Новый Адам. Футурологический триллер. Книга первая: Священный куб, или Реквием по угасшей потенции
Шрифт:
Гуманоид вернулся к кровати и аккуратно вставил Мудрову в правое ухо миниатюрный слуховой аппарат. Что-то щелкнуло. В голове послышались шумы, как в настраиваемом приемнике, затем булькающая речь с матерщиной вновь полилась рекой. В мозгу непонятные и малоприятные звуки, походившие на журчание воды, спускаемой в унитаз, стали складываться в слова, доступные для понимания.
– Приветствую вас, уважаемый Предок. Я вставил вам в ухо универсальный переводчик новейшей модели, теперь мы можем начать общение, вам всё станет понятно. Извините, что сразу не сообразил это сделать и, возможно, вас напугал.
Напугать Мудрова наушниками и матом было не просто, а вот мерзкая рожа собеседника действительно с первого взгляда ошеломила. Второй пугающей неприятностью стало известие о том, что перед ним не гуманоид с другой планеты, а нечто, именующее его своим предком. Получается, перед ним потомок? Но чей? Своих детей у Мудрова не было. Хотя, конечно, какой-то внебрачный отпрыск мог появиться помимо его желания. Когда? Сейчас ему сорок, впервые он познал радости любви с опытной школьной математичкой в шестнадцать лет. Следовательно, наиболее старому ребенку не может быть больше двадцати четырех. А этому монстру на вид меньше восьмидесяти никак не дашь. Бред какой-то.
Впрочем, может быть, он долго провалялся в коме? Но сколько? Год? Два? Десять лет?
Михаэль Шумахер пришёл в сознание после шести лет комы. Более долгая кома с пробуждением была зафиксирована в штате Теннесси. Полицейскому было тридцать три года, когда он получил ранение в голову, пытаясь скрутить бандита. Травма оказалась настолько тяжелой, что медикам пришлось удалить около двадцати процентов мозгового вещества. После таких манипуляций бывший полицейский провёл в бессознательном состоянии семь лет. Когда надежда покинула родных, он внезапно пришёл в себя и даже вспомнил членов своей семьи. Его сыновья к тому времени стали взрослыми.
Житель Пекина очнулся через тринадцать лет бессознательного существования. Ему пришлось заново учиться принимать пищу и разговаривать, а также знакомиться с миром, который сильно изменился за время его «отсутствия». Ещё один американец провел в коматозном состоянии около семнадцати лет после того, как попал в автомобильную аварию и выжил чудом. Поначалу никто из медиков не давал утешительных прогнозов, однако через несколько лет тот начал подавать первые признаки разумного поведения и пытался общаться с персоналом клиники жестами и мимикой, ещё через два года заговорил и, что самое удивительное, практически за три дня научился заново ходить. Самым тяжелым для него оказалось вспомнить своих родных и обстоятельства, которые произошли с ним почти два десятка лет назад.
Рекордсменкой по длительности бессознательного существования считалась Эдуарда О’Бара, которую журналисты окрестили «Спящей Белоснежкой». Женщина провела в коме сорок два года. Долгие годы рядом с ней находилась мать, самоотверженно ухаживавшая за дочерью. Когда матери не стало, обязанности по уходу за больной взяла на себя сестра. Увы, самая долгая кома закончилась не так радостно, как предыдущие примеры. Через четыре года Эдуарда ушла вслед за своей матерью.
Откуда взялись эти факты? Мудров никогда не интересовался медициной. Вероятно, знания отложились в долговременной памяти непроизвольно, а теперь, когда мозг активизировался после долгой отключки, наружу начинает вылезать такое, о чём он раньше никогда не думал.
«Всё-таки иногда полезно смотреть телевизор», – успокоил себя Мудров.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Потомок. – Впрочем, можете не отвечать. Я и так вижу, у вас всё хорошо.
– Где я?– в свою очередь поинтересовался Мудров.
– Всему своё время. Я отвечу на ваш вопрос чуть позже. Сначала скажите мне, что вы помните? Что с вами случилось перед тем, как вы потеряли сознание?
– Кажется, попал под лавину в горах.
– Так мы и думали. К счастью, обошлось без опасных физических травм. Нет ни одного перелома. Только пальцы на правой ноге обморожены, но мы их восстановили. Так что ваше здоровье не вызывает никаких опасений.
– И всё же где я и кто вы такой?
Мудрову поскорее хотелось узнать главное – он на Земле или в Космосе? Собираются его препарировать или ограничатся визуальным осмотром. И какого чёрта это пугало называет его своим предком?
Монстр продолжал уклоняться от прямых ответов и гнул в разговоре свою линию. Мудров не сдавался, требовал объяснений.
– Где я, кто вы такой, что со мной случилось?
– Скажем так, вы находитесь в специализированной реабилитационной палате, а я ваш лечащий врач, – ответил монстр на первый вопрос.
– Сколько вам лет? – поинтересовался Мудров.
– Это не важно. По сравнению с вами я – младенец, – загадочно проговорил собеседник.
– Что за чепуху ты несёшь, придурок? – возмутился Адам Александрович и от нетерпения начал хамить.
– Я вам не принёс ничего, кроме речевого адаптера и извещения о полном выздоровлении, – обиделся урод. – Кстати, сердце у вас работает превосходно, а общий анализ показывает, что ваше психическое состояние абсолютно индифферентное.
– Что это значит? – Мудов постарался упокоиться.
В ответ чудовище разразилось короткой лекцией:
– Индифферентизм – постоянное равнодушие или безразличие к вопросам знания, морали, общественной жизни. Различают индифферентизм философский, этический, религиозный и политический. Вы полностью индифферентны во всех отношениях, значит, можете легко пережить любой стресс без ущерба для своего здоровья.
– К чему вы клоните?
– Я это говорю потому, что намереваюсь открыть вам информацию, которая могла бы убить людей вашего поколения с менее устойчивой психикой. Вы готовы?
«Этого ещё не хватало, – подумал Мудров, – Всё идет к тому, что я у пришельцев и до вскрытия осталось недолго».
Он постарался вспомнить всё, что знал о контактах с внеземными цивилизациями. Пожалел, что зря переключал телевизор, когда словоохотливые журналисты начинали молоть всякую чушь о летающих тарелках и зелёных человечках с таким видом, будто раскрывают страшные тайны, которые не положено знать простолюдинам. Сейчас перед ним воплоти такой вот зелёный человечек, а сам он лежит связанный на больничной койке, как запеченный с яблоками рождественский гусь на широком блюде.