Новые крестоносцы
Шрифт:
— как тут у вас?
— Все нормально, вот познакомьтесь — Егор ткнул пальцем, в сторону трупа — барон де Виверн, собственной персоной.
— Ух ты, здоровый кабан, как это вы его умудрились завалить.
— Это Леший его прикончил — в разговор влез довольный Емелин.
Егор посмотрел на товарищей:
— ну, и чего вы все здесь столпились, забыли, что в замке еще четверо раненых наемников, надо с ними, что то решать.
Раненых оказалось всего трое (четвертый, как пояснил вездесущий Петер, умер от ран сегодня утром), никакого
Дальнейшие «разборки», решили проводить утром.
Троих раненых и привратника Вацлава, предварительно тщательно обыскав, заперли в подвале. Второй ландскнехт, встречавший ребят во дворе замка оказался мертв. Толи Сергей сломал ему шею ударом своего шипастого оружия, толи, упав на него всем весом своей упитанной тушки, осталось неизвестным, да и собственно выяснять это никто не собирался. После недолгих дебатов, решили, что Альберт заслужил доверие и может свободно перемещаться по замку. Хотя подозрительный Фридрих высказывался за то, чтобы и его отправить к остальным пленным. Вновь вступивший в свои права начетник, принялся решительно наводить порядок в замке.
Слуги мужчины, под началом неожиданно возвысившегося Петера убирали трупы. Служанки под руководством, счастливой и цветущей Марты быстро готовили праздничный ужин и накрывали на стол. Фрол, к своей великой радости, получив за труды серебряную монету, найденную Егором в кошеле убитого Курта, благополучно отбыл домой к семье.
ГЛАВА 4
Еще одно утро, или кое какие соображения о средневековой гигиене
Солнечный луч с трудом проник, сквозь цветные стеклышки узкого окна. Егор со стоном открыл глаза, некоторое время он лежал неподвижно, пытаясь сообразить, где он находится, и опасаясь потревожить гудевшую, как церковный колокол голову. Осторожно скосив глаза влево, на своем плече он с удивлением обнаружил мирно посапывающую белокурую головку.
— Таня? Вот блин!
Ляшков удивленно тряхнул головой и тут же вновь застонал, от нестерпимой боли. Аккуратно, стараясь не делать резких движений, вылез из кровати и осмотрелся. Он находился в той же спальне, где они с Фридрихом вчера ухлопали барона. Свою одежду он нашел аккуратно сложенной на кресле.
Снаружи осторожно постучали.
— Кто? — простонал Егор.
Дверь приоткрылась и в нее заглянул Петер:
— Доброе утро, господин фогт, я принес вам умыться.
Ляшков удивленно воззрился на него:
— Ты с кем это сейчас разговариваешь?
Настала очередь удивляться слуге:
— С вами господин, вам помочь одеться?
— Не надо, я сам оденусь, а почему ты меня так называешь?
— Вчера на пиру господин начетник сказал, что вы наш новый фогт.
— Интересно — вдруг до Егора «дошло» — а ты, почему на русском говоришь?
— Моя покойная матушка, царство ей небесное, была русской.
— А чего раньше молчал?
— Меня никто не спрашивал, господин. Вам полить?
— Ты лучше скажи, в замке есть колодец.
— Конечно господин.
— Проводи меня к нему.
Ковыляя следом за слугой, Егор судорожно пытался вспомнить события вчерашнего вечера.
То есть, он отлично помнил бой, и начало пира, заданного Фридрихом в честь победителей, а вот дальше воспоминания обрывались. Что он говорил, что делал и как вообще оказался в спальне он совершенно не помнил.
Свежий воздух, и два ведра колодезной воды вылитых на него слугой, немного привели Ляшкова в чувство, но памяти не вернули.
— Петер, где остальные?
— Спят господин, а те кто проснулся, завтракать изволят в большом зале.
— Хорошо, пойдем туда, вздохнул новоявленный феодал.
За длинным столом в большой зале замка сидели Живчикова, Арсеньева и Щебенкин.
— Привет мученик, на полечись — Костя, подвинул Егору солидных размеров серебряный кубок с красным вином.
— Как самочувствие господина фогта — ехидно поинтересовалась Лена.
— И ты туда же — недовольно пробурчал Ляшков, несколькими жадными глотками опустошая кубок.
— Может быть, хоть вы мне что ни будь, объясните — продолжил он уже более миролюбиво, чувствуя, как с выпитым вином к нему возвращается желание жить дальше.
— А ты ничего не помнишь? — прыснула Светка.
Егор только страдальчески сморщился и покачал головой.
— Вчера, когда вы с Фридрихом закончили петь «Ой мороз, мороз», он заявил, что замку нужен новый хозяин и предложил тебе стать фогтом.
— А я чего?
— А ты — невозмутимо продолжил Щебенкин — милостиво изволил дать свое согласие. При этом стучал кулаком по столу, и кричал, что все у тебя строем ходить будут, и ты наведешь порядок в этом (как бы это помягче, при девчонках сказать то) борделе.
Девчонки уже не сдерживаясь, захохотали.
— Ну а вы чего?
— А мы поддержали, уж больно грозен ты был.
— Врете вы все наверное, да и не могли мы с Фридрихом песни петь, он же ни хрена, по нашему не понимает, или у него тоже мама русская была?… или у меня немка.
— Не знаю я ничего про ваших мам, сквозь смех выдавила Арсеньева, а только и Фридрих с тобой русские песни пел, и ты с ним немецкие, и разговаривали вы между собой так, как будто друга прекрасно понимаете.
— А вы то его как поняли?
— Нам Петер переводил, все остальные толмачи, лыка не вязали.
— А дальше, что было?
— Дальше Вольф упал под лавку, пришла Марта и куда то его утащила.
— Серьезная женщина — уважительно кивнул Костя — она же его как ребенка на руках унесла, не женщина — танк.
— А я?
— А тебя Танька наверх повела, только не знаю, довела или нет, она сама уже «хорошая» была.
— А остальные то где?