Новый порядок
Шрифт:
Лодки, выдолбленные из цельного дерева, медленно рассекали воду, неспешно продвигаясь против течения, цепью следуя за головной, в которой сидел вождь. Тутепх правил рулевым веслом, сидя на корме, глядя, как проплывают мимо заросли осоки и папируса, камыши и корявые деревья, залитые водой в рост человека. Да, во время разлива Земля Папируса представляет собой огромное болото, почти непроходимое для пешего. Даже скот, коим так славится эта земля, приходится отгонять на сухие земли, за пределы дельты. К востоку от Земли Папируса находятся обширные пастбища, тянущиеся до самого Синая. Зимой их орошают обильные дожди с Полуночного моря, несущие прохладу. Вся земля тогда покрывается ковром из ярких
Стена тростника расступилась, и взору явился небольшой посёлок, опасно прижавшийся к воде. Хижины стояли шагах в тридцати от кромки вод, и Тутепх в который раз поразился неосторожности местных жителей. Стоит великому Хапи поднять свои воды чуть выше… Но Тутепх знал, что с другой стороны расстилается сплошное болото — воины Земли Папируса, следуя из Буто, каждый раз проплывали через эти места. Посёлок стоял на узкой косе, окружённый водою со всех сторон. Лодки, сплетённые из вязанок тростника, виднелись на берегу. Возле самой воды торчал покосившийся защитный тотем, вырезанное из дерева изображение Себека — бога-крокодила. Да, местным жителям следовало почитать грозного повелителя вод, потому как смерть от зубов крокодила в таких вот деревушках принимал едва ли не каждый третий рыбак. Между хижин висели развешенные для просушки рыбацкие сети, среди которх бегали мелкие ребятишки и свиньи, и те и другие — с радостным визгом.
— Привал! — зычно прокричал Тутепх, оборачиваясь к задним лодкам.
Лодки сворачивали к берегу, с разгона с шипением врезаясь в пологий берег. Воины выскакивали из лодок, вытаскивали их из воды. Ребятишки и поросята прекратили свою возню и уставились на пришельцев — даже визжать перестали. Из одной хижины, в самом центре посёлка, выглянул старик, высокий и плечистый. Взял руку посох, прислонённый к стене у входа, зашагал размашистым твёрдым шагом, не вяжущимся с его сединой.
— Приветствую тебя, почтенный Бари — первым вежливо поздоровался Тутепх — В прошлом году нас встречал молодой Япу. Или он, как всегда, охотится на крокодилов?
— Привет и тебе, славный Тутепх, и ввсем твоим воинам. Себек унёс нашего Япу — старик остановился в трёх шагах — И ещё одного крепкого парня. И ещё восемь мужчин умерли — одного укусила водяная змея, пятерых унесла лихорадка, а двое умерли от живота. Старый же Иаби умер ещё в прошлом году. Так что я теперь и вождь, и старейшина, и вроде как за жреца даже.
— Тц-тц-тц… — огорчённо поцокал языком Тутепх — Как справляешься?
— А куда деваться? — махнул рукой старик — Все, кто стоит на ногах, сейчас откочевали со стадом в сухие места. А кто не стоит, ловят рыбу. Так что приходится. Вы тут у нас заночуете?
— Да, почтенный Бари — Тутепх наблюдал, как воины выгружают бурдюки с вином и мешки с сухими лепёшками, вяленой рыбой и мясом — А завтра перед рассветом двинемся в путь. Через два дня нам надо быть на краю вод, и ещё через два — в Скудных холмах.
— Что слышно в Буто? — старик опёрся на палку, навалился грудью — Опять, выходит, война?
— Опять — Тутепх поглядел на старика. Выцветшие глаза смотрели не по-стариковски, пристально и цепко.
— И доколе?
— Что — доколе?
— Доколе мы будем терпеть их набеги?
— Не в первый раз — усмехнулся Тутепх — Пора бы уже привыкнуть.
— Привыкнуть, говоришь… — старейшина, вождь и жрец в одном лице переменил позу — Плохая привычка. Любая верёвка имеет два конца. И как бы она ни была длинна, один из них всё равно покажется, рано или поздно.
Тутепх помедлил с ответом, разглядывая изображение Себека. Бог-крокодил насмешливо-злобно скалил зубы. Надо же… А в Буто некоторые утверждают, что вот такие болотные жители даже разговоривать не умеют, не то, чтобы что-то понимать.
— Конец верёвки уже показался, почтенный Бари.
— Который?
Тутепх снова пристально взглянул в глаза старика. Ни тени страха. Только усталость, тяжёлая, как слиток золота.
— Это знают только боги, Бари.
Стены крепости были покрыты грязными потёками — в сезон дождей вода размывала непрочную сырцовую кладку. Акхом привычно отметил про себя — надо бы подмазать кое-где, не то рано или поздно стены рухнут. А впрочем… Ему-то, Акхому, что до этого? Когда-то ещё рухнет… К тому времени его уже не будет на свете, и уж во всяком случае он будет не здесь. Акхом серьёзно надеялся на перевод в Нехен, в столицу, к самому двору Повелителя. Вот только надо бесперебойно обеспечивать сбор налогов, да чётко и быстро выполнять любые приказы Повелителя. А сейчас вот, конкретно, обеспечить отправку этих девок.
Они стояли перед чиновником испуганные и притихшие. Тысяча девушек, не шутка. Впрочем, тут, в Приозёрье, каждый третий в долгах по уши. Так что можно было бы, наверное, и больше набрать. Но приказ Повелителя, переданный почтеннейшим Мехнитом, однозначен — тысяча. И Акхом выполнит его точно.
— Ну вот что! Вы поедете в Нехен, ко двору нашего славного Повелителя — да даруют ему боги долгую жизнь! Не держать же вас тут, в крепости, пока ваши ленивые папаши не соизволят уплатить долг. Полагаю, это случится не скоро, ох и не скоро. Ну, а чем вас занять дальше, пусть решает сам Повелитель. И не вздумайте бежать, дурёхи! Кто сбежит — отцу выдадут триста палок! Ляжет и не встанет. Сейчас вас накормят, а пока устраивайтесь на ночлег! Нужник вон там — Акхом указал рукой — Вода в колодце. Солдаты вас не тронут, не бойтесь. Мы исполняем волю нашего Повелителя — да славится его имя во веки веков!
Девушки зашевелились, начали рассасываться, устраиваться в углу. Впрочем, держались они по-прежнему кучно. Чиновник усмехнулся — дуры, а понимают… Конечно, у солдат приказ — этих девок не трогать ни под каким видом. Конечно, Акхом пообещал сорок палок каждому, кто покусится… Но что такое сорок палок здоровому молодому мужику, застоявшемуся в крепостном гарнизоне? Так что, пожалуй, Акхом нынче сам встанет на караул возле этих красавиц. На всю ночь ляжет у входа. И завтра же надо сбыть этих девок, отправить караваном в Нехен. Срочно!
Сидха утёрла пот со лба и с новой силой принялась вращать тяжёлый ручной жёрнов. Да, тяжело даётся мукА… А ещё надо бы порушить крупу в ступке, и тяжёлый пест ничуть не лучше жёрнова. Но что делать? Такова доля всех женщин. Варить кашу и пиво, толочь зерно в ступе, чтобы получить крупу, тереть на жерновах и зернотёрках, чтобы получить муку для лепёшек… Хорошо ещё, что ей не приходится самой ткать, прясть, вязать сети… да мало ли работы у женщины! Но её Тутепх кузнец, и очень хороший кузнец, а к тому же ещё и вождь целого нома Розового Лотоса. Так что Сидха женщина не бедная, может позволить себе купить и новую юбку-каласирис, и тёплые красивые одеяния из овечьей и козьей шерсти для сезона зимних дождей, и красивую посуду. А кольца и браслеты ей вообще делает муж, причём собственноручно. Таких красивых браслетов нет ни у одной девушки или женщины во всём Буто.