"Новый Михаил-Империя Единства". Компиляцияя. Книги 1-17
Шрифт:
— С чего бы вопрос?
Устало:
— Мишкин, не валяй дурака. Ты прекрасно понимаешь, о чём я спрашиваю.
Ну, да, понимаю. Но что я должен отвечать-то?
— Не знаю, что тебе и сказать, Оленька. Вот ты говоришь «вдруг», но сама ведь знаешь, что «вдруг» ничего не бывает. «Вдруг» можно разве что в лепешку навоза наступить или в лотерею миллион выиграть. А в остальном…
Задумчиво молчу. Оля ждёт. И явно не отцепится. А я заперт в лифте и не смогу что-то придумать «со срочным делом» и «давай потом». А спасать нас пока не слишком торопятся.
Как назло.
— В тот момент, когда умер наш благословенный
Я вновь поморщился от боли в руке, но продолжил:
— Ники, как ты знаешь, был очень ревнив к своей власти. Болезненно ревнив. Всё, что я говорил, он воспринимал в штыки. Но к 1916 году ситуация становилась нетерпимой, заговор зрел за заговором, Николай ничего не желал видеть и делать, с непонятным мне фатализмом ожидая будущего. И, как ты знаешь, во многих вариантах заговоров, моя тушка воспринималась в качестве декоративной фигуры, которая должна была бы вдруг что сменить Ники на троне. Вокруг меня тогда вились многие. Я не желал свержения Николая, но и прекрасно видел, что он сам ведёт Империю в пропасть. Естественно, я много думал и прикидывал свои варианты действий вдруг что. Понятно, что для окружающих старался казаться наивным прекраснодушным дурачком, иначе бы меня просто исключили из всех раскладов и к трону бы не подпустили на пушечный выстрел. А позволить себе этого я не мог категорически. Так что, Оленька, ничего «вдруг» не случилось. Когда Ники окончательно бросил поводья событий там, в Могилёве, мне пришлось перехватить управление. А дальше ты знаешь.
Версия была так себе и на основные вопросы не отвечала, но другого объяснения у меня для Оли не было. К счастью, судя по голосам и лязгу на крыше кабины лифта, нас таки прибыли спасать и моей милой сестричке ничего не оставалось, как отложить свой допрос на потом. Но, она вернётся к подобным вопросам позднее.
Я ничуть в этом не сомневался.
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. НОВЫЙ ИЛИОН. ДИРЕКЦИЯ ФЕСТИВАЛЯ ИМПЕРАТОРСКОЙ НОВОИЛИОНСКОЙ КИНОАКАДЕМИИ. 2 сентября 1936 года.
Слёзы текли по её щекам.
Он жив. Жив. Слава Тебе, Господи, он жив. Рука — ерунда. Она его вылечит. Главное, что Миша — жив.
Императрица стояла, прислонившись спиной к стене и сжимая в ладони бланк шифрограммы.
Жив.
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. БАШНЯ МУДРОСТИ. ПРЕСС-ЦЕНТР. 2 сентября 1936 года.
— Я жив, дамы и господа. Можете убедиться в этом лично. Попытка обезглавить Империю и посеять смуту провалилась. Хочу заверить всех наших верных подданных, что Богом избранная власть не дрогнет, вся наша сила в Единстве, и все виновные будут наказаны по всей строгости Закона. Сегодня у нас очень насыщенный день, но я готов ответить на пару вопросов, которые наверняка волнуют наше общество и весь мир.
Что ж, вид забинтованной головы Царя-батюшки и правая рука в уже наложенном гипсе свидетельствовали о том, что положение более чем серьёзное. Так что сама возможность задать вопросы Императору в такой ситуации была просто мечтой для любого репортёра. Другое дело, что основная моя задача сейчас состояла вовсе не в том, чтобы на что-то там отвечать, а в том, чтобы показать подданным, что Царь жив и власть в Империи стабильна.
Конечно, народ сейчас возбуждён сверх всякой меры, и я просто обязан вселить в людей уверенность, одновременно с этим показав, что никакой растерянности в верхах нет.
А растерянности у меня было просто выше крыши. Или кто-то полагает, что я бы всё это допустил, если бы знал о готовящихся ударах? И, конечно же, умные люди, в том числе и среди элит Империи, прекрасно это понимают. Поэтому, я должен быть не просто бодрячком, но и очень злым бодрячком. Спокойным, уверенным в себе, и, одновременно, злым человеком. Тем, самым, который не злопамятный, но, у которого память хорошая.
Головы и погоны полетят. Это однозначно и сомнений в этом не должно быть ни у кого.
— Ваши вопросы, дамы и господа.
Первый желающий.
— Ваше Всевеличие! Семён Недачин, ТАРР. Были ли другие покушения на членов Августейшей Семьи сегодня?
Киваю.
— Да, были. Все члены Августейшей Семьи живы, а ответ не заставит себя ждать. Над нами горит башня. Множество погибших. За каждого верного нашего подданного свершится акт возмездия.
— Ваше Всевеличие! Женевьева Табуи, парижская редакция лондонской газеты «Sunday Refere». По просочившимся в нашу редакцию сведениям, стрелявшая в Императрицу Викторию оказалась полячкой. Как вы можете прокомментировать данную информацию?
— Уверен, что французское следствие разберётся и мы все вскоре узнаем всю подноготную этого дела. Пока я не могу комментировать ваши сведения, из какого источника они не были бы получены. Следующий вопрос.
— Ваше Всевеличие! Александра Ильина, журнал «Женское слово», Константинополь. Считаете ли вы взрыв на открытии кинофестиваля в Новом Илионе покушением на Её Величество? И как вы намерены реагировать, если это так?
Конечно, сестра Есенина не могла не вставить свои пять копеек в общую информационную свалку. Как всегда, как и её чудный братец, она остра на язык. Распустились тут без меня, как говаривал в фильме Иван Васильевич. Иной раз мне кажется, что со свободой прессы я как-то переборщил. Ведь, на секундочку, «Женское слово» — официальный печатный орган Ведомств Императрицы Марии. И тут Ильина задаёт явно провокационный вопрос о том, что я буду делать.
— У меня пока нет выводов следствия по данному делу. Но уверяю вас, без праведного моего гнева не останется никто.
Смотрю на князя Суворина. Министр информации быстро вступает в дело:
— Дамы и господа, пресс-подход окончен. У Государя много державных дел. Если ещё остались вопросы, то я готов, по мере сил и знаний, на них ответить…
ИМПЕРИЯ ЕДИНСТВА. РОМЕЯ. НОВЫЙ ИЛИОН. ДИРЕКЦИЯ ФЕСТИВАЛЯ ИМПЕРАТОРСКОЙ НОВОИЛИОНСКОЙ КИНОАКАДЕМИИ. 2 сентября 1936 года.