Новый Библейский Комментарий Часть 3 (Новый Завет)
Шрифт:
3:1—12 Злоязычие
Иаков начинает с того, что называет язык мощным оружием зла, и затем погружается в долгий и кропотливый анализ этого явления.
Прежде всего, говорит Иаков, язык есть основное орудие учителя, и рекомендует не многим делаться учителями, ибо очень многие стремятся учительствовать и лидерствовать в христианских общинах. Иаков указывает на опасную природу таких амбиций, поскольку они могут стать причиной конфликтов внутри церкви. Во–первых, потому что, какими бы добрыми ни были намерения учителя, он непременно подвергнется большему осуждению. Иаков включает и себя в число таких учителей и напоминает о том, как строго Иисус судил учителей–иудеев (Мф. 23:1 — 33; Мк. 12:40; Лк. 20:47), а также о том, что за каждое безответственно сказанное слово нам придется отвечать (Мф. 12:36). Кроме того, Иисус учил, что люди ответственны за свое знание (Лк. 12:47,48). Учитель должен обладать знанием и являться
Все мы согрешаем, и чаще всего — своим языком. Как легко мы роняем критическое слово, обличающее других! Человек, способный настолько контролировать свой язык, чтобы совсем не грешить им, обладает действительно совершенным самоконтролем, ибо обуздание языка дается труднее всего.
Для подкрепления своей мысли Иаков приводит ряд примеров. Лошадь — одну из самых мощных «машин» того времени — можно было обуздать, только вложив ей в рот удила; корабль — крупнейшее транспортное средство времен Иакова — управлялся рулем, имевшем тогда форму языка. Не менее мощной «машиной» является язык, исполненный бахвальства.
Теперь Иаков меняет направление своей аргументации и прибегает к сравнению языка с искрой, которая зажигает весь лес. Источник этого огня — сам ад. Иаков не смотрит на язык как на данное Богом средство общения; для него язык — это оскверненный плод грехопадения. Почти все грехи начинаются со слова, сказанного или вслух, или внутри себя.
К сожалению, язык с большим трудом поддается обузданию. Иаков говорит об укрощении животных и сравнивает это человеческое умение с неспособностью человека укротить свой язык. Нет ни одного, способного контролировать свой язык. Даже самые совершенные святые порою сожалели о том или ином слове, слетевшем с их языка.
Итак, язык не знает покоя, он исполнен суеты. Суета и беспорядок — характерное свойство демонического мира зла, тогда как истинный мир есть свойство Бога и Его благого Царства. Язык всегда ищет, что бы сказать, и чаще всего изрыгает смертоносный яд. Убийства, совершаемые по благословению тирана–правителя, запечатлеваются в издаваемых им указах. Нечто подобное происходит и с нами, когда мы изрекаем зло и обнаруживаем, что навлекли на себя смерть.
Далее Иаков приводит еще несколько примеров. В церкви (а Иаков пишет для верующих) мы славим Бога, а затем тем же языком и теми же устами хулим (проклинаем, ибо всякое высказывание против другого человека есть, в сущности, проклятие) других людей, созданных по подобию Божию (Быт. 1:26,27; 9:6). Во времена Иакова король или император воздвигал свои скульптурные изображения в подвластных ему городах. Если кто–нибудь оскорблял или неуважительно отзывался о такой статуе, с ним поступали как с оскробившим императора прямо в лицо, так как статуя была его совершенным прообразом. Поэтому оскорбление, наносимое человеку как подобию Божию, тождественно оскорблению Самого Бога. Иаков считает такую двойственность, когда из одних уст исходят совершенно противоположные по их нравственной сути слова, особым типом лицемерия.
Для более полного раскрытия своей мысли Иаков приводит еще два примера. Первый напоминает о пустынной Иорданской долине Израиля, на восточной стороне которой протекал водный поток, привлекавший жаждущих путников. Иногда вода в нем была пресной и свежей, а иногда — соленой и непригодной для питья. Но важно одно: два разных типа воды не могли вытекать из одного источника. Точно так же дерево никогда не принесет плод, чуждый своей природе. Из всего этого следует, что, оскорбляя своим языком других, мы свидетельствуем о своей истинной природе, и наша хвала Богу в таком случае есть не что иное, как разновидность лицемерия.
3:13—18 Противоядие злоязычию
Иаков оставляет нас в состоянии безнадежности и недоумения, ибо кто же может удержать свой язык? Как же нам освободиться от его разрушительной силы и стать лучше? В этом вопросе, который можно назвать воплем отчаяния, нельзя не увидеть аналогию с 1:4, где говорилось о том же. Ответ Иакова прежний: здесь нам не помогут наши усилия, здесь нам поможет только божественная мудрость.
Он начинает с того, что показывает разницу между человеком, обладающим Божественой мудростью, и человеком, не имеющим ее. По–настоящему мудрый человек характеризуется добрым поведением, то есть образом жизни, соответствующим учению Иисуса. В таком человеке всегда видна кротость, проистекающая из мудрости. Одна из проблем церкви, хорошо известная Иакову, состояла в том, что учителя враждовали между собой и зачастую пребывали в состоянии агрессивной обороны. Кротость — качество, противоположное агрессивности, а самым ярким образцом кротости является Моисей (Чис. 12:3). Когда он подвергся несправедливым нападкам со стороны двух других лидеров, то вместо того чтобы дать им должный отпор (все–таки Моисей был близок Богу и имел от Него откровения, которых те не имели), он не ответил им злом и даже не пытался защитить себя. Но Бог вступился за него и защитил его. Этим примером Иаков четко дает понять, что мудрый человек не нуждается в приемах самозащиты.
Тем не менее поведение многих учителей и служителей церквей, известных Иакову, было совершенно иным, ибо их сердца были переполнены горькой зависти и сварливости. Наверняка, они называли это «усердием» ( в русской синодальной Библии — «ревностью»), желая уподобить себя Финеесу, отличавшемуся особой «ревностью» к Богу (Чис. 25:11). Такое усердие действительно похвально, но вряд ли «усердие», о котором ведет речь Иаков, происходит из Божьего духовного источника, ибо в нем нет ни капли кротости. Это всего лишь замаскированная зависть. То, что Иаков обличает как эгоистичные мотивы ( рассуждения автора основаны на англ. переводе Библии), они, скорее всего, называют «стоянием за правду» или «борьбой за чистоту своих пасомых». Иаков же называет это «духом раскола», так как такие люди раскалывали и разъединяли церковь вместо того, чтобы сплачивать и объединять ее. Называть такое поведение «Божьей мудростью» да еще хвалиться этим — значит отрицать реальность. Но не так поступал Иисус. Дар мудрости от Бога не имеет ничего общего с описанными здесь явлениями. Дух, побуждающий к такому поведению, имеет не Божественное, но земное происхождение, ибо принадлежит этому миру и этому веку. Такое состояние Иаков называет бездуховным ( в русской синодальной Библии — «душевное»), причем это же слово использовал апостол Иуда, говоря о людях «душевных, не имеющих духа» (Иуд. 19). Более того, этот дух лжемудрости не просто происходит от мира, фактически он порожден миром демоническим ( в русской синодальной Библии — «бесовским»). Претендуя на богодухновенность, эти люди на самом деле руководствуются демоническим духом. В заключение Иаков говорит, что зависть и тщеславие дают плод — неустройство (аналогичное свойство демонического мира мы находим в 3:8). Результатом их совместного действия является все худое, что и подтверждает всея история церкви.
Единственное противоядие от такой лжемудрости и зла, происходящего от языка, — это Божья мудрость. Далее Иаков рассуждает о качествах истинной мудрости, очень напоминающих качества плодов Духа, перечисляемых Павлом в Гал. 5:23. Во–первых, она чисто, то есть душа в своем послушании Богу и стремлении к святости абсолютно искренна; она мирна (Прит. 3:17; Евр. 12:11), то есть творит мир в церкви; она скромна (Флп. 4:5; 1 Тим. 3:3), то есть не склонна к вражде; она послушна, то есть открыта научению и доброй критике или любому другому богоугодному руководству; она полна милосердия и добрых плодов, что подразумевает щедрое даяние, так высоко оцененное Иаковом. Бог всегда милостив и щедр, поэтому и люди, исполненные Его мудростью, так же добры и милосердны. Наконец, она беспристрастна и нелицемерна, то есть такой человек всем своим существом устремлен к Господу в отличие от человека с «двоящимися мыслями» из 1:8. Эти качества подразумевают отсутствие лжи или какой–либо игры в поступках, то есть такие люди всегда говорят одно и то же и в лицо, и за спиной.
Отрывок завершается высказыванием, напоминающим пословицу. Некоторые богословы считают, что оно заимствовано Иаковом у Иисуса: Плод же правды в мире сеется у тех, которые хранят мир. В этих словах слышится ответ на 1:20, где говорится, что человеческий гнев не творит Божью праведность, ибо это возможно только «хранящим мир». Не об этом ли говорил Иисус: «Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими» (Мф. 5:9)? Такие люди есть сыны Бога, потому что они поступают так же, как их истинный Отец, и имеют в себе праведность, угодную Богу. Это очень не похоже на обычные человеческие, исполненные гневом и враждой, пути достижения «правды». Чтобы поступать так, как угодно Богу, нужна Его мудрость и сила Его Духа.
4:1—10 Источник зла и спасение от него
В данном отрывке раскрывается цель дискуссии о языке и мудрости. Дело в том, что в христианской среде, которой было адресовано послание Иакова, царили вражда и разногласия. Каждый искал своего пути и отстаивал свои интересы. Иаков разоблачает природу этой вражды, называя ее чуждой Богу и не от Него происходящей, и призывает таких людей к покаянию и очищению.
Вот какую картину современной ему церкви нарисовал Иаков: вражды и распри, убийства и зависть. По–видимому, речь здесь идет об «убийстве» словом, а не о буквальном смысле, однако картина в целом хорошо знакома всем, знающим современную церковь. Участники всех этих распрей и столкновений, конечно же, оправдывались своими добрыми намерениями, «борьбой за истину». Но Иаков, обличая их, смотрит на них глазами Бога. Он указывает на истоки вражды и ненависти среди верующих, находящиеся не в их любви к Богу, а в их вожделениях, — в этом источнике всякого греха, о котором мы узнали из 1:14,15.