Новые приключения парижанина
Шрифт:
Часовых расставили скорее для перестраховки. Чего бояться в этой глуши? Ждать сюрпризов от туземцев не приходилось. Такого никогда не бывало.
Майенба закутались в бурнусы, положили рядом ружья и через мгновение все, как один, спали мертвым сном.
Невдалеке кандальными цепями позвякивали пленные. Их привязали друг к другу грубым канатом и разместили в тесном, наскоро огороженном загоне. Шею у многих сдавливали колодки — тяжелые, окованные железом деревянные кольца.
Обессилевшие от усталости и палящего зноя, отупевшие от побоев и жестокости конвоиров, бедняги повалились как попало и заснули прямо на голой земле.
Кожа под кандалами кровоточила, ныли незакрывшиеся раны, веревки впивались в тело, и каждое движение причиняло невыносимые страдания.
Однако, в отличие от европейцев, дикарям неведомы муки душевные. Положение облегчалось тем, что несчастные не осознавали всей глубины постигшего их несчастья, всей бездны унижения, воспринимая бремя испытаний как должное.
Женщины терпели лишения наравне с мужчинами. Поначалу они рыдали, кричали, но вскоре затихли, смирившись с неизбежным.
Куда их ведут? Что уготовила им судьба?
Они не знали этого, да и не стремились узнать, едва помня, что происходило вчера, и не задумываясь о том, что ожидает их завтра, а только молча страдали, содрогаясь от почти животного страха.
Быть может, только матери еще вспоминали об отнятых у них силой детях. Но потрясение было столь сильно, что и эти воспоминания скоро улетучились.
Женщины спали вповалку. Сон их походил на морок, на тяжелое забытье без сновидений.
Ночь укрыла все своим черным покрывалом, и из загона не слышалось больше ни крика, ни хрипа, ни вздоха.
Но вдруг среди груды тел кто-то едва заметно зашевелился, но так осторожно, так тихо, что даже охранники ничего не заметили. Один из пленных ценой невероятных усилий сумел высвободить руки и перекусил веревку, связывавшую его с другими.
Это был Ора-Ито.
Упрямец трудился двое суток, и никто ничего не заметил, включая и тех, кто был рядом с ним. Жажда мести удваивала силы.
Затерявшись в толпе, он старался не привлекать внимания охранников, которые к тому же в каждом негре видели лишь скотину. У него на глазах погиб отец Амаба, а потом и мать — какой-то араб со смехом отрубил ей голову. Ора-Ито хотел защитить ее, но был схвачен и связан. Больше от него не услышали ни единого слова. Он не хотел, чтобы арабы узнали, кто он такой. Все мысли, все надежды устремил он отныне в будущее. Сын вождя томба жаждал реванша.
За свою короткую жизнь Ора-Ито много путешествовал; он побывал во Французском Конго и дошел до Браззавиля, общался с иностранцами и понял, в чем и почему эти люди превосходят его соплеменников. На какое-то мгновение у юноши даже возникло неодолимое желание догнать чужаков, сравняться с ними. Но любовь к дикой и вольной жизни оказалась сильнее, и он вернулся домой, к знакомым с детства лесам и просторам, где только и чувствовал себя хозяином.
Но вот гнев Божий обрушился на Ора-Ито, его схватили и уводят в рабство! Одна мысль об этом бесила юношу. Как это так?! Он, Ора-Ито, человек мыслящий, будет принадлежать кому-то, подобно бессловесной скотине. От него потребуют беспрекословного послушания, ему станут приказывать, его будут бить!
Нет! Все покорно подчинились судьбе, но мятежный дух Ора-Ито не знал покоя. Он, один он не смирился, не склонил головы. Он пылал ненавистью, и это придавало сил в борьбе с лишениями и болью. Что ждет впереди? Что станется с ним? Над этим он не задумывался. Единственное, что он знал, что ощущал, что жгло душу, — это сознание того, что отныне он пленник и что главное — отомстить тем, кто погубил его родных.
Медленно и осторожно, боясь разбудить соседей, Ора-Ито выбрался из-под груды спящих. Припав к земле, извиваясь по-змеиному, негр дополз до ограды. Никто не пошевелился. Всех свалила усталость.
Он ощупывал камни, стараясь найти место, где их удастся раскачать. Все приходилось делать голыми руками, поскольку у него не было ни ножа, ни дротика — ничего. Все отняли охотники за людьми, ибо эти мерзавцы умеют принимать меры предосторожности.
Однако Ора-Ито не сдавался, он верил в свои силы и ловкость. Ведь и в плен он попал по чистой случайности.
Сын Амабы огляделся и заметил, что с другой стороны загона холм из человеческих тел выше. Негры спали так крепко, что даже не почувствовали, что кто-то наступает на них. Подобно духу-невидимке из негритянских сказок, Ора-Ито взобрался на самый верх и выглянул из-за ограды. Европеец ничего не рассмотрел бы в кромешной тьме экваториальной ночи, но взор дикаря остер. Вон там, внизу, расселся караульный, закутавшийся в бурнус. Юноша прислушался: человек спал. Ора-Ито одним прыжком перемахнул через изгородь и обрушился на часового. Он схватил негодяя за горло, зажал рот, приглушив крик, выхватил у того из-за пояса кинжал и всадил ему в спину по самую рукоятку.
Человек вздрогнул последний раз и испустил дух, даже не успев, наверное, понять, что произошло.
Ора-Ито беззвучно рассмеялся, потом взглянул на небо. Приближался рассвет. На одно мгновение негр, казалось, заколебался в нерешительности, потянул носом. Грудь наполнил свежий воздух. Воздух свободы!
Убежать? Нет. Жажда мести сильнее жажды свободы!
Бесшумно пробираясь вдоль изгороди, он вдруг заметил еще одного майенба. На этот раз часовой стоял к нему спиной, опершись на ружье, мечтал, а может быть, молился.
Прыжок — и враг повержен. Нож прошел как раз между лопатками. Несчастный успел глухо вскрикнуть… Не услышал ли кто? Ора-Ито, замерев, прислушался. Ему хотелось, чтобы его недруги проснулись. Запах крови пьянил. Убивать, убивать еще и еще! Закалывать бандитов как свиней. Рука не дрогнула бы.
Но вокруг было по-прежнему тихо. Судьба хранила смельчака.
В стороне что-то белело. Ора-Ито присмотрелся и понял, что это палатки главарей. Ах, если бы добраться до них!
Смерти он не боялся, но мысль об унижении, о том, что опять будут бить, не давала покоя. Кровь стучала в висках. Перед глазами плыли красные круги.
Забыв об осторожности, Ора-Ито кинулся к палаткам. Но солнце уже поднималось, и его заметили.
Грянул выстрел. Тревога! Со всех сторон уже бежали часовые… Тем не менее юноша успел добраться до палатки и оказался между нею и подступавшими майенба. Теперь солдаты боялись стрелять, так как легко могли промахнуться и, пробив ткань палатки, убить кого-то из находившихся там командиров. Но те, разбуженные первыми выстрелами, проснулись и выскочили из укрытия.
Ора-Ито услыхал свист пули у виска. В его распоряжении оставались доли секунды. Сделав нечеловеческое усилие, юноша рванулся к только что выстрелившему в него наемнику и его же ятаганом перерезал тому горло.