Новый отсчет
Шрифт:
— Хорошо, я согласен на этот прыжок возмездия. Хотя, шансов мало. Они все равно будут раньше, их будут встречать. Нас уничтожат еще на выходе из прыжка.
Его коллега возразил.
— Нет, шансов как раз много. Они ведь не знают, что их преследуют. Кроме того, есть еще один вариант. Запасной…
Этот вариант они обсуждали долго. Потом Ванн Хоффин вернулся к более мелким проблемам.
— Что делать с кораблями, оставшимися на Земле целыми? Там стоят совершенно целые инкубаторы, заводы. Кроме того, там еще много живых хинков. Что делать с ними?
— Да, там более миллиарда ящеров, — подтвердил Каллин Аркк, но при этом отрицательно покачал головой. — Но все они достойны только одного — выстрела милосердия. Нам не нужны ни радиоактивные корабли, ни ядерные солдаты.
Через два часа один из линкор хинков двинулся за пределы Солнечной системы. Наблюдая, как светлая точка движется на карте звездного неба, Каллин Аркк пробормотал: — Хорошо бы, чтобы у него все получилось. Да поможет ему Звездный Ящер.
Глава 3
Соболев проснулся сам, и это было удивительно хотя бы потому, что прошло всего шесть часов после того, как он отключился от реальности с единственной мыслью проспать, не вставая с этих пластиковых нар весь предстоящий год полета. Сначала он не мог понять где находится, но потом вспомнил все, и, со вздохом сожаления, сел на лежанке. На полу уже не было следов недавнего конфуза с содержанием желудков жителей отсека.
— Сашка, это кто тут у нас убирался? — спросил Соболев у попавшего ему на глаза Симонова.
— Да, мы все понемногу. Сейчас как раз составляем график уборок. Спорим, по алфавиту его делать, или по национальностям.
Соболеву было не до этого. Желудок напомнил о своей пустоте сосущей тоской. Но, сначала нужно было сделать кое-что еще.
— Где тут туалет, Сашка?
— Два отсека, назад, только не промахнись там, пилот. Там нужно быть настоящим асом.
— А я кто? Я и есть ас, — отшутился Сашка.
Туалет Соболев нашел быстро, его было видно из-за не очень длинной, но очереди. Поразило Соболева то, что в одной очереди стояли и мужчины, и женщины. Оказалось, туалет действительно был общим. Просто для каждого вида деятельности было свое отделение. Тридцать раковин для умывания, тридцать писсуаров, тридцать разделенных загородами и дверцами унитазов — это было маловато для такой массы людей. Смысл фразы Сашки Симонова пилот понял, когда увидел унитазы, на которых надо было ему угнездиться. По размерам это седалище напоминало туалет для воспитанников младшей группы детского сада. Собственно, сильно рассиживаться ему не дали, за дверцей кабинки приплясывали десятки невынужденных танцоров. Сделав свое дело, Сашка развернулся, чтобы нажать на что-то, чтобы смыть плоды своей деятельности, но понял, что никакой ручки или педали тут не было. Но и дерьма в емкости тоже уже не было. Как-то это у хасков обходилось без помощи воды. А сам унитаз оказался уже девственно чистым.
— Да, однако. Вот это я понимаю — цивилизация, — пробормотал пилот.
Столь же малы были раковины, а вода, включающаяся автоматически, как только он протянул руки, еле текла. Ни первая, ни вторая гигиеническая процедура пилоту не понравилась. За умывальником была еще какая-то дверца. Заглянув туда, Соболев увидел длинный ряд душевых кабин. Они были исполнены в столь же спартанском стиле, так что Сашка увидел за ближайшей загородкой парочку вполне милых ножек, а над загородкой — копну черных, кучерявых волос.
"М-да, не сильно большое однообразие. Наверняка те же тридцать душевых", — подумал Соболев.
— А где тут у вас пожрать можно? — Спросил Сашка, вернувшись, у того же Симонова.
— А, это просто. Через каждые десять отсеков есть пункт питания. Ты его сразу увидишь. Подходишь к нему, прикладываешь браслет к такой красной штуке, и все.
— А ложки там, вилки?
Симонов отмахнулся.
— Не парься с этим. Забудь вообще, что они существовали. Там увидишь, там все просто.
То, что ему нужно, Соболев увидел издалека. Во-первых, эта серебристая, встроенная в стену штука в высоту была метра три, но узкая, не более метра. А еще перед ней стояла очередь человек в сто. Правда, она быстро продвигалась, и минут через десять Соболев подошел к аппарату. Он уже видел, как это все происходит. Люди подносили к специальному табло свои браслеты. Тут же из небольшого окошечка появлялась бесцветная, пластиковая миска. Все брали ее, и отходили в сторону. Но, как раз на Соболеве вся процедура дала сбой. Он приложил к красному датчику свой браслет, внутри аппарата что-то всхлипнуло, и все. Александр почувствовал себя полным дураком.
— Да врежь ты по нему кулаком, — добродушно посоветовал голос сзади. Говорил человек по-русски, но пилот как-то постеснялся так варварски поступать со свехимпортной аппаратурой. Тогда из-за его плеча протянулась рука с могучим кулаком, и увесисто приложилась к матовой стенке аппарата. Тот снова всхлипнул, и выдал пилоту долгожданную миску с едой.
— Я эту дрянь настраивал, поэтому знаю, как с ней обращаться. Вся эта система рассчитана на пищу хасков, а наша, она гуще, — пояснил могучий, одного роста с пилотом, бородатый детина. Соболев взял миску и растерялся.
— А что, ложки нет?
— Нет, тут жевать нечего, — просветил его здоровяк, получающий свою порцию. — Эту дрянь нужно пить. А еще приложи браслет рядом, — он кивнул на второй датчик. — Это для воды.
Соболев последовал его совету, и получил пластиковую, кубообразную емкость с прозрачной жидкостью.
— Вода, — пояснил его гид. — Ровно триста грамм. Бери непременно, каждый раз после этой баланды потом хочется пить.
Соболев отхлебнул из миски, не очень как-то веря, что эту массу можно есть. И тут он приятно ошибся. По вкусу это походило на кашу с мясом.
— Съедобно, что ты так недоволен? — удивился Сашка. — Курсантами, помниться, нас вообще такой баландой кормили! А это ничего, вкусно даже.
— Да, ты, я чувствую, только первый раз это ешь?
— Ну да.
— А я тут уже месяц жру эту… баланду. Вовка, Малыгин, — он протянул пилоту руку. — Из Иркутска, слесарь-инструментальщик.
— А я Соболев, Сашка, пилот.
— О, так ты один из наших Сталинских соколов?
— Почему сталинских?
— Да, народ вас так прозвал. Наши, русские.