Новый дневник грабителя
Шрифт:
По крайней мере ситуация видится нам примерно в таком свете до тех пор, пока Мэл не получает эсэмэску.
— Что там? — любопытствует Белинда, глядя, как Мэл достает из сумочки телефон.
— Сообщение от Чарли.
— Что пишет?
— «Доверься мне…» — начинает читать Мэл и растерянно умолкает, пытаясь разобрать смысл, заложенный, что называется, между строк.
— У меня тоже был босс, который писал мне фигню вроде этой, обычно ближе к полуночи, после того как опрокинет пару-тройку рюмок, — сочувствует Белинда. — Что еще говорит?
— Сейчас, погоди. — Мэл вскакивает со стула и вновь принимается терзать кнопку звонка «Для вызова дежурного сотрудника».
Появляется Соболь. У него опять вид человека, который очнулся от прекрасного сна и, к своему разочарованию, обнаружил, что он по-прежнему задрипанный детектив в задрипанном полицейском участке где-то на отшибе.
— Мэл, пожалуйста, иди домой.
— У меня для вас есть информация.
— Хорошо, я сниму с тебя показания, только позже… — устало произносит Соболь, но Мэл перебивает его и говорит, что он ее неправильно понял.
— Это не показания, а просто информация. Ну, что-то типа анонимного звонка.
— Если хочешь сохранить анонимность, позвони в передачу «На страже закона». И вообще, звони куда угодно, только отстань, у меня и без тебя дел по горло. — Соболь разворачивается на пятках своих мягких спортивных туфель и уходит.
Прежде чем он успевает скрыться за дверью, Мэл подносит к уху свой мобильник и начинает говорить:
— Здравствуйте, это редакция программы «На страже закона»? Да, я хочу рассказать про двадцать кожаных курток, — театрально произносит она.
Соболь отпускает дверную ручку и возвращается к столу.
— Ладно, Мэл, выкладывай свою информацию.
— Разве не видите, что я разговариваю по телефону? — возмущается она.
Норрис трясется от возбуждения, входя в магазин Электрика с девятнадцатью кожаными куртками под мышкой и одной на плечах. Зрелище, надо сказать, малоприятное. Мне уже доводилось видеть Норриса в приподнятом настроении — признаюсь, меня чуть не стошнило. Некоторым людям состояние счастья просто не идет, и Норрис — один из них. Когда он мрачен и угрюм, я еще могу с ним общаться, но едва его делишки идут на лад, мне сразу хочется залепить Норрису оплеуху и напомнить, что однажды он сдохнет. Что угодно, лишь бы стереть с его физиономии довольную ухмылку, от которой у меня сводит зубы.
— Смотри, что я принес, старик. Отличные кожаные куртки, числом двадцать. То есть девятнадцать, — поправляется Норрис, восхищенно разглядывая себя в зеркале позади прилавка. — Вот решил заранее преподнести себе подарочек на Рождество. Понимаешь, да?
Электрик щупает отвороты и прищуривается, чтобы прочесть надпись на ярлыках.
— Действительно, куртки отличные. Просто прекрасные. Где взял?
— Хе-хе, не задавай мне вопросов, и я не буду рассказывать тебе сказок, — подмигивает Норрис.
— Послушай, Норрис, я бы не задавал вопросов, если бы это была копилка для сбора пожертвований, но эти куртки слишком хороши.
— И к тому же стоят кучу денег, папочка, — замечает Норрис.
— Так где ты их взял?
— Слыхал когда-нибудь про Румпельштильцхена? Хм, впрочем, кого я спрашиваю. Короче, я маленько похож на него. У меня есть куча крохотных помощников, которые прячутся в стене и могут добыть мне все, что я пожелаю.
Электрик задумывается.
— Это из другой сказки, про сапожника, а не про Румпельштильцхена, — поправляет он Норриса.
— Да ладно, я все равно не верю ни в того, ни в другого, — хихикает Норрис, сверкая обворожительной гнилозубой улыбкой.
— Это те самые куртки, из-за которых замели Гассанов? — интересуется Электрик, моментально вышибая Норриса из седла.
— А? — переспрашивает Норрис, чтобы выиграть время, затем быстро приходит в себя. — Нет, что ты. Это совсем другие куртки, с ними все чисто, — заверяет он Электрика, хотя упоминание о братьях Гассан внесло в душу Норриса определенный дискомфорт.
— Тогда скажи, откуда они у тебя, — настаивает Электрик.
— Давай предположим, что они выпали из грузовика, — упрощает Норрис.
— Давай без «давай». Сдается мне, я знаю, о каком грузовике речь, а также о том, что стало с его водителем. Я не притронусь к этим курткам даже двухметровым багром. Мне пока еще дорога собственная шкура.
Норрис решает, что любовную прелюдию пора заканчивать, и переходит к делу:
— Отдам за две штуки.
— Ты что, плохо меня слышал?
— Хрен с тобой, полторы, — неохотно уступает Норрис, — только потому, что я хочу побыстрее их скинуть.
— Норрис, если это те куртки, о которых я думаю, то у тебя в руках двадцать приглашений на больничную койку.
— Да нет, нет, просто… — мямлит Норрис. Внезапно он ощущает себя, как человек, который нашел на пляже нечто ценное, выкопал, принес домой, порылся в Интернете и обнаружил, что водрузил на каминную полку неразорвавшийся фугасный снаряд.
Гассаны? Гассаны. Гассаны!
Норриса быстро охватывает всепоглощающее чувство безысходности.
— Дошло? — замечает его реакцию Электрик. — Весело, правда? Избавься от этого шмотья. Причем «избавься» не означает «сбрось в канаву». Отвези их туда, где взял.
— Мать твою! — в сердцах восклицает Норрис, лихорадочно сгребая куртки в кучу и прикидывая, в какой из мусорных баков их лучше выкинуть.
— Норрис, ты в детстве играл в игру «Передай сверток»?
— Нет, а что? — Норрис на полном ходу тормозит у двери. — Хочешь по-быстрому сыгрануть?