Новые рассказы южных морей
Шрифт:
— Доброе утро, — обращаясь к Паовале, мистер Траст смотрел не на него, а на ряды столов.
— Доброе утро, сэр, — ответил Паовале. Он стоял вытянувшись, как солдат перед офицером.
— У вас все в порядке? Есть вопросы?
Мистер Траст был на диво долговязым, жилистым мужчиной с острыми чертами лица и почти незаметным под крючковатым носом узким ртом. На носу и на щеках у него сильно шелушилась кожа. Прямые черные волосы, припечатанные к маленькому черепу с помощью жидкого вазелинового масла, разделял справа пробор. В последний уик-энд он загорал и еще теперь распространял
— Нет, сэр, — ответил Паовале.
— Хорошо. Очень хорошо.
Мистер Траст всегда говорил кратко и решительно, чтобы не так был заметен его гнусавый новозеландский прононс, от которого он старался избавиться еще во время второй мировой войны, когда его, армейского писаря, судьба забросила в Италию. Но, разговаривая с Паовале, он мог не беспокоиться: тот восхищался его выговором и мечтал, что Малелуа будет когда-нибудь произносить английские слова точь-в-точь как мистер Траст.
Паовале крутанул дверь-вертушку, открывая для мистера Траста вход. Мистер Траст вошел и, прочесывая взглядом контору, остановился рядом с Паовале, который был ниже его на целую голову.
— Да, кстати. Сегодня в одиннадцать тридцать к вам придет девушка. Это наша новая машинистка. Мисс Анна Че… Впрочем, она сама назовет вам и имя, и фамилию. Она китаянка, молоденькая и, судя по школьному аттестату, весьма прилежная.
— Спасибо, сэр.
— Вот и договорились, — сказал мистер Траст и, по-военному чеканя шаг, обошел контору. Паовале следовал за ним на почтительном расстоянии.
Мистер Паовале (после ухода мистера Дэвида Траста он вновь стал мистером) вернулся к себе в кабинет к завтраку, съел два рассыпчатых бисквита с имбирем и выпил чашку чая без молока — именно так завтракал сам директор. (Все это миссис Мейер подала ему на рабочий стол.) Паовале, как мистер Траст и директор, завтракал один у себя в кабинете, остальные же сотрудники отдела — все вместе за столом курьера. На утренний чай отводилось пятнадцать минут, по истечении которых курьер, смуглый мужчина средних лет, одетый в накрахмаленную белую рубашку, шорты и гольфы, входил в его кабинет и собирал грязную посуду.
Одиннадцать тридцать. Паовале отложил бумаги и в ожидании новой машинистки что-то небрежно писал или чертил на промокашке.
Постучав, вошла миссис Мейер. Паовале, делая вид, что работает, продолжал сидеть в той же позе.
— Да? — спросил он, хотя знал, зачем она пришла.
— К вам девушка, сэр, — сказала миссис Мейер.
— Китаянка?
— Да, сэр. Китаянка.
— Позовите.
Он разорвал промокашку, скатал из нее шарик, бросил его в корзину и сделал вид, будто пишет нечто весьма важное на чистой странице.
Когда девушка вошла, он, не отрываясь от своего занятия, сказал:
— Садитесь.
Стул против него скрипнул, и он уловил нежный запах духов.
— Чем могу быть полезен? — все еще продолжая писать, спросил он.
Наступила пауза, потом испуганная девушка неуверенно пролепетала:
— Меня прислал мистер Траст.
— Вы наша новая машинистка?
— Да.
— В нашем учреждении, обращаясь к вышестоящему, мы говорим «сэр», — поправил он ее и в первый раз поднял голову.
— Извините, сэр, — проговорила она, не отрывая глаз от судорожно сжатых на коленях рук.
«Очень мила для китаянки. Скорее всего, наполовину самоанка», — подумал он.
— Ваше имя? — спросил он уже не так сурово.
— Анна Чан, сэр, — ответила она.
Он записал, про себя отметив, что лицо у нее настоящей папаланги. Слегка выступающие скулы, небольшой тонкий нос, чуть раскосые глаза, черные ресницы, волосы блестят от лосьона, прелестные, как у настоящей папаланги, губы, искусно подкрашенные, почти такие же прелестные, как у миссис Этель Траст.
— Сколько вам лет?
— Девятнадцать, сэр.
— Так, так, — проговорил он, записывая.
Дорогая белая блузка с кружевными оборками вокруг шеи и на рукавах, дорогая синяя юбка плотно сидит на бедрах и свободно вьется вокруг колен, дорогие серебряные часы и браслеты. Она так же прелестна, как миссис Этель Траст.
— Где вы учились?
— В мормонском колледже.
— У мормонов?
— Простите, сэр.
Она опять испугалась, и он проклял свою глупость.
— Ничего. Я не против мормонов. У меня много, даже очень много друзей мормонов. Люди как люди. Пока человек ходит в церковь, я ничего против него не имею. Я и сам…
Она улыбнулась, и Паовале почувствовал, как внутри у него потеплело от того, что он загладил ненужную резкость. Конечно, она китаянка, и к тому же из мормонов, но она очень похожа на миссис Траст, а миссис Траст была его идеалом женщины, жены и матери.
— А чем занимается ваш отец? — вдруг спросил он и, заметив, что она опять смутилась, пожалел о своем вопросе.
— У него бизнес.
По ее ответу он понял, что ей стыдно за отца, и проникся к ней симпатией. Еще бы, какая девочка захочет иметь отцом наемного рабочего, да еще китайца!
— Ничего. Мы за родителей не в ответе.
Она опять улыбнулась.
— У него несколько такси и ресторан.
— Как? Ваш отец тот самый мистер Чан?
— Да, сэр.
— Очень-очень рад. Я хорошо знаю вашего отца.
Мистер Чан был одним из самых богатых людей в стране. Когда-то он приехал на Самоа по найму работать на плантации за десять самоанских центов в день. А теперь, хотя он до сих пор не умеет ни читать, ни писать, ни сносно говорить по-английски или по-самоански, у него целая армада такси, процветающий ресторан, две плантации какао и современный двухэтажный магазин.
— Мы счастливы, что у нас будет работать дочь такого уважаемого человека. Вы можете приступить сейчас же, если угодно, мисс Чан.
— Спасибо, сэр, — ответила она.
Он подал знак, и в кабинет тотчас вошла миссис Мейер.
— Проводите мисс Чан, подберите ей стол получше, машинку и все прочее. Она приступает сегодня, — давал он указания миссис Мейер. Мисс Чан встала. — Да, еще: с сегодняшнего дня мою переписку отдавайте мисс Чан. Она самая опытная из наших молодых машинисток.