Новые приключения парижанина
Шрифт:
— Но как очутился здесь мой отважный француз? Что ты тут делаешь?
— Я, — прыснул Тотор, — царствую… Недавно. Сколько все это продлится, понятия не имею. Я, дражайший Жан [52] , король коттоло, а мои возлюбленные подданные — это как раз те, кто норовил тебя сожрать.
— Но это не объясняет…
— Все разъяснится со временем. Хотелось бы услышать и твою историю, но не сейчас. Я совершенно разбит, с ног валюсь, надо отоспаться. Да! Позволь представить тебе моего друга Мериноса.
52
Немецкое имя Ганс (Hans) является уменьшительным от Йоханнес (Johannes), которое равнозначно французскому имени Жан (Jean).
— Тоже француз? — спросил Жан (которого мы отныне будем именовать именно так), протянув руку.
— Американец, янки, так сказать, — пояснил Тотор. — Но добрый и отважный малый. Ручаюсь! Пожмите друг другу руки, и айда спать. Кстати, Жан, не прикажешь ли перенести тебя в мой дворец? У меня есть дворец — все, как у настоящего короля, ни больше, ни меньше. И он в полном твоем распоряжении. Или предпочитаешь остаться?
— За мной здесь отлично ухаживают, — ответил Жан.
С этими словами он взглянул на Йебу, а та лишь улыбнулась в ответ.
— Понял! — сказал Тотор. — Только не очень-то строй глазки Йебе. Не то мой военный министр господин Хорош-Гусь из тебя отбивную сделает.
— Нет, нет, не бойся. Но должен признать, что она нежна, как хлеб… черный! Ладно! Ты едва на ногах держишься, да и твой товарищ тоже. У меня от долгих разговоров голова отяжелела. Пора отдохнуть. Ступайте. Еще одно, дорогой Гюйон…
— Называй меня, как все, Тотором.
— Охотно. Я хотел сказать, что, когда узнаешь мою историю, убедишься в том, что, несмотря на форму, я хороший француз.
— Не бери в голову. Для меня достаточно твоего слова. Ты всегда был честен и искренен; звезд с неба, может, и не хватаешь и пороха не изобретешь, зато добрый и справедливый малый. Я счастлив, что оказал тебе услугу, может, и ты когда-нибудь поможешь мне.
В это мгновение на пороге появился Хорош-Гусь в костюме колдуна. Он комично склонил голову и произнес:
— Не соизволит ли его величество Коколь пройти со мной в свои апартаменты?
— Конечно. Хорош-Гусь, взгляни на этого парня! Он твой должник. Не мне, а тебе он прежде всего обязан тем, что его не съели. Тебе первому пришло в голову встать на его защиту. Это мой давний товарищ, друг. Понимаешь?
— В мое время на Холме говаривали — кореш.
— Именно! Послушай, он — это я, я — это он. Служи ему верой и правдой, как служишь мне. Отныне нас, благородных людей, пятеро: Меринос, Жан, Хорош-Гусь, Йеба и я. Ну и наделаем мы тут дел! Поклянемся же никогда не расставаться. А дел для нас, полагаю, найдется немало.
Растроганные и смущенные гораздо больше, чем им хотелось бы показать, друзья еще раз пожали друг другу руки.
Тотор и Меринос направились вслед за Хорош-Гусем в королевские покои.
Признав Тотора законным вождем, доблестный Аколи уступил ему свой дом. И хотя на настоящий дворец это жилище, строго говоря, походило мало, все же оно было не лишено некоторого шика. Пол и стены устилали звериные шкуры, в углу стояла постель с мягкой периной, разве что постельного белья недоставало.
Но Тотора подобные мелочи не занимали. Едва добравшись до кровати, он повалился навзничь, сладко потянулся и через секунду спал непробудным сном. Точь-в-точь как спал Наполеон после сражения под Аустерлицем!
Меринос тотчас последовал примеру друга.
Хорош-Гусь с минуту постоял на пороге.
— Бравые ребята! — прошептал он и на цыпочках вышел на улицу.
Друзья проспали восемнадцать часов! Зато проснулись отдохнувшими, полными сил, со свежей головой. И со зверским аппетитом.
Хорош-Гусь пришел от Аколи с приглашением на королевскую трапезу.
Бывший вождь и Хорош-Гусь вытянулись в струнку в ожидании, пока монарх и его первый министр отужинают.
Заметив это, Тотор возмутился:
— Так не пойдет! Давайте-ка по-семейному. Лопать — так лопать вместе!
Он потянул Аколи за руку, принуждая сесть рядом.
Негр сопротивлялся.
— Что это значит? К чему ломаться? Или ты сейчас же сядешь, или я тебе ноги переломаю!
Хорош-Гусь сквозь смех перевел Аколи приказ повелителя, и дружеская угроза заставила того подчиниться.
— Только вот что, — произнес Тотор, — переведи, чтобы он не вздумал нализаться, а не то я рассержусь! Теперь, Хорош-Гусь, сходи и приведи сюда Йебу и моего друга, если он, конечно, сможет и захочет прийти. Вы сядете напротив. На шестерых здесь места как раз хватит. Ну, чего стоишь? Отправляйся!
Хорош-Гусю не требовалось повторять дважды. Одна нога здесь, другая — там. Пять минут спустя он привел Жана Риммера. Тот был еще слаб и опирался на плечо Йебы.
О! Негритянка успела принарядиться. Еще бы — королевский ужин не шутка. Она так важничала, что Тотор так и покатился со смеху.
Наконец ужин начался.
Тотор попросил Жана рассказать о том, какой злой рок привел его в немецкую армию, да еще в Африке. Они услышали рассказ о несправедливости, о страданиях и унижениях, рассказ, полный гнева, боли и отчаяния.
Жану удалось раскрыть заговор Али бен Тайуба и лейтенанта фон Штерманна.
— Как! — вскричал Тотор. — Ты точно знаешь, что этот негодяй помогает работорговцам в их черных делах?
Жан кивнул. Он давно подозревал что-то неладное. Немец промышлял контрабандой оружия, продавая его арабам. А визит бен Тайуба за несколько часов до кровавой бойни окончательно развеял все сомнения.
Разве Жан не видел собственными глазами, как лейтенант расстреливал невинных детей? Разве не по его приказу солдаты преградили путь тем несчастным, что хотели спастись на немецкой территории?