Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть вторая
Шрифт:
§ 49
Даже не знаю, почему легионерам было приказано участвовать в «отвалах» наравне с прочими наемниками. Ведь никому из нас это было совершенно не нужно. Если такое решение было частью жалкой попытки скрыть нас среди толпы наемников, то попытка эта была обречена с самого начала и вполне закономерно провалилась. Среди пустобрехов и кутил из «Глобал Секьюрити» мы выделялись так же разительно, как выделялись бы недавно откинувшиеся «зэки» на детском утреннике, или наоборот, детсадовцы на тусовке отпетых уголовников.
Я совсем не помнил прошлый «отвал», на котором мне довелось побывать месяцем ранее. Вряд ли многое запомню и из этого. Не помнил я ни как тут оказался, ни что делал до того момента, как ко мне вдруг
Ни одного знакомого лица вокруг не видать. Если припомнить, то, когда вертолет доставил нас сюда, взвод легионеров, не сговариваясь, организованно занял бойцовскую яму и спортивную площадку. Пока вокруг царили Содом и Гоморра, легионеры, не проявляя к тому ни малейшего интереса, проводили время так, как умели. Часть бойцов, приняв концентрированную дозу «Валькирии», методично тренировались и самозабвенно молотили друг друга в бойцовской яме. Другая часть, приняв щадящую дозу с большим содержанием плацебо, сидели на полу, скрестив ноги и прикрыв глаза, будто буддистские монахи, и не замечая ничего вокруг. В таком трансе они могли провести много часов, а иногда и сутки, без единой мысли в голове.
Я оказался в числе немногих легионеров, захваченных смутными, фантомными воспоминаниями из прошлого, кто забрел в общую пьяную тусовку и замер среди нее в растерянности, словно зомби. Я мог бы напомнить себе сонного мотылька, прилетевшего на огонек, но не ведающего, что именно его в том огоньке влечет. Впрочем, я не способен был тогда на литературные сравнения. Я не понимал цели и смысла того, что происходило вокруг. Алкоголь был всего лишь вонючей жидкостью. Мельтешащие вокруг нагие человеческие тела, мужские и женские — мясом. Здесь запрещено было кого-либо убивать, а значит, тут мне не дано было исполнить свое единственное предназначение. Но ничего другого я делать просто не умею.
— Эй, Сандерс! Смотри-ка, кто тут у нас!
Локи, притащивший меня сюда, как всегда, был энергичнее других, хотя и сильно прихрамывал на левую ногу. В его смеющихся глазах я отчетливо видел след совсем недавно принятой дозы концентрата. Неведомо зачем он выдернул из толпы и притащил ко мне какую-то зачуханную проститутку. Жеманная девица в мини-бикини с размазанной от воды косметикой на лице была изрядно пьяна. Она глупо хихикала и строила нам рожи, которые должны были изображать страсть и желание. Только вот актриса из нее была не ахти. Чувства после приема «Валькирии» обострились, и я мог осязать владеющий ею страх. Мы не были похожи на тех, кто когда-либо ее трахал. От нас не разило алкоголем, мы не смеялись, не окидывали ее прелести похотливыми взглядами. У нас были жилистые, высушенные мускулистые тела, исполосованные жестокими шрамами. Дико не соответствующая возрасту седина. Бледная тонкая кожа, под которой видны вздутые синие сосуды. Огромные темные круги под глазами, словно от многих ночей без сна. Красные прожилки вокруг зрачков, временами слегка подергивающихся. Угрюмые лица. Затуманенный взор. Не знаю, откуда я знал, как мы выглядим со стороны. Наверное, видел когда-то свое отражение. Когда-то давно.
— Какие у вас планы, красавчики? — надув губы и хихикая, переспросила «жрица любви» у Локи.
— Сейчас увидишь, дорогуша.
Хитро ухмыляясь, Локи расстегнул застежку купальника приведенной им шлюхи. Мокрая тряпка
— Что скажешь, милый? — невероятно жеманным и наигранным голосом проворковала она, по-рыбьи надув накачанные силиконом губы.
Нахмурившись, я смотрел на нее словно на стену.
— Ты еще помнишь, что надо делать? — спросил у меня сержант с издевкой.
Обостренное благодаря «Валькирии» обоняние донесло до меня целый букет запахов, исходящих от проститутки: очень сильная вонь спирта, который она принимала внутрь, с примесью ониса; запах ее сальных желез, которые сейчас выделяли пот не от возбуждения, а от страха; кисловатая вонь хлорированной воды из бассейна с примесью человеческой мочи, оставшейся на ее теле и купальных трусиках; запах крохотных частичек мяса и какого-то салата, который остался у нее между зубов после последней еды; химический привкус недорогих парфюмов, размазанных водой туши, румян и помады; остатки ароматов каких-то масел или кремов, которыми она смазывала тело и волосы. Запахи были неприятны, чужды, они заставили меня поморщиться.
— Убери ее, — гаркнул я мрачно.
— Мой приятель не в настроении, — Локи вдруг громко шлепнул шлюху по мокрой заднице. — Подними-ка ему его! Давай, ну же! Ты знаешь, как это делается!
Она не заставила себя долго уговаривать. Покорчив еще какие-то рожи, опустилась передо мной на колени, умелыми опытными руками нащупала у меня в трусах пенис. От прикосновения ее пальцев по моей коже пробежали мурашки — не от возбуждения, а от отвращения. На меня был устремлен смеющийся, испытывающий взгляд Локи, поэтому я позволил ей делать то, что она делает. Касания пальцев сменились касаниями пухлых губ, издающих при этом нарочито громкие причмокивающие звуки. Мне казалось, что это происходит с кем-то другим, что я нахожусь сейчас где-то совсем в другом месте. Я не мог понять, зачем эта глупая девка засунула мой писюн себе в рот. С таким же успехом она могла посасывать мой палец или локоть. Ее движения становились все быстрее и настойчивее, ко рту присоединилась ее рука, но это не вызывало во мне ничего, кроме нарастающего раздражения.
— Ничего не получается, — извиняющимся, слегка напуганным голосом, словно боялась навлечь на себя наш гнев, прошептала шлюха, оторвавшись от своего дела через несколько минут, когда стало ясно, что я никак не реагирую на ее труд. — Может, твой друг устал и ему надо пойти вздремнуть?
Локи все это время стоял у нее за спиной и, ухмыляясь, теребил свой член. Член был маленьким, немногим больше большого пальца на руке, дряблым и обвисшим вниз, как у меня, и от частых движений руки не становился иным. Локи не мог чувствовать того, что чувствуют все разгоряченные самцы вокруг. Как и я. Никто не был на это способен после Грей-Айленда, после всех тамошних препаратов, и после «Валькирии», которая навсегда заменила нам девушек, жен и любовниц. Наш организм практически переставал вырабатывать сперматозоиды, а железы, отвечающие за половую функцию, атрофировались. Мы не испытывали потребности в половой жизни. По крайней мере, физической потребности.
— Тебе, кажется, тоже уже не мешало бы отдохнуть, — глупо ухмыльнулась проститутка, глядя на тщетность всех стараний Локи. — А может, вы с другом хотите остаться наедине?..
— Заткнись! Ты плохо стараешься, курва! — отругал девку Локи, сердито нахмурив брови и прищурив и без того суженые зрачки. — Делай свое дело. Если мой друг не оттрахает тебя своим вялым хером, то, клянусь, я сейчас отломаю ножку от вон того стула и оттрахаю тебя ею — так, что ты вовек не забудешь!
Оценив серьезность угрозы, написанной на безумном лице сержанта и ощутимо побледнев, девка принялась за свое занятие с утроенной, практически истеричной интенсивностью. На ее пьяном лице заблестели капельки, похожие на слезы. Устав от этого дурацкого представления, я грубо оттолкнул ее от себя коленом.