Новый год по новому стилю
Шрифт:
— Для новогоднего настроения. У вас же нет живой елки. А искусственные не пахнут.
— Купил бы свечку! — вырвалось у меня.
— Сказал же, что будешь ругаться… Не ругайся, такое дело… Скажи лучше, куда поставить… И… На выбор, либо елку подержи, либо шнурки мне развяжи…
Я раскрыла рот, но к счастью не лишилась дара речи.
— Я лучше потом пол помою, — ответила
Я открыла ему дверь в свою комнату, где на тумбочке у окна стояла искусственная елка. Ставить настоящую было некуда, и Вербов понял это с первого взгляда.
— Я бы тебе сказала заранее…
— Безвыходных ситуация не бывает. Поставим на кухню…
— Издеваешься сейчас, да?
— Нет, предлагаю выход из безвыходной ситуации. Какие у тебя будут варианты — обсудим. Они у тебя всегда имеются…
Это он меня сейчас подколол или наоборот подчеркнул, какой я ценный работник?
— Ты лучше знаешь этот регион, — и он обвел свободной рукой комнату.
Хорошо, не спросил, где я сплю. Все убрано — стерильная чистота.
— А больше нигде нельзя ее поставить? — спросил Вербов совсем потерянным голосом, не получив от меня никакого ответа.
— Подожди. Я спрошу.
Комната свекра была больше, но это была его территория, и я даже на Новый год не собиралась на нее вторгаться. Сейчас же вынужденно постучала, и мне тут же открыли.
— Александр Юрьевич, можно к вам елку поставить?
Он обернулся на свою комнату растерянно. Место было, если втиснуть дерево между сервантом и шкафом. Или если поставить напротив окна, рядом с телевизором и чуть-чуть оттащить к двери диван.
— Конечно.
Но для начала пришлось их познакомить. Колючей оставалась только елка, эти двое без лишних разговоров пожали друг другу руки. Не знаю, вспотели ли ладони у Александра Юрьевича, но в сухости рук Вербова я не сомневалась.
Елка была в горшке, так что поставить ее проблем особых не составило, как и оттащить диван.
— А сейчас я схожу в машину за игрушками.
Боже… Гриша, что ты делаешь?! И что не делаю я — не раздеваю ребенка, который носится по квартире в куртке — хорошо еще Люба про обувь не забыла бесшнурочную. Глаза чуть-чуть потухли, когда елка не поместилась в нашу с ней комнату, но Любу все равно можно было как светящуюся звезду или ангелочка сажать на елку без всяких игрушек.
— Ты зачем выпросила у Гриши елку? — сорвала я с нее шапку.
— Я не просила елку. Честное-пречестное.
— Лизавета, зачем ты на ребенке срываешься? — свекор стоял в дверях своей комнаты, которую делил теперь с елкой, и смотрел на меня осуждающе.
Я срываюсь? — светился негодованием мой взгляд. Или Александру Юрьевичу просто неприятно присутствие в квартире Гриши, вот и нашел, к чему придраться.
— Ну, вы сами, надеюсь, справитесь с гирляндой и шариками? — спросил Вербов, протягивая мне объемный пакет. Через порог.
— А ты не останешься? — в мой голос так и не вернулась мягкость. — Я ужин приготовила. Или вы поужинали?
Секунда замешательства — или он просто смотрел мне в глаза и искал оставшееся в них тепло.
— Мы к тебе спешили. Нервничали. Голодали. Но я не хочу мешать. Завтра сходим куда-нибудь после елки. А сейчас я пойду.
— Я ужин приготовила, — повторила я не мягче, а еще более твердо.
— Лиз, я бы с удовольствием, но здесь я лишний, — нагнулся он ко мне, чтобы говорить шепотом. — Я не люблю быть лишним.
— Ты не лишний, — я тоже шептала. — И Александра Юрьевича я уже покормила. И они вместе с Любой нарядят елку.
— Ты действительно хочешь, чтобы я остался? Только скажи, и я останусь.
— Да, хочу.
— А что с моими шнурками?
Я машинально опустила взгляд к его ботинкам. Обтоптанным явно Любой.
— Не маленький. Сам справишься. Я тебе сейчас тапки дам.
— Только не тапком, ладно? Я действительно хотел, как лучше… Елка пахнет, чувствуешь? И в машине у меня теперь пахнет Новым годом…
— Как ты впихнул туда елку?
Я протянула ему тапки, он сунул ботинки под скамеечку.
— Переставил автокресло, разложил оба сиденья… Мне предлагали доставку, но мне хотелось прийти к тебе с елкой сегодня. Мне хотелось прийти к тебе с праздником.
— Боже, цветы… Я о них забыла.
Быстрее на кухню, поставить розы в воду… Они явно подарены от всего сердца.
Через пять минут мы уже сидели за столом втроем, через десять — вдвоем.
— Поговорили?
Я опустила глаза: