Новые мифы мегаполиса (Антология)
Шрифт:
— Ты это, парень, так плотно не налегай, — запоздало спохватываюсь я. — Иначе на неделю в туалете поселишься…
Боря замирает и непонимающе смотрит на старого якута. Но тот лишь гладит Борю по голове и шепчет:
— Пасаны, да…
— Петя, оставь меня с парнем на полчасика, ладно?
Якут бросает взгляд на Борю и исчезает. Мы остаемся одни. В кочегарке зябко. На черных от копоти стенах проступает влага. С потолка сурово взирает голая лампочка в сорок свечей. Пока мальчишка занимается пряниками, я рассматриваю небольшое хозяйство Петра — стол, стул, два табурета, старый шкаф с железной посудой и топчан, накрытый жестким шерстяным одеялом, — а в голову лезут какие-то обрывки мыслей. Но мне все равно хорошо. Я никому ничего не хочу доказывать. Я просто знаю, что Зародыш — это не теория, не бред, не продукт моего больного воображения. И один из Зародышей сидит в данное время передо мной. Мальчик по имени Боря. Он живой, теплый и несчастный. Поедает пряники и печенье, закусывая их конфетами. К апельсинам даже не притрагивается. Видимо, не может понять, что с ними вообще нужно делать. А я не могу понять, что мне делать с ним: обнять несчастного сироту или свернуть шею будущему монстру.
Сегодня биография Бори состоит всего из одной строки: в возрасте двух недель найден участковым уполномоченным в двух кварталах от роддома, по заявлению правоохранительных органов и органов опеки был принят в Дом малютки, а в возрасте трех лет переведен в Бодайбинский детский дом номер один. Выглядит он пока как обыкновенный шестилетний сирота, то есть имеет вид нелепого человеческого детеныша с огромными оттопыренными ушами и непомерно тонкой шеей. Вечно голодное, затравленное, забитое и напуганное до икоты существо. Даже трудно поверить, глядя на сегодняшнего Борю, что очень скоро этот запуганный мальчик вырастет, окрепнет, покинет детский дом или приютившую его семью и превратится в бойкого юношу, которому будет сопутствовать успех во всех его деловых начинаниях.
Со временем Боря станет не просто успешным, а феноменально успешным. Он играючи раздавит все живое, до чего дотянется, пройдется бульдозером по жизням миллионов нормальных людей, аккумулирует в своих закромах огромный капитал, размер которого даже представить будет сложно. Возможно, Боря не забудет про свой детдом и даже как-то его облагодетельствует. Построит, например, для новых воспитанников особняк из желтого кирпича, а на месте старого здания возведет хоккейный стадион с трибунами, куда одновременно смогут поместиться все жители города Бодайбо. И когда люди всего мира будут завистливо повторять, что деньги к Боре так и липнут, это будет абсолютной, стопроцентной правдой.
А все потому что Боря не человек. Он — Зародыш. Его родители не люди, а деньги. И если кто-то скажет, что это метафизика, я не стану спорить. Физиология Зародышей для меня загадка. Обмен веществ — загадка. Сейчас Боря еще вроде бы человек, но уже и не совсем. По сути, я о Боре практически ничего не знаю. Знаю только, что его родители, какими бы странными они ни казались, о своем потомстве обязательно позаботятся. Они найдут способ. И вот это уже никакая, к чертям собачьим, не метафизика…
Дорога ныряет в глубокую ложбину, где еще с ночи залег в засаде густой туман. УАЗ младшего Максимова продвигается вперед почти шагом. Боря спит на заднем сиденье, подложив под голову кроличью ушанку. На нем теплые брюки, зимние ботинки и прожженное в нескольких местах пальто на ватине из толстого драпа в коричнево-серую клетку. Что-то похожее я видел на детских фотографиях своего отца. Да и сам еще успел такое же пальто поносить. Я пытался, конечно, убедить Борю в необходимости оставить все свое имущество в наследство детдому, поскольку передвигаться летом в зимней экипировке не очень просто. Но время поджимало, а Боря отвергал все мои предложения так категорично, что я вынужден был отступить. Видимо, зимние вещи были для него символом будущей стабильности. Что бы, мол, ни случилось, но лето неминуемо закончится. А когда наступят морозы, то хотя бы замерзать не придется. И наличие крепкого философского фундамента в таком логическом построении я не мог не отметить…
— Притормози! — прошу я Максимова и внимательно вглядываюсь в лобовое стекло. Нет, не показалось. Впереди — небрежно припаркованный вездеход. Это тоже УАЗ. Только из новой модификации.
— Сиди на месте! — останавливаю я Максимова и оглядываюсь на спящего Борю. — Никаких резких движений. Просто присмотри за парнем. Я узнаю, что там произошло.
Чужая машина торчит в тумане мертвой глыбой. Стоит с заглушенным двигателем и потушенными фарами. На подножке кто-то сидит. На всякий случай я достаю из сумки свой «глок» и прячу его за брючный ремень. Размахивать оружием вовсе не обязательно, но лучше пусть оно будет в доступности. В окрестностях Бодайбо далеко не все случайные встречи заканчиваются благополучно…
При моем приближении человек встает, сплевывает на дорогу и идет навстречу. Его походка кажется мне знакомой. Да и лицо тоже. Я останавливаюсь. Чего-то подобного я ожидал, если честно. Но не сейчас. Несколько позже…
— Привет, Егор, — говорю я, стараясь выглядеть растерянным.
— Не делай вид, что сильно удивлен, — веселится Егор. — Давай обнимемся, Женя. Мы же так давно не виделись!
Я непроизвольно отступаю на шаг.
— Нет? Не желаешь? — демонстративно удивляется Егор. — Или ты не рад старому другу?
— С такими друзьями и врагов не надо…
Из машины выглядывает Кеша. Я машу ему рукой, чтобы он оставался на своем посту.
— Не желаешь прогуляться? — ехидно интересуется Егор.
— Можно и прогуляться, — соглашаюсь я.
— Да, места здесь знатные. Жаль, туман не успел рассеяться, а так бы мы полюбовались настоящей тайгой. Если подняться из низины, то вид будет просто изумительный. А воздух! Чувствуешь, какой он свежий?! Это потому что река рядом. Не бойся, я не кусаюсь.
— Да я и не боюсь. Просто немного растерялся. Впервые вижу ожившего покойника.
Пока Егор смеется, я быстро осматриваюсь. Похоже, кроме нас, здесь никого нет. Видимо, он рассчитывал на внезапность, поэтому приехал один.
— Наш мальчик с тобой? — как бы невзначай интересуется Егор.
— А я думал, что он с тобой.
— Не надо меня парить, Женя. Я не про Сашу говорю, которого ты мне подсунул, а про совершенно другого мальчика.
Я пожимаю плечами.
— Не понимаю, о чем ты…
— Ну и ладно, — примирительно говорит Егор. — Не понимаешь и не надо. Чего нам с тобой теперь делить, да? Зародыш у нас, и это главное. Мы же интеллигентные люди, Женя. Пора нам забыть о наших творческих разногласиях. Если ты не ошибся — а я надеюсь, что ты не ошибся, — то денег хватит всем. Не об этом ли мы с тобой когда-то мечтали? О временах, когда о проклятых деньгах можно будет наконец не думать…
— О деньгах с моей стороны речь не шла вообще, — перебиваю я. — Моей единственной целью, если помнишь, было уничтожение Зародышей.