Новый Мир - Золото небесных королей
Шрифт:
– А другие?
– Рагдай подался вперед.
– Где?
– Ломонос там был, Жеребило. Да что такое ты хочешь выведать?
– разозлился князь.
– Не веришь мне, людям моим?
– Я видел Решму на берегу, ночью. До него было шагов полста. Он был у костра...
– Рагдай снова сел прямо.
– Я не мог ошибиться. Я не только видел его, я чуял его.
– Он такой, - важно кивнул Вишена.
– Он чует, клянусь Одином.
– И что теперь?
– спросил Мечек, поправляя голову Хитрока, который облокотился на его плечо и снова заснул.
– Не просто это, - закачал головой Рагдай.
– И Решма, и Крозек. Неспроста. Монах странный, люди в Вуке, что псаря хотели забрать. Хитрок говорил, как не люди они. Странно.
– Не знаю, как Решма, - Стовов вздохнул, - а наутро придёт этот краснолицый...
– Миробад, - подсказал Рагдай.
– Миробад. Скажет - давай.
– Стовов шумно выдохнул.
– Идём. Пражу разорять. Подломись нога.
– Делать то чего будем?
– с заметным утомлением спросил Оря.
– Быть как?
Снаружи послышался шум. Не то поднялся ветер, не то двигалось людское множество. Говорили. Неразборчиво. Захрапела лошадь. Закаркали вороны.
Один из полтесков, стоящий перед пологом, сказал:
– Он тут. Отойди.
– Пусти. Или позови конунга, - ответили ему.
– Гельга умер.
– Гельга?
– Вишена вскочил, поднялся и Рагдай.
Стовов повернул ковш так, чтоб резы с дождём были напротив глаз, наполнил его вином, весь выпил. Вишена, слегка подталкивая кудесника ладонью, согнулся под копьём полтеска, держащим полог, прошёл через пыль и разогнулся на солнечном свету.
– Где он?
– Тут, - ответил Эйнар, отступая.
Ингвар и Ульворен разошлись в стороны, и Вишена увидел Гельгу.
Тот лежал на спине, на рогоже, на которой его поднесли к шатру: ладони были сложены на груди. Под ладонями, вдоль тела лежал обнажённый меч. Руки кормчего не соскальзывали в стороны, их не надо было поправлять, они уже занемели.
– Гельга, - только и сказал Вишена, склоняясь над кормчим. Он лежал тихим и казался умиротворённым. Нечёсаная седая борода его была вся в крошках, веки закрыты, белые, они выделялись на фоне тёмно красной, выветренной, выжженной, шелушённой кожи лба и щек. Нос его уже заострился, а ступни были в жёлтых провалах там, где раньше бугрились синие жилы. Вишена оглянулся. Из шатра вышли все. Стовов хмуро уставился на столпившихся варягов, на лежащее тело и блики на выбоинах клинка.
– Он был лучший кормчий в Ранрикии, - по варяжски сказал Вишена.
– Он заплатил моему отцу, чтоб я смог уйти с ним в Вук, - кивнул Ульворен.
Некоторое время все молча смотрели на тело. Душный ветер перекатывал по лбам завитые потом волосы, слезил глаза золой костров. Даже франки справа и слева, казалось, перестали перекликаться и ломать хворост.
– Пусть они уйдут, - кивнул Ингвар в сторону пятерых подошедших стреблян, гологрудых, разрисованных сажей для прошедшей пляски. Изумлённые, они осторожно перешептывались, поглядывая на мертвеца.
– Почему?
– Вишена нагнулся, распахнул ворот рубахи кормчего, под ней виднелись седые волосы, косой, белый рубец, на просмолённой веревочке серебряный круг со вписанной ладьёй без паруса, с сильно загнутыми вверх носом и кормой, завершёнными головами драконов.
Либо круг был плохой работы, либо очень старым: изображение почти не различалось, будто затёртое. Конунг запахнул ворот.
– Идите к другим, - сказал тихо за его спиной Оря, принимая от Резняка обратно свою волчью шкуру, воняющую дымом.
Стребляне послушно удалились.
– Он говорил, что этот круг подарил ему Каран Дробящий Камни, когда они вместе властвовали над Западными проливами, - сказал Вишена.
– Каран всем из своей дружины дал такие круги после набега на Арконы, - пробурчал Торн, щупая повязку на глазах.
– Клянусь Одином, слышал я, что когда руги мстили за тот набег, то нанизывали на стрелу эти круги вместе с ушами. Один за другим. Потом воткнули стрелу в живот своему четырёхликому деревянному богу. Было это задолго до того, как Гердрик Славный стал конунгом в Страйборге и собрал нас в свою дружину. Гельга пришёл к нему без зова. Сам. Тогда у Гердрика был кормчим Хринг Лысый. Они стали спорить, кто лучше. Поплыли на досках на большой волне через Зубы Дракона, что в сторону Рта. Хринг не вернулся. Говорят, что рыбаки видели, как Гельга топил его.
– Торн потряс кулаками.
– Он животом дно чуял, - сказал Эйнар.
– Помню, у Гетланда обошёл ночью песчаную косу, намытую в прошлый шторм.
– Теперь его серебро так и будет зарыто в камнях Эйсельвена, - сказал Вольквин сурово.
– У него было много. Он никогда ничего не дарил женщинам. Он просто брал их, будто кормило, рвущееся из рук.
– Как это было?
– Вишена отстранил Вольквина, оглядел хмурые лица.
– Что?
– Как он умер?
Вольквин пожал плечами.
– Он же начал даже ходить.
– Рагдай потрогал свой подбородок, покосился на Вишену, тот развёл руками:
– Утром говорил, что в боках не колет, когда дышит и глотает, что из раны гной не выходит, что уже чернеет там, спекается. Хорошо было.
– Он встал. Сказал, что хочет отойти по нужде сам. Но Ейфар пошёл следом, - заговорил Овар.
– Чтоб помочь.
– Он шёл. Был весел. Клянусь Тором, - из за спины Свивельда подавленно проговорил Ейфар.
– Потом охнул, повернулся, белый. Сказал, что треснуло внутри. И упал, как стоял. Умер. Валькирии вырвали его кишки для своей сети.
– Несите его.
– Вишена уставился в траву, сложил на груди руки.
– Куда?
– удивился Вольквин, оглядываясь по сторонам.
– Обратно.
– Вишена вздохнул.
– Где лежал. Не тут же, перед шатром, мыть его. Он лучше других знал обряд. Кто теперь совершит его над ним?
– Клянусь Фригг, я достаточно хорошо знаю обряд.
– Торн шагнул вперёд, споткнулся на кочке, едва не упал. Овар удержал его за плечо.
– Я хоть не вижу сейчас, но буду говорить, как делать.
– Хорошо, - кивнул конунг.
– Пусть Эйнар и Свивельд моют его. Скажешь, что надо ему дать в дорогу. Если в торбе его всего нет, то надо собрать. Он должен достойно войти в Валгаллу, где будет говорить богам о нашем походе.