Экономика должна быть экономной». Вы автор этого тезиса?
Яковлев А. Н. Нет, я к этому не имею никакого отношения.
Рудинский Ф. М. Нет? Но вы же были зам. зав. Отделом пропаганды ЦК и вы же готовили доклады товарищу Брежневу.
Яковлев А. Н. Я вас очень прошу, вопросы, которые относятся от 1973 года до 1983 года, вы мне, пожалуйста, не задавайте, меня здесь не было десять лет. Что касается других периодов, ради бога, пожалуйста.
Рудинский Ф. М. Теперь такой вопрос к вам. Скажите, пожалуйста, вы здесь сказали, отвечая на вопрос уважаемого Сергея Михайловича Шахрая, что действительно полная, реальная власть в стране была в руках Политбюро. Мы не сомневаемся в том, что это был действительно весьма могущественный орган партии, вне всякого сомнения. Но в то же время, вы привели вот такие данные: подслушивали ваши телефонные переговоры, 5 тысяч долларов у вас каким-то образом изъяли. Каким же это образом член самого высокого органа в стране может подвергаться таким ограничениям? Не свидетельствует ли это о том, что были еще какие-то силы, с которыми Политбюро должно было считаться?