Новые приключения парижанина

Буссенар Луи Анри

Ужас! Защищаться? Конечно!

Но как?

Воины спали и едва успели вскочить и схватить оружие. Белые одеяния с одной стороны, чернокожие майенба с другой. Бьют, вяжут по рукам и ногам.

Бандиты отличались завидной ловкостью и сноровкой, какие достигаются лишь опытом. А опыт у палачей был богатый!

Возле хижины вождя, вокруг самого Амабы и его сына собрались самые сильные, самые отважные воины. Завязался бой.

Звенели копья, свистели стрелы.

Нападавшие отступили. И не потому, что испугались. Но зачем же утруждать себя понапрасну? Очень уж неравными были силы. Грянул залп. И, когда дым рассеялся,

всюду валялись человеческие обрубки, оторванные руки и ноги, размозженные черепа. Пока мужчины сражались, женщин, словно скотину, сгоняли ударами прикладов. Они спотыкались и падали. Их поднимали пинками и снова били. Некоторые держали на руках детей. Их отнимали — за малышей на рынке много не выручишь — и отшвыривали куда попало. Крошечные тельца катились по земле, изуродованные и окровавленные. И над всем этим адом стоял стон и плач. Рыдания и вопли ужаса мешались с дьявольским кличем победителей.

Ора-Ито еще не упал. Этот колосс, словно изваянный из черного мрамора, освещенный отблесками пожара, сумел собрать кое-кого из друзей. Обезумевший от горя и ненависти, ведомый лишь жаждой мести, он бросился навстречу нападавшим, размахивая длинным ножом. Главное — прорваться. О, какое жуткое сражение! Какая потрясающая жестокость! Так, наверное, сражались наши предки-антропоиды!

Арабы не хотели убивать всех подряд. Дело есть дело. Ора-Ито потерпел сокрушительное поражение. Юношу окружили и повалили на землю. Но и сбитый с ног, он все еще отчаянно сопротивлялся, отбиваясь от этой собачьей своры, что вцепилась в горло. На мгновение ему даже удалось приподняться.

Чернокожий гигант становился опасен. С ним надо было кончать.

Тогда стоявший неподалеку бен Тайуб шепнул что-то на ухо одному из своих приспешников. Тот, вытащив из-за пояса револьвер, двинулся прямо на Ора-Ито и прицелился ему в голову.

Раздался выстрел.

Но, ко всеобщему удивлению, Ора-Ито остался стоять, где стоял, а разбойник свалился замертво, даже не выронив из руки револьвера, из которого так и не успел выстрелить.

Но кто же стрелял?

Посреди площади, откуда ни возьмись, появились двое.

Тотор и Меринос держали карабины на изготовку. Лица юношей были бледны. Друзья понимали, что вмешаться означало умереть. Что могут сделать двое против сотен мерзавцев?

— Тем хуже! — крикнул Тотор. Нечего и говорить, что для белого, да и для любого честного человека подобные зверства просто немыслимы. Нельзя оставаться в стороне! — Знай, негодяй! Ты дорого заплатишь за все!

Внезапное появление озадачило арабов и негров. Белый человек внушал им невольное уважение. На поверку убийцы всегда трусоваты.

Тотор направился прямо к бен Тайубу, который все еще стоял в окружении бандитов в величественной позе.

И хотя, когда Тотор вскинул карабин, араб понял, какая опасность ему угрожает, он все же — из осторожности — не решился убить белого, а только, как кошка, припал к земле, так что пуля просвистела над его головой.

— Проклятье! — вскричал Тотор. — Я промахнулся. Но мне нужна его шкура, и я ее получу!

Молодой человек бросился было вперед, но майенба по команде сомкнули ряды. Борьба еще некоторое время продолжалась. Подоспевший на выручку Меринос крошил бандитов направо и налево. Однако кольцо неумолимо сжималось. Друзья начинали задыхаться. Еще мгновение, и их раздавят.

Что ждет их? Смерть?

Пусть! Будь что будет!

Тотор почти потерял голос. Африканские леса услышали все самые грязные парижские ругательства, какие только приходили ему на память. Меринос добавлял и кое-что покруче — из лексикона янки. Все же юношей схватили и куда-то поволокли…

Наконец все замерло, затем бледнолицых пленников бросили на землю и грубо столкнули куда-то вниз. Издав крик боли и отчаяния, друзья покатились по крутому склону… прямо в пропасть, в бездну!

Бен Тайуб ухмыльнулся. Он не убил белых, однако и помешать ему они никак не смогут. Вот они, хваленые защитники негров, в шоке, почти в обмороке лежат перед ним на земле, а его дела в полном порядке.

Наконец покорился и Ора-Ито. Его связали, как и остальных.

Взошло солнце и осветило картину страшного разорения. Земля алела пятнами крови, хижины догорали, сырые соломенные кровли тлели, испуская едкий дым.

Бились в предсмертной агонии тела умирающих.

И тут началось. Жилище вождя опустошили за несколько минут. Слоновая кость, ценная древесина, каучук, корзины с разноцветными перьями, красивые султаны связаны и свалены в кучу.

Прошлись по всем лачугам, ни одной не пропустили. Добычу сносили на площадь, где уже высился изрядный холм. Солдаты бен Тайуба превратились в носильщиков. Сгибаясь под тяжестью громадных баулов, они один за другим исчезали в лесу, чтобы через мгновение вернуться за новой поклажей.

Араб ревниво и внимательно все осмотрел. Долго подсчитывал возможную прибыль от продажи людей и товаров и остался доволен.

Куда же направлялись теперь его люди? В каких секретных кладовых будет храниться преступная добыча? Как переправить ее на Запад? Дело нелегкое, но работорговцы знают волшебное словцо.

Над вчера еще шумной и богатой деревней повисла гробовая тишина. В воздухе смешались запахи крови и гари.

Умолкли последние стоны. Только птичка-пастушок время от времени вскрикивала, будто взывала о помощи, которая никогда не придет.

Все кончено. Смерть прошлась здесь своей косой. Все кончено… Все ли?

Но что это?

Воспользовавшись суетой и неразберихой, сотня негров с женщинами и детьми укрылась в чаще. Томба опрометью бежали куда глаза глядят, дальше и дальше, в непроходимые леса, где земля горбится исполинскими корнями, а стволы гигантских деревьев обвиты густой травой и лианами. Спрятаться, врасти в землю, смешаться с грязью — только бы спастись. Остальное не важно. Остальное потом. Манила смутная надежда. Вон из этого кромешного ада! Голова цела, горло не сжимает ошейник, ноги не спутаны цепью. Жить! Жить! Ни о чем другом не думали, не рассуждали. Животный страх гнал их прочь. В такие минуты люди превращаются в стадо, бал правит паника.

Предки местных жителей уверяли, будто там, в лесах, нет больше обжитых земель, нет людей, а только бродят дикие звери да живут священные чудовища. Там вроде бы лежит священная земля, которую и охраняют то ли добрые, то ли злые духи.

Но что может быть чудовищнее арабов и их кровожадных полчищ?

Шум боя, мольбы о помощи становились все глуше и глуше.

Внезапно лес посветлел и расступился. В первое мгновение с перепугу у дикарей захватило дух. Они чувствовали себя спокойнее в спасительном сумраке густых зарослей. Что делать? Вернуться туда, где ждет смерть?