Новые приключения Стальной Крысы
Шрифт:
— А мы их есть можем? — поинтересовалась Анжелина.
— Несомненно. И на роль морской свинки я выдвигаю добровольцем Эльмо, — с надеждой предложил я.
Пропустив ответ мимо ушей, Анжелина снова наполнила бокалы.
И тут я задал важный вопрос:
— Мы можем прожить тут без риска три месяца?
— Однозначно, — подтвердил капитан. — На поверхности должна найтись вода без серы, хотя, возможно, придется ее прежде опреснить. Эти земляные клубни могут оказаться вполне съедобными, что позволит сберечь запасы замороженных продуктов…
— И наверняка будут лучше на вкус, — подхватила Анжелина. — Так и сделаем!
Потянулись праздные дни. Клубни наземной растительности — с ходу прозванные «терпомоем» [12] — оказались вкусными и питательными. Сударыня Джулия и ее товарки скоро начали готовить из них уйму замечательных блюд — варенные с приправами и жареные, пюре, холодные салаты и тушенные с мороженым мясом. Мы благоденствовали.
И хотя днем царила чистейшая баня, после заката было очень комфортно. Мы расставляли столы и трапезничали под открытым небом при свете лун. Расставив шатры для защиты от многочисленных ливней, проводили вне корабля все больше и больше времени. Довольные хрюшки совсем разжирели, даже Розочка, вопреки усилиям Анжелины сохранить ей фигуру. В отсутствие животных какого бы то ни было рода, даже насекомых, существование у нас было не бей лежачего.
12
Terpomoj (эсп.) — картофель.
Дни складывались в недели, недели в месяцы, и когда капитан созвал собрание, это чуть не стало для нас сюрпризом.
— Скоро мы отбываем, так что пора наметить планы на будущее.
Действительность нагнала нас. Пора покончить с отдыхом и готовиться к отлету. Заставив забыть о свежем загаре и заметно улучшившихся фигурах, перед нами в ближайшем будущем замаячила безобразная реальность Грузной.
ГЛАВА 29
Было самое чудесное время — близился послеполуденный час коктейля. Я вознамерился забыть о Грузной, до которой было уже рукой подать. И до трудов, которые нам вскоре предстоит свершить. Предамся хотя бы на минутку блаженному забвению. Я как раз наводил глянец на бокалы в баре, мыча какой-то мотивчик и просматривая этикетки на уставленных ярусами бутылках, когда вошла Анжелина.
— Воистину безупречно своевременное явление! Милости прошу.
— Не очень безупречно, — негромко отозвалась она. Я приподнял брови.
— У тебя посетитель, который хотел бы с тобой потолковать прежде, чем ты налижешься.
— С кем угодно! Если только это не Эльмо.
— Это Эльмо.
Я испустил порывистый вздох. Прикуси пулю. Раз — и готово! Предвкушая, как утопишь печали — потом.
— Да, ага… конечно… давай его сюда.
— Уже здеся, кузен Джим. — Эльмо вырос на пороге как дурное воспоминание. — Допрежь всего, хотевши тебе сказать, мы все оченна благодарные за то, шо ты и другие мужики сделали на Грузной. Вроде как, знаешь, ну, великое дело. Ежли понимаешь, про чего я…
Черные воспоминания нахлынули на меня, лишив дара речи.
— Мы все хотели поблагодарить — за то, что вы сделали в тот день, — подхватила Анжелина с искренним теплом в голосе.
— Вы сказавши, сударыня Анжелина, чего я сказанул бы, найди я слова. А мы с хлопцами тут толковали и сыскали способ, чтоб вам не делать этого сызнова.
Смысл его корявых синтаксических построений пробился сквозь мою усугубляющуюся депрессию.
— Верно говорю. Мы толковали и подбили хлопцев с клуба «Грубая гиря» в добровольцы, и они прям жаждавши, чтоб я тебе сказавши!
О чем это он? Никогда не употребляй одно слово, если десять лучше. В груди у меня родилось утробное рычание.
— Пусть войдут, — сказала Анжелина. Неужели и она замешана в каком-то замысловатом заговоре аграриев? Не успел я и рта раскрыть, как ребятишки молча потянулись в бар. Челюсть у меня отвисла.
Шаркающие, смущенные, с толстыми шеями, могучими ляжками — в каждом больше двух метров бугрящейся мускулатуры.
— Они мировые чемпионы среди тяжелоатлетов! — по-отечески проговорил Эльмо. — Хотят притащить эту машину обратно, заместо тебя и этих тощих дохляков.
В моем сознании воссиял свет. Ну конечно! Для перетаскивания конденсатора мозги не нужны. Только грубая сила, а она тут в самом гипертрофированном виде.
— Да! — не замедлил с ответом я. — От лица всех тощих дохляков говорю: работа ваша!
Они просияли и зарделись, радость волнами пробежала от бицепсов через трицепсы на грудные мышцы. Они поспешно зашаркали прочь, а меня вдруг обуяла щедрость.
— Выпей с нами, кузен Эльмо. Я откупорю бутылку.
Что и исполнил, ибо день выдался воистину великолепный.
Я все еще радостно улыбался, когда капитан созвал на мостике собрание. Войдя, я увидел на обзорном экране зловеще заполнившую его Грузную. Капитан, Штрамм и Томас таращились на нее в скорбном унынии.
— Я принес добрые вести, дабы развеять ауру безысходности, тяжким бременем навалившуюся на всех присутствующих. — Они с сомнением поглядели на меня, явно решив, что у меня шарики за ролики закатились. — У нас на корабле нашлись дюжие добровольцы, которые поползут за конденсатором вместо нас.
Когда я закончил объяснения, отчаяние сменилось ликованием.
— Я должен руководить ими, — заметил Томас.
— Несомненно, — согласился я. — В горизонтальном положении на мягком матрасе.
Наш второй визит на Грузную прошел не в пример лучше, чем первый. Когда мы вышли на орбиту, кабаны довольно похрапывали, свиноматки спокойно похрюкивали. Самые крупные однолетки составили взрослым компанию в объятиях электронного морфея, так что на сей раз обошлось без переломов. Я лежал в противоперегрузочном кресле, благословляя перекачанных культуристов, сулящих визиту успех. Благодаря большому экрану на стене мы наблюдали происходящее, как из первого ряда партера.
Как только посадочные двигатели смолкли и 3g навалились на нас, Томас с натугой сел.
— Никакой показухи, — приказал он, когда дверь шлюза со скрежетом отворилась. — Я знаю, что вы, парни, сможете стоять на своих двоих, но встать все же не пытайтесь.
Они кивнули.
— Когда стоишь на четвереньках, нагрузка на каждую конечность вдвое меньше. Делайте скользящие движения. Для того-то у вас наладонники и наколенники. Лады, пошли в шлюз.
Подымаясь на локти — а затем на колени, — они кряхтели. Но справились. И двигались куда элегантнее, чем мы тогда. Томас медленно последовал за ними и рухнул, запыхавшись, на подстилку в шлюзе.