Новый порядок

Косенков Виктор Викторович

На плечо в нарушение всех инструкций легла чья-то рука.

Иванов аккуратно положил не снятый с предохранителя пистолет на стойку.

Сзади стоял Иван Васильевич. Сергей сдвинул наушники. По ушам тут же ударил грохот. В соседней кабинке Платон увлеченно уродовал мишень.

— Тебе восемнадцати зарядов мало? — поинтересовался оружейник.

— Не мало, — ответил Иванов. — Но девятнадцать лучше. Лишним никогда не бывает.

— Понятно, — кивнул Иван Васильевич. Он посмотрел в бинокль на мишень Сергея и добавил, будто бы невзначай: — Пистолет, из которого

ты сейчас стреляешь, будет твоим табельным. Понятно?

— Так точно.

— Действуй… В будущем, если что понадобится, заходи.

Пупкин прошелся вдоль ряда кабин. Где-то брезгливо морщась и прикладываясь к бутылочке с маслом. Потом взял автомат у курсанта, который никак не мог приступить к стрельбам, прищурился в конец зала и, не целясь, от пояса выдал две короткие очереди.

— Вот так, — задумчиво сказал оружейник и меланхолично добавил: — Теперь мишень замени и начинай стрелять. Если ты на задании будешь Му-Му за уши тянуть, тебя похоронят. А если это случится у меня на экзамене, то я тебе руки оторву. Вперед…

— Рыбак рыбака… — пробормотал Сергей, прицеливаясь.

Глава 27

Из разных Интернет-ресурсов:

«…сидим пиво пьем на скамейке и фисташки щелкаем. И все прямо тут скорлупки кидают, а я один как дурак в руку складываю и периодически в мусорку отношу. Раз на десятый, как я пошел к мусорке, мне сказали: „Зачем ты это делаешь? ты ведь в России!"»

Жить на государственной квартире было хорошо. Но вот работать не получалось ни в какую. Удивительным образом чего-то не хватало. Казалось бы, чудный вид из окна, какие-то березки, лужайки, клумбы, аккуратно подстриженный газончик, прорезанный ровными, культурными дорожками. Воздух Прогуливаясь вечером. Костя видел лису. И все это чуть ли не в городской черте. Десять минут до метро…

Вспоминалась дебильная реклама какого-то оператора мобильной связи, где бабулька, выдернувшая пластмассовые грибы из-под елки, вопила в мобильник: «Тут такой воздух, грибы! Приезжайте!»

Однако вот с «приезжайте» тут было туго. Конечно, периметр, в который заключались несколько хитрых зданий, был довольно условным. Никаких заборов и уж тем более колючей проволоки. Однако все подъездные дороги контролировались четко, как, впрочем, и тропинки. Константин подозревал также, что под каждым кустом сидит по пограничнику с верным Мухтаром-Рексом, а в небольшой запруде, расположенной метрах в пятистах от крайнего дома, плавает рота аквалангистов с дрессированными окунями.

Вообще, конечно, эти домики больше напоминали пансион или небольшую гостиницу. С горничными, коридорными и метрдотелями. Только номера этой гостиницы — исключительно ВИП.

От услуг горничной и прочей прислуги Костя отказался. Не по причине того, что привык все делать сам, хотя и это тоже присутствовало, а скорее из-за боязни, что во время уборки пропадет важная заметка, улетит в урну или, того хуже, будет разложена в аккуратную стопочку. А потом

ищи-свищи. Кушать он ходил в небольшую местную столовую, отличавшуюся настолько демократическими ценами, что иногда становилось противно от торжества либерализма. Но утренний кофе он заваривал всегда сам. Часто, правда, оставляя его остывать без внимания.

Это утро грозило стать исключением из правил. Кофе стоял рядом, компьютер был включен, и ничто не отвлекало. Да и вообще, сегодняшняя работа обещала быть простенькой, без напряжения. Перенести ряд заметок в один файл, сбить вместе, снабдить пояснениями, навести порядок, пригладить. Вся мыслительная работа была сделана накануне. Теперь можно было спокойно печатать, иногда прихлебывая из кружки.

Константин так живо представил себе эту идиллическую картину, что когда тишину квартиры разорвал переливчатый звонок, он не сразу сообразил, что происходит.

— Елки-палки, — пробормотал Орлов, поднимаясь из-за стола.

В коридоре надрывался телефон.

— Слушаю.

— Костя? — обрадовался голос в трубке. — Слушай, ты куда дел свой мобильный?

— Не знаю. Сейчас посмотрю. — Костя заглянул в комнату. Ворох бумаг, книги в стопке, диски россыпью. — Ну, я полагаю, что мобильный не потерян, он где-то тут. А тебе зачем?

— Я на него звонил, наверное. — Голос был чуть обиженный.

— Да? Так он выключился, наверное, — предположил Константин, а потом спохватился. — А кто это?

— Ну, ты даешь! Это ж я, Саша.

— Толокошин?

— А кто еще?

— Ну, мало ли…

— Ты там совсем расслабился. Давай готовься, я к тебе скоро приеду.

— Эээ… — Костя снова заглянул в комнату. — У меня не убрано. Мягко говоря.

— Блин. Там же горничные есть.

— Вот еще! Буржуйские привычки перенимать не желаю. И тебе не советую.

— Ничего себе… Ладно, черт с ним, в бардаке даже интереснее.

— Что интереснее?

— Пить. Коньяк. Буду через пятнадцать минут.

— Коньяк. — Орлов посмотрел в замолчавшую трубку. — Коньяк. С утра. Опять.

Он прошелся по комнате, собирая рассыпавшиеся книги, укладывая в одну стопку компакты и с осторожностью сортируя заметки. Все следы активной мыслительной деятельности было не убрать ни за пятнадцать минут, ни за полчаса, ни за час. Кончилось тем, что Костя сгреб большую часть бумажек в кучу посреди комнаты, раскидал компакты по полкам, подперев, таким образом, норовившие упасть на бок книги. В процессе этой бесполезной деятельности обнаружился разрядившийся мобильный телефон.

Толокошин объявился через пятнадцать минут, как и обещал.

— Здорово! — заявил он, входя в дверь.

— И тебе того же. — Костя пожал руку Серому Кардиналу.

— Вот держи. — На свет выползла извилистая бутылочка.

— Ты вообще никакого другого коньяка не пьешь, кроме «Арарата»? — спросил Костя, устанавливая бутылку в центр специально приволоченного из другой комнаты столика. — Сейчас я закусь соображу. Пошли на кухню…

— Есть все, не суетись, — сказал Толокошин, демонстрируя бумажный пакет. — Все тут — и лимон, и прочая икра…