Новый мир. Книга 5. Возмездие
Шрифт:
— Ты не дождешься этого, ублюдок.
— Ну-ну. Люди часто храбрятся, когда не задумываются о смерти, или когда она еще не близка. Но когда веревка сдавливает шею, воздух начинает покидать легкие — все становится иначе. Даже те, кто пару минут назад посылали всех к чертям и смеялись — начинают дико таращить глаза, хрипеть, барахтаться, потом обделываться. Глядя на их лица, сразу понимаешь, что они очень сильно жаждут что-то сказать. Но что же? Еще раз послать всех к чертям? Нет, вряд ли. Они же уже делали это, зачем повторяться? Может быть, они хотят гордо прокричать, что они остались при своем мнении? Но зачем? Кому
— За что ты так ненавидишь меня, Ши? — спросил я, поражаясь бездушным садистским ноткам в его словах. — Я ведь считал, что мы с тобой друзья. Столько лет вместе в интернате. И после. Мы вместе бежали из «Чистилища», вместе сражались, прикрывали друг другу спину. Ты считаешь, что я враг твоей революции? Считаешь, что я должен умереть ради вашей победы? Допустим. Это чушь, но допустим. Но откуда эта чертова звериная ненависть?
— Тебе не понять этого, Алекс. Ты ведь всегда был ренегатом. Легионером. Убийство — всего лишь работа, не так ли? Ничего личного. Зачем лишние эмоции? Но для меня революция всегда была делом личным. Я всегда и всей душой ненавидел тех, кто защищает этот проклятый режим и потворствует ему…
— Да не слушай ты его, Дима, — устало произнес Джером, переминаясь с ноги на ногу на соседнем стуле. — Психопат — он и есть психопат. Слышишь, ты, сукин сын чертов?! Что будет с моей женой?! С моим сыном?! Из-за того, что я связался с такими, как ты, ей грозит восемь лет тюрьмы, а его запроторили в сиротский приют! Они за твою гребаную революцию пострадали! Так что же, им вы поможете, защитите?! Или, может, хватит корчить из себя благородных, мрази вы конченые?!
— Твоя жена и твой сын никогда не узнают, что ты предал дело революции и скурвился, Казак. По крайней мере, от меня. Можешь считать это моей последней товарищеской услугой, — ответил Ши сухо.
— Окажи мне лучше вот какую товарищескую услугу — поцелуй меня в мою волосатую задницу!
Но Ши уже не слушал его. Он склонился ко мне и доверительно шепнул:
— Я хочу, чтобы ты знал вот что. В эту самую минуту наши товарищи, включая Лейлу, готовятся к тому, чтобы уничтожить верхушку так называемой «оппозиции». Все эти Боттомы, Ферреры, Фламини — мы выжжем всю эту падаль, под личиной которой жидомасоны решили продолжить свое вечное правление, каленым железом.
— Ши, включи наконец мозг! — воззвал я к нему в отчаянии. — Патридж использует вас, чтобы уничтожить оппозицию! Они — его реальный противник! А вы — лишь его орудие!
— Так вот, — разъяренно прошептал он, пропустив мои слова мимо ушей. — Твоя сучка, которая корчит из себя защитницу чьих-то там прав — она сейчас где-то рядом со своим любимым папашей. Вряд ли она сейчас думает о подыхающем где-то идиоте, который соблазнился ее холеной дыркой. Уверен, стерва наслаждается своей счастливой, сытой и роскошной жизнью, предвещая, что она продлится еще очень долго, а может быть и вечно — ведь ее предки принадлежат к тем, кто владеет этим миром и его ресурсами. Но ей осталось недолго.
До этого момента я сохранял твердость и присутствие духа. Я слушал
— Ши, я прошу тебя, не надо, — жалобно прошептал я, глядя в его холодные глаза. — Лаура беременна! Она носит моего ребенка, дочку! Она ни в чем не виновата, слышишь?! Не трогайте ее, умоляю!
При слове «беременна» Джером, который в это время уже прикрыл глаза и даже начал бормотать себе под нос нечто вроде молитвы, вдруг открыл их и пристально глянул на меня. Я же, тем временем, не унимался:
— Ши, я же знаю, ты не полный, не конченый говнюк! Ты человек с принципами, так?! Решил прикончить меня — хорошо! Это наши с тобой взрослые дела! Но Лаура, и наш ребенок — они тут совсем не при чем!
Какое-то время он молча смотрел мне в глаза. Затем нехотя произнес:
— Я никогда не желал зла детям, Алекс, кем бы ни были их матери и отцы. И твоему ребенку, будь ему суждено родиться, я также зла не желал бы.
— Ши, пожалуйста, сделай так, чтобы…
— Ничего я не сделаю, Алекс. Состоится то, что должно состояться, ради блага и торжества революции. На кону — история. И сей час — не время для сопливого гуманизма.
— Ши, я прошу тебя…
— Все готово, — сообщил, тем временем, один из его людей, в последний раз проверив веревку, петля которой была накинута на шею Джерома.
Два других в это время уже отошли от наших стульев на несколько шагов, заняв выжидательную позицию где-то за нашими спинами. Из прорези на черной маске их глаза смотрели на нас жестко, без жалости и сантиментов. На это задание явно выбрали тех, кто хорошо подходит для такой работы.
— Заканчиваем, — твёрдо велел Ши.
Его холодный, решительный взгляд замер на мне.
— Это необязательно, Ши, — прошептал я, цепляясь за последнюю отчаянную надежду. — Мы можем найти другой способ…
— Прощай, Алекс, — произнес он с сожалением.
И, разбежавшись, сильным ударом ноги выбил стул у меня из-под ног.
§ 41
Я не мог избежать этого. Не мог спастись. Все, что я мог — это предпринять отчаянную животную попытку отсрочить свою гибель. За миг до того, как тело лишилось бы опоры, я подпрыгнул — и, опускаясь вниз, крепко обхватил ногами шею не успевшего отскочить Хона.
— Сукин ты сын! — взревел он, хватаясь за мои ноги и норовя высвободиться.
Джером начал действовать в тот же миг. Неведомо как, но ему все же удалось освободить руки от стяжки. Он заехал ногой в лицо стоящего рядом автоматчика, отвлекшегося на мою возню с его командиром, в это время скидывая петлю с шеи и прыгая со стула в сторону дезориентированного его ударом человека. Успел обхватить того и повернуть его корпус, используя тело как живой щит всего за секунду, перед тем как двое других боевиков Сопротивления взвели курки и исполосовали их автоматными очередями. Словно в замедленной съемке, я видел, как пули впиваются в тело, как оно обмякает, валится на пол вместе с Джерри.