Новый Галлифрей
Шрифт:
Вот тебе… не вручай всяким низшим формам жизни пистолетов…
И какая дивная статистика — два раза из трех это была женщина по фамилии Саксон. Не зря я решил, что пора мне в британские короли… Я свалился под консоль, стиснув зубы, чтобы не ругаться и не засмеяться одновременно — это было бы больно, и продолжал мысленно считать, так как уже плохо слышал Ривер, да и перед глазами повисла еще призрачная золотистая дымка.
— Один!..
Парадоксальная фаза!
Я снова стою у консоли, безо всяких последствий выстрела. Мы с Ривер переглядываемся, она кивает — дело сделано! Дальше дело автоматики и законов природы. Мы смотрим на Элис, поднимающую пистолет, и просто отпрыгиваем
— Я чуть не сделала это снова! Ох… — выдохнула Элис. — Но я не могла… Как?! С вами все в порядке? Правда? Это же машина времени!
— Это не только машина времени! Да вы просто чудо, Элис!
Она уловила ментальную волну как обычный человек, но оправилась необычно быстро. Большинство людей не ощутили бы столь малую парадоксальную фазу, даже находясь в ее эпицентре, и не запомнили.
Мы переместились на некоторое время вперед, с того момента, как в последний раз были в Берлине, и зависли над «ключевой точкой» — замком Вевельсбург, где фрау Краузе намеревалась провести приглашающий нибирцев ритуал. Переведя стены ТАРДИС в режим условной прозрачности, так, что казалось, будто консоль ТАРДИС и мы парим в облаках, к восторгу Элис — снаружи нас и вовсе не было видно — мы понаблюдали за уровнем аномалий в течение всего дня и сочли его полностью приемлемым.
А потом заглянули в Северную Африку, и полюбовались, как танки генерала Роммеля раскатывают в пыль ошметки разбуянившихся, но уже потерявших заряд и управление мумий, повылезших из подземного города Хамунаптры, и для верности методично обстреливают весь квадрат, покрывая небеса Египта непроглядной тьмой вздымающегося песка. Искать после этого что-нибудь живое в тех местах было бы бессмысленно. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что и раньше живого там было кот наплакал, даже когда оно двигалось и совершало запрограммированные агрессивные действия.
И наконец, совершили последний тест в этой вселенной — заглянули еще на неделю вперед, посмотреть, как будут развиваться события: отправились в Берлин сорок второго года, который в нашей Вселенной никто не видел и не увидит. Все еще мрачный, настороженный, кровавый, возбужденный, пропитанный сводящим с ума воздухом жаждущих родиться вероятностей. Все говорили о конце войны как о чем-то решенном. Много было растерянности и недовольства, озабоченности, подавленности, и, одновременно, радости. Приглушенной, но распирающей стены, как готовая ворваться на улицы, подмывающая фундамент, разбушевавшаяся подземная река. Мы поблуждали по улицам, ловя самые разные ментальные волны и взгляды. Кто-то открыто шарахался от моей формы. Кто-то, напротив, взирал с надеждой и норовил вставить гвоздику в петлицу. А ведь был еще только февраль.
— Кажется, ты выбрал не самую удачную маскировку, — заметила Ривер.
— Зато как познавательно! — возразил я.
Затем мы вспомнили, что люди все же иногда едят, и завернули в какой-то кабачок, ненадолго отвлечься на баварские шпикачки и местные экзотические напитки. Общество в нем было самое разношерстное, но не недружелюбное. Все кругом гудело, и до сих пор, конечно, обсуждали невероятное исчезновение вождя германской нации прямо во время пламенной речи на военном совещании, транслировавшемся в прямом эфире на телевидении. С внезапным возникновением на его месте огромного гладковыбритого человека
Играл патефон. Какой-то молодой лейтенант пригласил Элис потанцевать, и мы на время остались одни.
— Мечты сбываются, — пошутил я. — Вот мы и убили Гитлера.
— Все еще соревнуешься с Доктором? — улыбнулась Ривер.
— Нет. Но по-моему, все равно забавно. Шутка это была или нет — начавшееся шуткой, хоть где-то, да происходит совершено всерьез. Теперь война тут закончена, и что-то пойдет совсем по-другому — в другой вселенной.
— Может быть, и не совсем по-другому.
Я пожал плечами.
— «Совсем» никогда ничего не бывает. Историческая инерция требует своего. Импульс должен выработать свою энергию, чтобы самопогаситься. Может быть, они и не извлекут должного урока из того, что закончилось быстрее, чем могло бы. А может, наоборот, им будет легче, чем после всех совершенных оборотов. Может, им повезет, и они сумеют найти равновесие. Может, нет. Не знаю. Но пожалуй, это все равно того стоило. По крайней мере, в том мире, где это было возможно.
— Конечно, стоило. — Ривер задумчиво посмотрела на танцующую Элис. — Она довольно странная девушка.
— Да, я тоже заметил. Очень быстро избавилась от ментального воздействия, помнила все, что с ней произошло и в трансе и в парадоксальной фазе, очень легко переносит транспортировку на вихревом манипуляторе. Обычно людей мутит с непривычки.
— Может быть, Доктор был прав в своих подозрениях.
— В каких подозрениях!..
— Из-за ее фамилии. Что она как-то связана с тобой…
Я вытаращил глаза, и поставил опустевшую рюмочку из-под анисового ликера на стол.
— Ривер, да как я мог?..
— Не ты.
— Не понимаю.
Она вздохнула. Поля шляпки с орлиным пером опустились, скрывая ее лицо.
— Когда ты счел, что лучший способ спасти Вселенную — запереться в Пандорике, я не расформировала базы. Но я все же спрятала часть детей — превратила их в людей, и отправила в приюты и к приемным родителям в разных временах, на разных планетах. Потом, когда Вселенная была перевоссоздана, и все эти полгода будто никогда не существовали, казалось, что не нужны никакие отменяющие действия — все дети были снова на месте, и вообще, всего этого времени просто не было. Но в условиях сильных аномалий, вот как эта, к примеру, мог сработать некий остаточный эффект, эхо произошедшего и никогда не происходившего. Элис Саксон может быть одним из потерянных, хоть и никогда не терявшихся детей Нового Галлифрея. А может не быть. Как тут поступить, неизвестно. Чтобы не рисковать, я собирала части их личностей у себя. Но в итоге — я этого будто не делала. У Элис нет «часов», которые могли бы восстановить ее природу.
— Но мы ведь сделали таймледи даже Сьюзан, а она была просто человеком.
— Да. Но едва ли правильно хватать и переиначивать природу всех, кого мы подозреваем, или кого придет в голову.
— Да, конечно. Тем более, по нашему счету, все наши дети на месте, никто не пропадал. Возможно, Элис — эхо одного из них, с которым и так все в порядке.
— Да, это возможно.
— А если к ее истории примешиваются иные вероятности, может быть, когда-нибудь у нее найдутся и часы. Или просто что-то станет более явно. Пожалуй, имеет смысл просто слегка за ней присматривать.