Новый Мир - Золото небесных королей
Шрифт:
– Червённый морок.
– С цветом?
– спросил Креп, косясь на книгу: не раскрыть ли?
– Без. И стебель на четыре, - озадаченно покачал головой Рагдай.
– Люпусус.
– Странно. Смотри - варяги.
– Креп поднял глаза на Вишену с Эйнаром.
– Вижу, - не поднимая головы, отозвался кудесник, травяным веником отмахнув ото лба мошек.
– Где всё утро пропадал?
– Вишена двинулся к Рагдаю, ступни заскользили вниз по песку и гальке.
– Стовов искал тебя. Всё спрашивал.
– Пытал я Миробада. Что, как, отчего. Отчего франки сами не покарают своего предателя.
– Рагдай оглядел конунга от макушки до пят.
– Грудь саднит?
– Нет. Прошло всё. Хвала Одину.
Вишена двинулся вслед за Рагдаем. Когда тот оказался у замшелого валуна и опёрся на него локтем, конунг сел на кочку, по степному скрестив ноги. Креп застыл рядом, Эйнар чуть в отдалении вышагивал взад вперёд.
– Тёплый, хороший камень.
– Рагдай похлопал по каменной глади.
– Стовов уже напутствовал стреблян?
– Ещё как!
– отозвался Эйнар.
– Сам к просинцу решил вернуться. Потом бараноголовый его Семик говорил: будете злые дела против Стовова творить, вернёмся - всех перережем. Доброе такое напутствие.
– У Стовова ночью жар был, - задумчиво сказал Рагдай.
– Теперь видения. Хуже, что у него теперь ни золота, ни серебра нет. Из гордости отдал Миробаду за пищу последнее. Теперь только кольца с мечников снимать. Про просинец он зря говорил. Недолго уже.
– Хорошо, если твоё золото - правда.
Вишена оглянулся в ту сторону, куда Стовов указывал пальцем, стоя на щите.
– Правда, правда, - покачал головой Рагдай.
– Только оно как Драупнир на пальце Одина. Видеть его мало, нужно ещё взять и живым при этом остаться.
– Так плохо?
– встрепенулся Эйнар и даже остановился.
– Что Миробад сказал?
– Миробад ходил неподалёку, тайком от своих раздевался, оглядывал себя... Язвы чумные искал на коже. После Ждяра. Три дня назад.
– Это когда он девку ту худую схватил, а у неё под рубахой гнойники с кулак?
– наклонил голову Вишена.
– Её прикололи потом.
– Точно. Искал на себе заразу, - кивнул Рагдай.
– Я выпотрошу его голову. Слабая у него голова и язык слабый.
Протрубил трижды рог. Было видно, как стребляне карабкаются в сёдла, укладывают на лошадей раненых. Проводник в тканой шапочке трогает коня с места.
– Уходят в обратный путь.
– Креп положил книгу на камень, опёрся о копьё, прислонившись щекой к острию наконечника.
– Дойдут ли?
Рагдай кивнул:
– Почти все.
– А мы дойдём?
– Вишена испытующе уставился на кудесника.
– У каждого свой путь. Все дойдут, - уклонился от прямого ответа Рагдай и весело добавил: - Стребляне развлекали меня. Одна ловля сома в Горле, с поджиганием стреженя многого стоит. Веселее, чем маски в Царьграде.
– Не знаю... Что там весёлого, - хмуро сказал Вишена.
Стребляне нестройно двинулись за проводником. Одни оборачивались. Другие сидели понуро горбясь. Лошадиный шаг тряс их шкуры и соломенные волосы. Они уходили. Молча. Домой.
– Пускай уходят. Шуму от них больше, чем пользы...
– пробурчал Эйнар и осёкся от быстрого, недоброго взгляда Крепа.
– Лесные они, - цокнул языком Рагдай.
– Тут им как соколу в бочке. Кони, горы, холмы. Хуже всего кони.
– Ненавижу коней, - согласился Эйнар, отворачиваясь от Крепа.
– Я падал два раза с лошади. На спину.
– С лошади всегда падают на спину, - буркнул Креп.
– Клянусь небом.
– А Миробад этот, краснолицый?
– Вишена закрылся ладонью, не то от солнечного блика, не то чтоб не видеть стреблянские спины.
– Что он?
– Скоро увидят Вожну, Стоход, Стовград.
– Рагдай, будто не услышав вопроса, закрыл глаза. Ему было видение: через каменные пороги Моста Русалок Стоход выносил пенные струи в степенную Вожну, перемешивал свою прозрачную, как лёд, воду с желтоватыми, илистыми потоками. На дальнем крутом берегу Вожны начинался чащобный лес. Начинался как стена. Он медленно, волнами, поднимался к линии неба: неровные пятна и полосы разномастной листвы и хвои. Эти волны жили ветром, тенями облаков, дымами. Правее, где во многих днях пути был Полтеск, небо делилось надвое: сверху ясная синь, внизу серо сизое полотно. Ливень...
Вишена поднялся так, словно за его спиной выросли три десятка воинов, отставил ногу, протянул руку, положил её на косое плечо чернокнижника:
– Рагдай, кудесник Медведь горы, хранитель книг Жизни и Смерти, принимающий звериное обличье и разящий взглядом, скажи, что ты узнал от франконского конунга?
Веки Рагдая дрогнули.
– Заклинаю тебя всеми богами Асгарда.
– Вишена набычил голову.
– Мы в походе уже четыре месяца. Кончается лето. Скоро льды отрежут нам дорогу домой. Мы оставили ладью, мы шли горами, мы бились и потеряли товарищей. Теперь возвращаются стребляне. Путь не кончается. Мы идём только потому, что ты говоришь нам идти. Клянусь страстью Гулльвейт, если ты обманываешь нас, я сам убью тебя.
Рагдай открыл глаза. Конунг Вишена Стреблянин отдёрнул руку. Эйнар встал за его спиной, Креп оторвал локоть от валуна и взял копьё.
– Может быть, Фарлаф или Свивельд убьют тебя раньше, если золото окажется выдумкой.
Зловеще улыбнулся кудесник:
– Тебе проще. Ты викинг. Тебя никто не ждёт на костровище. Ты ограбишь сирийцев или иудеев или захватишь рабов. Ты знаешь, как найти проводника, чтоб пройти заставы Фризии или Ломбаргии. Облившись мухоморного отвара, твои берсерки сокрушат любое королевство, если рахдонит откроет ночью ворота. Погляди на Стовова. Если он вернётся без золота в Тёмную Землю, Чагода, и Водополк, и Ятвяга насмеются над ним. Все насмеются. И руги, и дедичи его. Позор. Что он отдаст за потерянные ладьи, за убитых и калечных полтесков, бурундеев? Возьмёт три дани со стреблян и черемиси? Отдадут они три дани? Помогут ему их усмирять Ятвяга и Чагода или заберут всё своё и поделят? А сгинет он со старшей дружиной, в диких горах, сможет Бела удержать Каменную Ладогу хоть два лета? Он поверил мне. Стовов, победитель стреблян, именем которого руги пугают детей своих. Он имеет первое право убить меня, конунг.
– Я не хотел обидеть тебя, Рагдай. Хотя ты всегда безнаказанно оскорбляешь нас, - зло сказал Вишена.
– Но, клянусь коварством Хильдклекк...
– Он ткнул пальцем себе за спину.
– Там. Там...
– Грудь всё таки тебе давит.
– Кудесник отвёл взгляд от Вишены, потёр лоб.
– Слушай, конунг. Что скажу, не говори никому. Эйнар пусть уйдёт.
– Это ловушка, - дёрнулся Эйнар, закрутил головой, словно искал выход из горящего леса.
– Почему?
– Что ты такое говоришь, Эйнар?
– с сожалением вздохнул Рагдай.
– Ловушка. Зачем предавать? Вы все помешались умом от этого золота! Когда я устану от вашего безумия, я просто уйду сквозь горы.