Новый Мир - Золото небесных королей
Шрифт:
– А всё же, где Рагдай?
– Вишена огляделся, стребляне, сдвинувшись с места, окружили Орю. Только шапка его торчала над ними.
Кумаха ходит, дежень пьют,
у Алатыря сети ткут.
Земняк, Шелоник, Северняк.
Да дуют, дуют да!
Да дуют, дуют да!
Они почти ревели. Вверх поднялись руки, копья, топоры, ножи, обереги. Присвист, шелест, топот. Внутри толпы, как большое сердце, колотил бубен:
Да дуют, дуют да!
Да дуют, дуют да!
– Это что?
– за спиной Вишены оказался Эйнар.
– Прощаются с Орей.
– Конунг потёр глаза.
– А Рагдая не видел?
– С Кропом он ходил между деревьями, - тряхнул кудрями Эйнар.
– Чует он нас, кудесник этот проклятый. Сразу дичится. Отходит. Наверное, чтоб смрад наш не мешал ветер нюхать. Клянусь золотыми головами Сив. Хорн говорит, нам тоже нужно идти к своей ладье. Вернуться.
В разговор вмешался Фарлаф:
– В Швабии чума. Пропадем все. Да и ладью жаль.
– С ладьей остался Гельд, - успокоил его Вишена.
– С ним пятеро. Если мы не вернемся до листопада, они спустят нашу Реггинлейв к Швангану. Соберут сброд на вёсла и уйдут в Ранрикию. Место мы знаем все. Там и найдём свою драконью башку.
– Страйборг?
– спросил Фарлаф.
– Страйборг, - кивнул Вишена.
– Конечно, Страйборг.
– Эйнар ухмыльнулся, закатывая глаза в небо.
– Там ведь Хельга.
– Я тебе бороду выдеру, - сощурился Вишена.
– Я женюсь на Маргит из By.
– Конечно, как Орёл на богине Идун, - не удержался Эйнар и заранее стал пятиться.
– Не буду, не буду, клянусь ожерельем Одина.
– Иди, иди, скальд, расскажи конскому навозу свою сагу про то, как в By на пиру у Гатеуса кудесник превращался в медведя, а Стовов бился с драконом, - прошипел, щурясь, конунг, затем раздражённо топнул ногой: - Ветер дует... Рагдай где?
Стребляне кончили хороводить. Умолкли. Оря негромко прощался с ними. Стовов в окружении старших мечников пошёл к ручью. Хитрок отозвал полтесков в сторону. Остальные расселись между кочками. Ацур что то настойчиво внушал Ладри. Мальчик понуро кивал, чихая и утирая пальцами распухший нос. Двое гологрудых франков, с синими квадратами на плечах и руках, били по воде палками, окатывая друг друга с ног до головы. Третий, увёртываясь от брызг, тыкал в дно. Замешкавшись среди ног, плеч, рук расходящихся берендеев и дедичей, Эйнар всё таки получил от Вишены лёгкий толчок в спину.
– Скальд, ветер дует.
– Сначала расплатись за выбитый глаз Акары, - мстительно заметил Эйнар.
– Верно, Ацур?
– ... завтра уже не будет больно Ладри. Только не растирай.
– Ацур снял руки с плеч мальчика и поднял глаза на Эйнара: - Что? Глаза щиплет?
– Твои мысли далеко, Ацур. Вернись к нам.
– Эйнар, проходя, потрепал Ладри по макушке, тот недовольно отстранился и прошипел:
– Держи руки за поясом!
– Смотрите, цыплёнок заговорил.
– Эйнар резко остановился, Вишена уткнулся в его затылок, буркнул что то и встал рядом.
– Не трогай его, Эйнар. Он не собака, чтоб чесать ему ухо.
– Ацур выпятил подбородок, отчего рыжая борода встала торчком.
– А кто же он, скажи, во имя Торира?
– Эйнар изобразил удивление.
– Я викинг.
– Ладри гордо задрал исцарапанный нос.
– Утри сопли. Ты пока сын Бертила, сбежавший от порки, - сказал Вишена, утягивая за рукав Эйнара, уже готового, судя по отставленной ноге и скрещённым на груди рукам, к длительной перепалке.
– Оставь их.
Эйнар, уходя, несколько раз обернулся, ехидно улыбаясь.
– Когда твой отец откажется от тебя, ты станешь настоящим викингом, - успокаивающе пробасил Ацур.
– Даже если он потребует выкуп, я заплачу.
– Я не вернусь в By.
– Голос мальчика дрогнул.
– Не вернусь...
– Клянусь Одином, когда нибудь ты вернёшься, - торжественно сказал Ацур.
– У тебя будет золото и слава. Вернёшься конунгом. Ладри из By. Разящий молот.
Обойдя томящихся ожиданием и упряжью стреблянских лошадей, стараясь не наступать в навоз, Вишена и Эйнар миновали угасающий костёр, окружённый обглоданными костями, горку из сизых кишок и конской головы, кишащую мухами, красное пятно земляничной россыпи и оказались на берегу ручья. Здесь не было слышно франкского говора, стреблянских бормотаний и конского притопывания. Над головой стучал дятел. Изредка откликалась кукушка. Ручей здесь огибал замшелый валун - чёрную громаду среди бурой гальки, тонущей в песке.
– Это как Журчащий Крап, клянусь Фригг, - сказал Вишена, вдохнул и выдохнул смолистый воздух.
– Как три лета назад.
– В Тёмной Земле?
– Эйнар всё ещё поглядывал через плечо на то, как Ацур и Ладри оживлённо общаются и смеются.
– Ацур - настоящий берсерк. Как он свалил этого здоровенного франка под дубом, как Один, поражающий Трюма великана... Да...
Эйнар ещё раз посмотрел на мальчика и воина.
– У Ацура, верно, два десятка детей от Гетланда до Миклгарда. Отчего он так привязался к этому радрику?
– Не знаю...
– Вишена загадочно улыбнулся, тоже кинул взгляд на Ацура и Ладри и предался воспоминаниям.
– Да... Помнишь, Эйнар, славные времена? Когда у нас на плечах лежало золото Гердрика. Помнишь игру в отгадки, когда шли вниз по Стоходу, в Урочище Стуга, к Матери Матерей? Тогда ещё вирник сказал загадку: мать толста, дочь красна, сын храбёр, под небеса ушёл. Костёр, огонь и дым. Красиво.
– Вишена вскинул руки над головой.
– Верно?
– Верно что?
– Эйнар удивлённо уставился на конунга, затем, уловив движение справа, повернул голову туда: - Рагдай с Крепом. Нашёлся.
– Где?
– Вишена замотал головой.
– Рагдай?
– Вон.
– Эйнар ткнул пальцем в пространство между стволами.
– С Крепом. Бредёт, словно грибы ищет. Ходил, верно, в медведя обращённый. Драл лесных чешей и лося. Кудесник.
Рагдай медленно вышагивал среди сосен. Он внимательно глядел под ноги. В руках, сложенных за спиной, дёргался пучок из нескольких трав с небольшими цветочками. На ходу Рагдай запахивал истрёпанный аварский халат, одетый поверх кольчуги. Ноги его были облачены в штаны тонкой кожи и аварские, ниже голени, сапоги. На бедре позвякивали ярко синие ножны меча, подарок Миробада, на лице лежали глубокие тени, словно нарисованные углём. Креп, завёрнутый в полтескский чёрный, вернее, серый от солнца и дождей плащ, следовал позади в трёх шагах. В одной руке он держал короткое копьё, в другой затёртую пергаментную книгу трав, с закладками шнурами. Когда до варягов оставалось шагов десять, Рагдай остановился и носком пошевелил что то среди земляничных крапин: