Новый Мир - Золото небесных королей
Шрифт:
Исчез нежный запах цветов и травяного сока. Пахло сушью, хвоей, вереском, горелым мясом. Трещал валежник, костры, перекрикивались вороны, заглушая трели лесных птиц, прозрачно играла флейта, фыркали кони, голосили стребляне, перекликались франки, где то вдалеке, у Моравы, стучали топоры...
Глава двадцать первая
НА ПОГИБЕЛЬ
Когда Рагдай вошёл в шатер Стовова, там было тихо. Хитрок дремал, привалившись спиной к плечу Мечека. Сам бурундей глядел перед собой, в деревянную миску с нетронутым куском остывшего мяса. Справа от него, лицом ко входу, скрестив ноги по степному и уставив кулаки на колени, сидел ссутулившись Стовов. Оря с Вишеной Стреблянином сидели справа от князя. Оря, который выглядел непривычно без своей волчьей шкуры, ковырял ногтем поочерёдно во всех зубах с видом полной отрешённости. Вишена, подставив ладонь под подбородок, пальцами то взъерошивал, то приглаживал усы. У всех мечи не были сняты с поясов, отчего сидеть было неудобно, у всех волосы торчали в разные стороны клочьями, у всех в глазах было пусто. Пахло разогретой дерюгой, пылью, недавно горевшей лучиной. Через небольшое в обхват отверстие вокруг срединного столба наискось падало солнце, отражаясь в серебре кувшина с горлом петухом и потёртом золочёном ковше с ручкой ящуром яркими неровными пятнами, висело на костяной рукояти ножа Вишены, ткани шатра, сломанных ногтях Хитрока.
– А чего старших мечников не позвал? Семика, Ломоноса?
– Рагдай перешагнул через вытянутую ногу бурундея, сел на красный щит с головой медведя.
– Ходит там, Ломонос злой, ужа в траве ножом истыкал. Беду себе накликал...
– Говорят эти старшие слишком много, - медленно, то ли от злости, то ли от усталости, заговорил князь.
– Ходят за мной, подбивают. Обозов вокруг, говорят, много... Чего без дела сидеть. В ночь кистень да копьё возьмём - и снова можно ходить. Говорят, не пировали сколько, все как авары, головой на седлах спим, мышей ловим, жарим. А мечи дорогие не золото высекают, а гиблых одних соратников. Если пронюхают, что Хитрок говорил, - не удержать их. Поднимутся сами. Хоть Хорсом, хоть Велесом их бей.
– Что, не нашёл он в Манице золота?
– Рагдай покосился на Хитрока.
– Да, говорит он, слова понятны, а что говорит, долго думать надо.
Стовов правую руку опустил локтем на бедро, мотнул свешенной кистью, блеснули кольца.
– Шёл он, терял своих, один утоп на Мораве, потом рассказывал, как под перевёрнутыми лодками плыли, двоих отравили в корчме, обобрали, а как корчму стали разбивать, так ещё одного убили стрелой в спину. Тут сшиблись, там сшиблись. В Манице, говорит, нашли пещеру ту, что ты говорил. Крозек узнал её. Пусто все. Ромейцы, что в горах там живут, с козами да курами, показали дорогу, как уходили авары и вывозили из пещеры возы тяжёлые, так что в гору только на быках и увозили. Рабов, что возы грузили, убили всех. Лошади тянуть не могли. Обратно шёл, Хитрок говорит, так же как три года назад, псарь от аваров. Крозек места знал. Клеймо своё показывал, говорил, что ищет Ирбис хана. Кто знал - показывал. Вспоминали повозки с быками и белого коня хана.
– Да я, поглоти их Хвергельмир, сразу почуял - с собой тащит хан Ирбис золото своё. С собой. Что ж, кто бросит такое.
Вишена прекратил теребить усы.
– Можно было и не ходить Хитроку на Маницу, мечников класть да страду терять.
– А что молчал о том, когда в Вуке Хитрока снаряжали, - покосился на него Оря, цокнув языком.
– Сам говорил, я с дружиной пойду. Говорил?
Вишена удивлённо поднял бровь:
– Я говорил?
– Угу, - кивнул Мечек, поддерживая за спину Хитрока, чтоб тот не упал.
– Слыхал я и раньше об аварах. Дед мой Пон ещё застал их в Чёрной Степи. Тех, что не ушли за Дон да Днепр. Слабелых. Хоть конно живут они, да, знать, на месте сидеть любят.
Городят себе шатры из кожи да деревьев. Расписывают чудно. Мог Ирбис и оставить золото, схоронить в Манице. Разумею я, с ним оно, золото.
– Мог по пути схоронить, спрятать, - с некоторой досадой сказал князь, потянулся к кувшину, плеснул в ковш жидкость цвета крови.
– Хорош франконский мед. Легко пьётся, к горлу не липнет, а хмелит. Возили мне в Ладогу такое. Дорого. Из ягод, говорят, что растут гроздьями на кустах. В Виногороде растёт.
– Он потянул ковш, рука дрогнула, блики колыхнулись снежинками на ветру.
– Если спрятал хан золото, а тут франконцы прибьют его? Тогда как? Кудесник?
Полог входа приподнялся, появилось потное лицо Полукорма.
– Руперт, монах беглый, говорят, Крозека выкрал у франконов и на лошадях с дружиной ушёл в горы. Искать дальше то, князь?
– Шлем отдал в кузню?
– свирепо спросил Стовов, отставляя ковш.
– Так кузня пуста. Кузнеца, говорят, подстрелили ночью авары. Другой в лес пошёл, глину какую то искать. К вечеру, говорят, вернётся, если не сгинет. Ацур сказал. Сам он по кольчуге ходил. Так искать монаха то?
– Искать. У тебя развязался, у тебя должен и завязаться. Он человека нашего взял, что Ирбиса в лицо знает.
Стовов махнул на Полукорма раскрытой ладонью, словно медведь лапой бил.
– Ступай.
– С собой он тащит, - когда Полукорм со вздохом исчез, повторился Вишена.
– Клянусь, с собой тащит золото...
– Сам ты, конунг, и люди твои золото, серебро в землю хороните, - заговорил Рагдай, - чтоб силу земля дала, чтоб знать: если без руки или калечные из набега вернётесь, будет на что хлеб поменять и дровину купить на дом. Отчего Ирбису так не сделать?
Наступила тишина. Дыхание Хитрока сделалось прерывистым, на выдохе слышался присвист.
– Да я говорю, кузня пуста!
– сквозь тяжёлую, многослойную дерюгу пробился крик Полукорма.
– Я тебя Перуну скормлю, зародыш!
– ещё громче, зычно ответил ему Ломонос.
– Давно б жребий ему выкинул под идола лечь, как если б кашу не готовил как никто, - согласился Стовов.
Снова взял ковш. Ковш по краю был весь в старо полтескских резах: волны дождя, дюжина квадратов с символами, вьюги, пашни зерна, колосья, круги полного и короткого солнца и отметинами проступали начало заготовки и свершения треб.
– Хану Ирбису, подломись нога, всё золото надо. Толпы свои держать страхом и золотом.
– Верно, - кивнул Мечек, всё так же глядя на остывшее мясо.
– Если он сюда дошёл, так золото его тут. Только как взять его?
– Найти сперва хана.
– Стовов сделал огромный глоток из ковша.
– Но как найти?
– Оря заёрзал, почесал затылок.
– Вот глаз всевидящий Рыси...
– Не знаю.
– Стовов облизнул усы.
– Ладьи по ту сторону гор, там ещё люди мои, а пепел храбрецов в сосудах для отвоза на свою землю тут. Раздробись оно, это золото.
– Золото не горошина, найдётся, - сказал Мечек.
– Если оно есть.
Он покосился на Рагдая. Тот молча кивнул.
– Верно, клянусь всеми богами Асгарда, - кивнул Вишена.
– Столько золота не сможет спокойно лежать. Оно заговорит. Ждать надо.
– Хорошо бы. Ждать хорошо в зиму, слушая пение волхов.
– Стовов снова хлебнул, передал ковш Мечеку: - А тут франконский Дагобер король службу требует. Идти на город здешний Пражу, пожечь, разорить его.
– А зачем пожечь?
– Мечек тоже отхлебнул из ковша, осмотрел резы на его боках, передал Рагдаю.
– Это ж вроде здешнего короля Само город? Враги они?