Новый год шагает по планете. Литературный сборник
Шрифт:
И, действительно, отряхивая снег со своего мохнатого тулупа, из сугроба вылез дед. Он огляделся вокруг, ещё раз отряхнул снег и сказал:
– Ну, мои ребятки, теперь домой пора.
И дедушка, и детишки зашли в избушку. Затопили печь, вскипятили чай и стали завтракать. Во время новогодней трапезы странный дедушка поведал детворе, почему он оказался в сугробе.
Потом глубоко задумался, помолчал и предложил:
– А что если вы все станете моими детьми? Вы согласны?
– Ура! Мы согласны! Ты будешь нашим папой
– А с детдомом я всё улажу, – радостно сказал старик. – Наконец-то я не буду одиноким.
Рождественское чудо совершилось. Но это уже совсем другая история.
Евгений Бузни
Раз как-то или как-то раз, неважно, как именно, но под самый Новый Год попали мы с женой в Персию, подальше от снега. Встречает нас министр не министр, а что-то вроде султана. Молодой, чернобровый, высокий, весь в сверкающей золотом одежде. Поприветствовал нас ритуальным жестом: лоб, грудь, земля, поклон – и повёл по дворцу.
Пока мы шли через комнаты, украшенные в различных вкусах, я и говорю этому красавцу по-персидски – жена у меня этот язык не знает – мол, хотелось бы познакомиться с экзотическими обычаями страны, известной своим гостеприимством. Султан загадочно так улыбнулся, поклонился и сказал, что всё будет.
Тут солнце стало закатываться, и нас пригласили ужинать. Вот когда началась настоящая экзотика.
На веранду под шум водопада, спадавшего с невысокой скалы, прямо из-под воды поплыли грации с подносами в руках. Стол накрыли по-королевски. Вина ручьями лились в бокалы. Вид граций волновал кровь, а от лёгких напитков шумело в голове, и уж не помню, как проводили меня в покои.
А тут тебе тахта, ковры, халат – всё персидское, только на стенах свечи электрические с бегающими язычками. Я даже подумал: «Вот как умеют сочетать древность с современностью».
Не успел я додумать свою мысль, как входит грация, которая мне больше всех понравилась во время пиршества. В руках у несравненной красотки музыкальный инструмент персидский типа банджо, одежды на ней трудно описать, но почти нет, волосы – струями до колен. Стала она мне петь, танцевать и всё, как мечталось…
Утром принесли прямо в мои покои завтрак на двоих, потом обед, ужин. И так я экзотился три дня и три ночи.
Но вот явился султан. Спрашивает, доволен ли я, не нужно ли чего ещё. А я так и млею от удовольствия.
– Всё, – отвечаю, – есть, спасибо!
И вдруг я вспомнил о жене… Шутка ли, трое суток не думал о ней. Просто какое-то наваждение или гипноз. Но я взял себя всё же в руки и таким деловым тоном интересуюсь:
– Как там моя супруга себя чувствует? Надеюсь, вы её не забыли?
– Нет-нет, как можно? – отвечает хозяин дворца. – Мы о ней так же, как и о вас заботимся,
Вот когда чёрная мысль пронзила мою бедную голову. Кровь отхлынула от лица, и оно стало бледнее ленинградских белых ночей.
– Что значит так же, как обо мне? – спрашиваю я, и голос мой, кажется, перешёл на хрип. – Не хотите же вы сказать, что время её заполнено так же, как моё?
– Конечно. А разве она этого не заслуживает? – удивляется персидский красавец. – Что ж она скучать должна?..
Ну, я ему не дал договорить. Уж, извините, не сдержался и проявил бескультурье.
– Зачем ей скучать? – ору. – Ведите её в музей, в парки, показывайте ей слонов, катайте на верблюдах. Мало что ли здесь экзотики?
– А ночью? – спрашивает он.
– Спать! Спать нужно! – возмущаюсь я.
– Одной?
И такие у него невинные глаза при этом вопросе, такие круглые и удивлённые, что я не выдерживаю, замахиваюсь рукой и… просыпаюсь.
В комнате темно. У меня на лбу пот, а круглые глаза султана так и удивляются, так и удивляются.
Протягиваю руку к жене, чтобы успокоиться, а рядом никого нет. Ну, уж этого я не могу вынести.
– Таня! – кричу, – Таня!
Дверь кухни открывается, и моя славная жёнушка испуганно спрашивает оттуда:
– Ты чего?
А я всё не могу успокоиться и едва не кричу:
– Ты что это там делаешь по ночам?
Таня смеётся, входит в комнату, нажимает на кнопочку (моё изобретение), и тяжёлые шторы на окне сами раздвигаются, впуская целый водопад солнечного света.
– Во-первых, я готовлю кофе, – говорит она. – Во вторых, уже давно не ночь, как видишь. А в третьих, и это главное, не кричи на меня: у тебя сегодня начался отпуск.
– Так, – отвечаю я ей в тон, – во-первых, сегодня же ты идёшь к своему директору и берёшь тоже отпуск. Во-вторых, я сразу после завтрака иду и покупаю вторую путёвку в дом отдыха на тебя. Чего я сразу не подумал? И в-третьих, поедем отдыхать только вдвоём. А то ишь…
Эту историю мне за бокалом шампанского рассказал про себя мой давний приятель, сказочник по натуре. Сказочником мы его называем по той причине, что он всегда находит повод, чтобы рассказать очередную сказку. Вот и сейчас, когда мы сели встречать Новый Год сказочник говорит:
– А хотите я расскажу новогоднюю сказку про мальчика Зюзю и девочку Сюзю?
Мы, конечно, согласились. Чего же не послушать, если стол ломится от закусок и выпивки, а до поворотной полночи между старым и новым годом ещё целых два часа?
– Слушаем внимательно, – говорим.
– Новогодний подарок. Так называется эта сказка, – начал наш сказочник и продолжал:
Им обоим было по шесть лет, и они собирались пойти в школу на следующий год. У девочки Сюзи на голове были две тоненькие косички, а у мальчика Зюзи косичек не было, зато волосы торчали ёжиком.