Новые безделки: Сборник к 60-летию В. Э. Вацуро
Шрифт:
Таким образом, кроме формы «в Рязан», подлинным пушкинским написанием из числа подобных можно неоспоримо признать только употребленное во фразе из письма жене от 26 августа 1833 г.: «В Казан буду я около третьего» (XV, 75) [629] . Лишь в этих двух случаях можно ставить вопрос об исправлении окончаний. Все другие написания «в Астрахан», «в Казан» и т. п. следует воспроизводить как при их соответствии подлинникам документов, которыми пользовался Пушкин, так и тогда, когда сверка пушкинских копий, выписок и конспектов с оригиналами невозможна.
629
Однако месяцем ранее, 30 июля, Пушкин извещал А. Н. Мордвинова о своем намерении «дописать в деревне <…> роман, коего большая часть действия происходит в Оренбурге и Казани» (XV, 70), а 8 сентября писал жене: «Я в Казани» (XV, 78).
Не подлежат изменению «на виолончел» в «Египетских ночах» (VIII, 265) и «на дуэл» в стихотворении «Счастлив ты в прелестных дурах…» (III, 171) и планах
Особый случай представляет употребление Пушкиным окончания «-» вместо «-и» в родительном падеже единственного числа.
В первом издании третьей главы «Евгения Онегина» (строфа V.9) было: «Как у Вандиковой Мадон», рифмовавшееся с «небосклон». Все варианты этой строки в черновых и беловых рукописях грамматически правильны: «Как у Мадоны Рафаеля» (VI, 307), «Как в Рафаелевой мадон» и «Как у Рафаеля в мадон» (VI, 575). Начиная с черновой стадии работы над строкою и, по-видимому, почти до самой передачи рукописи в печать Пушкин колебался, с кем из персонажей мировой живописи сравнить Ольгу Ларину. Сначала это были «девы Рафаеля», затем мысль поэта переключилась мимолетно, кажется, на Рубенса, но вернулась к Рафаэлю и остановилась на Мадонне (VI, 307, 575). Однако сомнения остались, и на стадии стиха «Как в Рафаелевой мадон» появился вариант «Как в Перуджиновой Мад<он>» (VI, 575). Уже написав в беловой рукописи окончательную редакцию стиха: «Как у Рафаеля в Мадон», Пушкин продолжал поиск, в результате чего заменою фамилии художника получился печатный вариант: «Как у Вандиковой Мадон». Допустимо видеть здесь «диалектический (т. е. диалектный — В.P.) lapsus» [631] , бездумно допущенную ошибку, проистекшую из того, что, изменив середину стиха, Пушкин забыл привести в грамматическое соответствие другие его элементы. Подобное не раз встречается в рукописях прозаических текстов, но, когда речь идет о стихе с его строгой ритмической организацией и рифмовкой, подобная невнимательность мало вероятна, хотя и не может быть полностью исключена. Поэтому прежде чем принять это объяснение, следует проверить, не было ли у Пушкина основания сознательно оставить неизмененным последнее слово в стихе.
630
Булаховский Л. А. Русский литературный язык первой половины XIX века. М., 1954. С. 85.
631
Обнорский С. П. Указ. соч. С. 96.
Замена предложного падежа «Мадон» родительным «Мадоны», возможно, не нарушила бы рифмы («небосклон»), а лишь сказалась бы на ее точности. Действительно, коль скоро допускалась рифма ы: и не только мужская (стороны: одни — «Воспоминания в Царском селе», 122–124, сохранена в поздней редакции 114–116; подойти: воды — «Козак», 38–40; живым: воздадим — «Роняет лес багряный свой убор», 126–128), но и женская (Панкратий: косматый, Панкратий: проклятый «Монах», 39–40, 119–121; отчизны: жизни — «Воспоминания в Царском селе», 117–119, сохранена в поздней редакции 109–111) [632] , а в заударном конечном открытом слоге обозначало [и]-образный звук, становились возможными рифмы :ы, :ый, (нын: именины — «Князю А. М. Горчакову» («Пускай, не знаясь с Аполлоном…»), 18–19; нын: единый — «К Наташе», 9–11). Может быть, именно такую рифму имела в виду поправка Пушкина в экземпляре отдельного издания третьей главы, где «Мадон» исправлено на «Мадоны» (VI, 537).
632
Вопреки мнению Б. В. Томашевского о невозможности таких рифм (Томашевский Б. В. Стилистика и стихосложение. Л., 1959. С. 413).
Формы родительного падежа на вместо ы встречаются у Пушкина в письмах П. А. Вяземскому от 14 марта 1830 г. («помяни меня на вечере у Катерин Андреевн» — XIV, 69) и Н. М. Языкову от 14 апреля 1836 г. («Поклон Вам <…> от Евпраксии Николаевн» — XVI, 104). Отмечена подобная форма и у С. Н. Марина (Явясь пред ним в туман, / Со вздохом говорит: «Именье у Татьян») [633] , в чьей речи, в основном литературной, присутствовало много диалектных черт произношения [634] . В свете этих фактов нельзя исключать вероятности того, что, внося правку в разбираемую строку, Пушкин счел возможным не трогать форму «Мадон», поскольку она совпадала с просторечной формой родительного падежа и с нею сохранялась точная рифма.
633
Марин С. Н. Полн. собр. соч. М., 1948. С. 146. Ср.: в «Горе от ума» (д. II, явл. 1, стих 29) по Музейному автографу: «Я должен у вдов, у доктор крестить» Грибоедов А. С. Полн. собр. соч. / Под ред. и с примеч. Н. К. Пиксанова. СПб., 1913. Т. 2. С. 127; Грибоедов А. С. Полн. собр. соч.: В 3 т. СПб., 1995. т. 1. С. 149), так же в Жандровском списке (Грибоедов А. С. Полн. собр. соч. … 1995. Т. 1. С. 36, 249), в Булгаринском списке: «у вдовы, у докторш» (Там же. С. 36); в письме О. С. Павлищевой мужу от 8 июня 1832: «у матушк» (ИРЛИ,
634
Панов М. В. Ук. соч. С. 253–265. Отсюда (с. 255) заимствован пример.
В рецензии «Северной пчелы» эта строка была приведена в качестве одного из примеров «легких промахов против грамматики и стихосложения» [635] ; на эту же ошибку обратил внимание и П. И. Шаликов [636] . Пушкин счел замечания критиков справедливыми и в списке опечаток, приложенном к первому изданию шестой главы, внес исправление: «Точь в точь в Вандиковой Мадон» (VI, 646, 640). Но с аналогичным упреком относительно строки «С семинаристом в желтой шаль» («Евгений Онегин», гл. III, XXVIII.3, рифма: бал; см.: VI, 64) он не согласился, т. к. здесь дело шло о допустимом, по его понятиям, оформлении рифмы не только для слуха, но и для глаза [637] .
635
Сев. пчела. 1827. 15 окт. № 124.
636
Дамский журнал. 1827. Ч. 20. № 21. С. 121.
637
См. об этом эпизоде: Строганов М. В. Из комментариев к «Евгению Онегину» и «Капитанской дочке». — А. С. Пушкин и русская литература: Сб. науч. тр. Калинин, 1983. С. 125.
Проведенный анализ нарушений Пушкиным принятых в его время правил употребления окончаний «-и» и «-» у существительных ж. р. поможет, будем надеяться, решать, в каких случаях эти отступления от орфографии должны воспроизводиться буквально в академическом «Полном собрании сочинений», а в каких «неверные» окончания могут быть изменены без всякого искажения стилистического или какого-либо иного значимого аспекта пушкинского текста.
И. С. Чистова
Пушкин и царскосельские гусары
(О стихотворении «Ноэль на лейб-гусарский полк» и «Молитва лейб-гусарских офицеров»)
В наших представлениях о Лицее пушкинской поры мы на первое место безусловно выдвигаем тот дух творчества, дух созидания, который формировал ум и питал душу его воспитанников. «Первый курс лицеистов представлял собой микросоциум, в котором деятельно творилась своя коллективная культура, активно сочетавшая игровое и серьезное, — читаем в новейшем исследовании. — Пылкость, с которой лицеисты предавались всякого рода творчеству, была вписана в атмосферу постоянного взаимного высмеивания, вышучивания и пародирования» [638] .
638
Виролайнен М. Лицейское творчество Пушкина. — В кн.: Пушкин А. С. Лицейская лирика. СПб.: «Художественная литература», 1993. С. 18–19.
На этом построены, в частности, явившиеся результатом совместного авторства лицейские «Национальные песни» — куплеты эпиграмматического характера, из которых складывалась серия юмористических портретов воспитанников и преподавателей Лицея.
Среди пушкинских лицейских эпиграмм две определенно связаны генетически с «Национальными песнями». Одна из них адресована Кюхельбекеру («Вот Виля — он любовью дышит»), другая — учителю рисования С. Г. Чирикову («Вот карапузик наш, монах…»). Такие стихи предназначались не для печати, но для весьма узкого круга лиц, которым только и понятны были заключенные в тексте бытовые реалии и смысл их юмористического обыгрывания. Перед нами, таким образом, типичные образцы сугубо локальной, домашней поэзии, рассчитанной исключительно на своего читателя; своим его делала в данном случае принадлежность к лицейской среде.
В настоящей работе мы хотим обратить внимание на ряд других примеров домашней поэзии лицейского периода, но с Лицеем не связанной, и последующих за ним двух лет. Речь пойдет о стихах, погружающих нас в гусарскую бытовую среду, с которой Пушкин особенно сблизился в свой последний лицейский год. «Говоря о кружках, оставивших влияние на Пушкина, нельзя не упомянуть об офицерах лейб-гусарского полка, стоявшего в Царском Селе, — писал В. П. Гаевский. — Лицеисты встречались с ними в семейных домах и особенно в манеже» [639] .
639
Гаевский В. П. О влиянии Лицея на творчество Пушкина. — В кн.: В память пятидесятилетия кончины А. С. Пушкина. СПб., 1887. С. 46.
Тексты, которые предполагается рассмотреть ниже, по существу не привлекали внимания пушкинистов; совершенно очевидно, что они требуют обстоятельного и текстологического, и историко-литературного, и реально-бытового комментария. Весь этот круг вопросов и составляет предмет предлагаемого исследования.
В первом томе академического издания «Полного собрания сочинений» Пушкина под заглавием «Ноэль на лейб-гусарский полк» публикуется следующий фрагментарный и потому неясный в смысловом отношении текст: