Новые герои. Массовые убийцы и самоубийцы
Шрифт:
Тунисский психоаналитик Фетхи Бенсалма также проливает свет на отношения между отчаянием и регрессивным политическим желанием: «Отчаяние — не категория политической науки, но исламистские движения, особенно в их экстремистской версии, не могут быть поняты, если мы не осознаем их, как самое мощное послание массового отчаяния» [64] .
Поскольку отчаяние не признается традиционной политологией, она неспособна анализировать современную политическую культуру ислама (не говоря уже о других явлениях), и западная политическая мысль, подкрепленная несостоятельной политической наукой, не в состоянии найти решение исламистской агрессии. Существующее различие между «хорошим, умеренным исламом»
64
La psychanalyse `a l''epreuve de l'Islam, p. 97.
В контексте монотеизма культ происхождения в соответствии с нынешней нищетой базируется на предпосылке, что земная история есть история грехопадения, упадка. Это регрессивное видение исторического времени объясняет кое-что в современной исламской политической культуре:
Какой смысл политического желания возвращения к истокам и террора, который идет с ним? Что это за поворот назад, к первобытным временам и смертельная борьба, ведущаяся от их имени? Как мы можем интерпретировать желание изгнания из настоящего, сведение будущего к прошлому, которое позволяет только повторение ранее существовавшего, так что настоящее — лишь только тень того, что уже произошло? [65]
65
Ibid, p. 30.
Суицидальная стратегия радикального исламизма есть результат культа унижения, на который арабские народы обрекает американская стратегия бесконечной войны.
Глава 8. Вы, люди, никогда не будете в безопасности
Семиокапитализм основан на эксплуатации интеллектуальной энергии человека. Интеллект становится частью как сферы производства, так и сферы потребления. Интеллектом гораздо сложнее управлять, и он гораздо менее предсказуем, чем физические усилия, необходимые работникам на сборочной линии традиционного завода.
За годы существования «экономики прозака» творческие работники были мотивированы вкладывать свои когнитивные способности в процесс производства в ожидании успеха и дохода, который станет их наградой — они были убеждены, что труд и капитал могут объединиться в один процесс взаимного обогащения. Работникам внушали мысль, что они свободные агенты, а такие явления, как пузыри доткомов [66] , основаны на реальном увеличении доходов и генерируют высокие карьерные ожидания. Но союз семиокапитала и когнитивного труда не вечен.
66
Экономический пузырь, существовавший в период приблизительно с 1995 по 2001 год. Пузырь образовался в результате взлета акций Интернет-компаний (преимущественно американских), а также появления большого количества новых Интернет-компаний и переориентировки старых компаний на Интернет-бизнес в конце XX века. Акции компаний, предлагавших использовать Интернет для получения дохода, баснословно взлетели в цене. Такие высокие цены оправдывали многочисленные комментаторы и экономисты, утверждавшие, что наступила «новая экономика», на самом же деле эти новые бизнес-модели оказались неэффективными, а средства, потраченные в основном на рекламу и большие кредиты, привели к волне банкротств. — Примеч. пер.
Нейроэксплуатация и коллапс
В 1999 году, во время эпохи доткомов, был анонсирован техноапокалипсис в облике глобальной проблемы тысячелетия, появились темные, угрожающие тучи в ясном небе самозваной
Однако отсутствие каких-либо катастрофических событий осталось в глобальном сознании как ощущение грани пропасти для социума. Через несколько месяцев, весной 2000 года, катастрофа доткомов принесла замедленный крах новой экономики — крах, который в той или иной форме, никогда не будет действительно преодолен, — несмотря на бесконечные войны Буша, несмотря на провозглашенное восстановление электронного бизнеса.
Рекомбинантный союз интеллектуальной работы и финансового капитала был закончен. Молодая армия свободных работников, самозанятых в виртуальном бизнесе, была преобразована в орду современных когнитивных работников: когнитариев, то есть интеллектуальных пролетариев и Интернет-рабов, которые инвестируют свою умственную энергию в обмен на нестабильный доход.
Нестабильность является общим состоянием семиотрудящихся. Существенной особенностью нестабильности в социальной сфере является не потеря регулярности в рабочих отношениях, так как труд всегда более или менее нестабилен, несмотря на юридические правила. Существенная трансформация, приведшая к «оцифровке» процесса труда, есть фрагментация личной непрерывности работы, фрактализация времени, распад его на фрагменты. Рабочий исчезает как человек, продающий свой труд, и заменяется абстрактными фрагментами времени. Киберпространство мирового производства можно рассматривать как огромное пространство обезличенного человеческого времени.
В сфере промышленного производства абстрактное время труда было воплощено в живого человека — работника, обладающего идентичностью. Когда капиталисту был необходим человеческий капитал для валоризации, он был обязан нанять человека и вынужден был иметь дело с физической слабостью, недугами и правами этого человека, был вынужден столкнуться с профсоюзными организациями и их требованиями, а также политическими идеями, носителем которых был этот человек.
Когда мы вступаем в век информационного труда, нет больше необходимости вкладывать средства в обеспечение человека для восьмичасового рабочего дня на протяжении его жизни. Капитал больше не принимает на работу людей, но покупает пакеты времени, отдельно от их взаимозаменяемых и случайных носителей. В Интернет-экономике гибкость превратилась в форму фрактализации работы.
Фрактализация является модульной и рекомбинантной фрагментацией времени деятельности. Работник больше не существует как человек. Он или она — только взаимозаменяемый производитель микрофрагментов рекомбинантного семиозиса, которые находятся в непрерывном потоке Интернета.
Капитал больше не платит за возможность эксплуатировать работника в течение длительного периода времени; он больше не платит зарплату, которая охватывает весь спектр экономических потребностей человека, работающего на капиталиста.
Работнику (фактически теперь машине в человеческом теле, наделенной мозгами, которые могут быть использованы для производства в отдельные фрагменты времени) выплачивается за отдельные, временные услуги. Время работы фрагментировано и разделено на ячейки. Ячейки времени выставлены на продажу в Интернете, и бизнес может приобрести их столько, сколько пожелает, в любом случае без обязательства обеспечить какую-либо социальную защиту работника. Обезличенное время становится настоящим агентом процесса валоризации и не имеет никаких прав, никакой профсоюзной организации, никакого политического сознания. Оно может быть только либо доступным, либо недоступным — хотя последняя альтернатива остается чисто теоретической, поскольку физическое тело до сих пор вынуждено покупать еду и платить арендную плату, несмотря на работу в виртуальной сети.