Новый дневник грабителя
Шрифт:
— Хочешь сыграть в «Вижу, вижу»?
— Давай.
— Вижу, вижу кое-что, — произносит Олли, обводя взглядом совершенно пустой коридор. — Начинается на…
К несчастью, возвратившийся Атуэлл захлопывает форточку прямо у него перед носом.
— Начинается на «заткнись»!
Увы, для Олли игра закончена. Сержант подходит к моей камере и передает мне книгу.
— Держи. Гм, «История Британии». Зачем читаешь?
Перед тем как ответить, я беру паузу — может, неправильно расслышал?
— Как зачем? Чтобы узнать про Польшу. Мало ли, вдруг да упомянут про нее.
— Я не об этом, умник! Увлекаешься историей?
— Не особенно, — пожимаю плечами я.
Сержант хмурится и закрывает форточку. Я опускаю взгляд на книжку и заканчиваю фразу:
— Но, видимо, историей увлекается тот парень, в чьей сумке я ее нашел.
Атуэлл не успевает отойти и на три шага, как его опять домогаются, на этот раз Роланд:
— Сержант! Сержант Атуэлл!
— Чего тебе? — рявкает тот, открыв форточку.
— Принесите мне поесть.
— С ума сойти можно! — стонет Атуэлл.
— Ну пожалуйста, я с голоду умираю. Целый день тут торчу, и ни крошки во рту, — хныкает Роланд.
Олли спешит ему на помощь из своего заточения:
— У него есть право! По закону всем заключенным дважды в сутки полагается легкая закуска и один раз — полноценный обед, — цитирует он правила.
— Слушай, не учи меня! — рычит Атуэлл на Олли, затем оборачивается к Роланду, который прилип к своей форточке и глядит на сержанта полными надежды глазами. — Хорошо, принесу тебе что-нибудь из столовой, если меня не будут дергать хотя бы пять минут. — Последняя часть предложения относится ко всем нам.
— Здорово, — оживляется Роланд. — Чем сегодня кормят?
— Все как обычно: котлета из индюшатины, порошковое картофельное пюре и горошек, — информирует Атуэлл.
Роланд морщится.
— А можно заменить порцию горошка на вторую котлету?
— Нельзя. Попал сюда, жуй свои овощи.
— Но я не люблю горошек, — упрямится Роланд.
— Что же ты предпочитаешь, гурман?
— Котлету.
— Я имел в виду, какие овощи ты любишь?
Роланд склоняет голову набок и смотрит на Атуэлла.
— Я похож на человека, который любит овощи?
Глава 3
Мне подкладывают свинью
Говорю же, сегодня всё через одно место. Пока мы развлекаемся на задворках полицейского участка, пара менее хорошо оплачиваемых коллег сержанта Атуэлла с парадного входа приводят какую-то досужую старую перечницу.
Старуха суетится и путается между двойными дверями, устроив целое представление. Мэл, которая наблюдает за трясущимся созданием, холодеет при мысли о том, что я каким-либо образом перешел дорогу этой дряхлой калоше. Моя подруга вскакивает со стула, подходит к столу дежурного и давит на кнопку звонка «Для вызова дежурного сотрудника». После нескольких повторных действий на сцене появляется Соболь.
— Полчаса еще не прошли, — уныло говорит он, глядя на часы.
— Что за пожилая дама только что вошла сюда?
Физиономия Соболя каменеет.
— Это касается только полиции.
Мэл тяжело вздыхает.
— Тогда скажите, почему не выпускаете Бекса.
— Проводим расследование, — не в первый раз повторяет Соболь.
— Никак не могу связаться с Чарли. Вы передали ему, что я здесь?
— Передам, когда он освободится, а пока, сделай милость, уйди с глаз моих! — зло выпаливает Соболь, чье терпение, наконец, лопнуло под напором неприятных вопросов, хотя, на мой взгляд, он все же хватил лишку. Думает, нам с Олли это понравится?
Соболь вновь пытается выпроводить мою подружку и доводит до ее сведения, что сегодня у него масса дел — на очереди еще с полдюжины «постоянных клиентов», и каждому непременно удели время, каждый непременно желает толкнуть речь.
— А может, их самих… того… столкнуть куда-нибудь? — подмигивает Мэл.
— О, как ты права, сестрица, — язвительно усмехается Соболь и вскидывает кулак в приветственном салюте. — К черту ублюдков!
Как раз в ту минуту, когда я решил, что мое положение хуже некуда, возвращается Атуэлл. Рядом с ним идет Чарли, а позади — кое-кто новенький.
— Клянусь, Чарли, я тут ни при чем, правда, — слезливо причитает Норрис.
— Конечно, нет. Понимаю, это все ужасно, — отвечает Чарли, впрочем, не слишком убедительно.
Атуэлл отпирает дверь камеры по соседству с моей и приглашает Норриса поближе познакомиться с интерьером.
— Только не в камеру, прошу вас! Чарли, скажи им, я не могу сидеть в одиночке! Стены так и давят, так и давят на меня, — хнычет он.
Чарли переводит скулеж Норриса на юридический язык и объясняет сержанту, что его подзащитный страдает клаустрофобией и по этой причине просит не заключать его в камеру.
— Не волнуйся, Чарли, твоему подзащитному не впервой ночевать в камере. Кроме того, мы всегда оставляем ему свет, — заверяет адвоката Атуэлл.
— Уж не Норриса ли к нам привели? Ну и соседство! — кричу я из своих апартаментов.
— Кто там возникает? Закрой хлебальник, Бекс! — огрызается Норрис.
— Пардон… — Я вдруг сознаю свою ошибку. — Это Оскар Уайльд.
— Молчать! — осаживает нас Атуэлл.
— Смотрите, он пытается сбежать, — настаиваю я. — Скорее дайте ему по башке! Мы все вас поддержим.
— Я сказал, молчать! — орет сержант.
Норрис строит несчастную мину, однако знает, что от судьбы ему сегодня не уйти. Он нерешительно переступает через порог камеры, а когда оборачивается, Атуэлл уже закрывает дверь.
— Подождите, разве не полагается забрать у меня ремень и шнурки? — напоминает Норрис.
— Оставь себе, — не задумываясь, отвечает Атуэлл. — Пригодятся.
Дверь захлопывается, слышен лязг поворачиваемого в замке ключа.