Новые стихотворения

Рильке Райнер Мария

Могучий, девственный, в красе извивных линий Безумием крыла ужель не разорвет Он озеро мечты, где скрыл узорный иней Полетов скованных прозрачно синий лед. И Лебедь прежних дней, в порыве гордой муки, Он знает, что ему не взвиться, не запеть: Не создал в песне он страны, чтоб улететь, Когда придет зима в сияньи белой скуки. Он шеей отряхнет смертельное бессилье, Которым вольного теперь неволит даль, Но не позор земли, что приморозил

крылья. Он скован белизной земного одеянья И стынет в гордых снах ненужного изгнанья, Окутанный в надменную печаль.

Сопоставление этого стихотворения с «Лебедем» Рильке позволяет понять, что в отличие от романтиков и символистов Рильке отказывается от какой бы то ни было явной «эмблематической» символики и будто дает образ реального лебедя. Но «второй план» в изображении этой царственной птицы, несомненно, просвечивает и у Рильке. Ниже даны также переводы «Лебедя» Рильке Юлии Нейман и А. Карельского.

Скованность, с какою бродят души в мире, где не все довершено, схожа с шагом лебедя на суше. А мгновенье смерти, ускользанье берега привычного, оно — робко-медленное опусканье этой птицы на родное лоно расступающихся благосклонно, плавно замыкающихся вод, где все шире, все завороженней, все свободнее, все отрешенней и все царственней она плывет. (Перевод Ю. Нейман). Этот крест, когда невмочь идти нам сквозь невоплощенных мыслей строй, схож с тяжелым шагом лебединым. А конец, — тот вещий страх сознанья, что уходит почва под тобой, — с лебединым плавным опусканьем — на волну, что, нежно и несмело принимая царственное тело, Летой медленной под ним скользит; он же, тихий-тихий, вслед за нею все спокойней, все торжественнее, отрешенней плыть благоволит. (Перевод А. Карельского)

Детство

Написано около 1 июля 1906 г. (Париж).

Последняя строфа стихотворения дает особенно много для понимания лирики Рильке. Здесь есть и отражение трагической переломности эпохи, и мотив растущего сиротства поэта, и в то же время уподобление одиночества поэта деятельному, трудовому уединению пастуха на лоне природы. Видна по этой строфе как близость, так и недостижимость для Рильке того идеала, который он выразил несколько лет назад (в декабре 1900 г.) в одном из написанных им по-русскистихотворений: « Родился бы я простым мужиком… » Рильке, несмотря на свое пражское происхождение и любовь к России, недостаточно владел русским языком, чтобы успешно писать настоящие русские стихи. Но иногда наивная неточность как бы концентрирует их лиризм: « Я так один . Никто не понимает // молчанье…» (Написанные по-русски стихи Рильке см. выше и в кн.: Р.-М. Рильке.Ворпсведе…, стр. 416–421).

Судьба женщины

Датируется приблизительно 1 июля 1906 г. (Париж).

Для сравнения приведен перевод одного из старейших русских интерпретаторов Рильке — Александра Биска, озаглавленный им «Женская судьба»:

Как на охоте, жаждою томим, король любую чашу принимает, — и собственник, как кубком призовым гордясь, ее на полке оставляет: так и судьба к какой-нибудь

одной прильнет, — и та, в гордыне беспричинной, чтоб не разбить хрустальный облик свой, его хранит ревниво за витриной, где, навсегда от мира защищен, сокровищ ряд замками охраняем (иль то, что мы сокровищем считаем). И так она, не зная жизни звон, живет одна, в тюрьме своей нетленной, и станет старой и недрагоценной.

Танагра

Датируется началом июля 1906 г. (Париж).

Танагра— маленький город в Беотии (область древней Греции). При раскопках Танагры было найдено множество замечательных терракотовых статуэток эпохи эллинизма (IV–III в. до н. э.). Танагрскими фигурками, «танаграми» часто неточно называют античные терракотовые статуэтки, хотя танагрские мастерские были одними из большого количества такого рода мастерских в странах греческого круга земель. В этих фигурках, предназначавшихся для широкой продажи, индивидуальное начало выступает иногда яснее, чем в торжественных статуях. Поэтому танагрские фигурки существенно дополняют представления о разных сторонах реализма античного искусства.

В чужом парке

Датируется серединой июля 1906 г.

Боргебю-горд— усадьба в Швеции, где Рильке гостил в конце 1904 г. по приглашению поэта и художника Эрнста Норлинда и писательницы Эллен Кей.

Заглавие стихотворения «In einem fremden Park», не вполне передаваемое по-русски («В некоем чужом парке»; «В одном чужом парке»; «В одном из…»), и упоминание старой могилы свидетельствуют о раздумьях поэта над «чужими» судьбами, над тем, насколько человек замкнут в круге своих интересов и неспособен прочувствовать далекие или прошлые — «чужие» — судьбы. Между тем для Рильке поэт отвечает за все!

Голубая гортензия

Датируется серединой июля 1906 г. (Париж).

Этот очень известный сонет Рильке как бы продолжает тему таких стихотворений, как « В чужом парке », и в последних стихах дает ответ на грустную рефлексию (ср. во второй части стихотворение « Розовая гортензия » и примечание к нему). Приводим также перевод А. Биска:

Как в ведрах краски зелени остатки, поблекших листьев высохли края; и в лепестках лазурь — как не своя, а лишь небес далеких отсвет краткий, расплывчатый, заплаканный: для них прошедший блеск навеки невозвратен; и, как на старых письмах голубых, на них следы лиловых, желтых пятен. Как стиранный сто раз, когда-то синий, передник детский, брошенный как хлам; — о, жизнь так коротка в людской пустыне. Но вдруг в одном цветке, в преображенном сиянии, прошла по лепесткам живая синева в венце зеленом.

Юношеский портрет отца

Написано в Париже 27 июня 1906 г.

Отец поэта, Иозеф Рильке, в молодости служил в армии, затем стал железнодорожным чиновником. С армией были связаны его несбывшиеся надежды на блестящую карьеру. В стихотворении также проходит тема невозможности понять «чужие» судьбы.

Автопортрет 1906 года

Датировка приблизительна — весна 1906 г., Париж?