Новый стандарт
Шрифт:
Из комнаты донесся слабый стон, один из «гостей» начал приходить в себя. Плотно закрыв за собой входную дверь, Дарк кинулся в комнату и решительно подскочил к телу связанной девушки, которое и было источником возникновения несвоевременного и крайне нежелательного шума. Со словами «не сейчас, милая», произнесенными сухо и без капли издевательства в голосе, Дарк профессиональным движением врача пережал женщине сонную артерию и вернул ее тело в исходное состояние молчаливого беспамятства.
Свежесваренный, горячий кофе приятно обжег гортань и быстро распространился по всему телу, неся тепло и бодрость, давая новый заряд энергии для предстоящих в течение ближайшего часа двух важных дел: сбора вещей
Вторая половина девятнадцатого века, северное побережье Нового Континента, маленький городок переселенцев, затерявшийся где-то между высоких хребтов Карвейсийских гор, точно он уже не помнил. Охватившая страну кровопролитная гражданская война не только привела к разрухе и запустению, но и послужила причиной появления нескольких новых морронов, одним из которых и был эфиол Бартоло.
Тогда Дарк воевал на стороне реформаторов, хотя его человеческие симпатии и убеждения… «А, к черту! Что значат убеждения и идеалы, когда вершится история, когда есть слово „надо“?!» – прервал тонкую нить мимолетно нагрянувших воспоминаний Дарк, решив вернуться в день настоящий, тем более что собрат-моррон начал подавать слабые признаки жизни.
– Ну что, очухался? – обратился он, садясь на расшатанный стул, к испустившему слабый стон и приоткрывшему глаза Бартоло. – Кофейку хочешь?
Эфиол со злостью посмотрел на Дарка через узкие щели распухших глазниц. Издав нечленораздельное бурчание, бесцеремонно выплюнул на чистый паркетный пол осколок зуба и засопел в жалких попытках сесть. Не будучи садистом по натуре, Дарк помог связанному гостю принять более удобное вертикальное положение и заботливо вытер сочившуюся с губ кровь.
– Не ценишь ты, Бартоло, чужого благородства, да и никогда не ценил, – начал разговор моррон. – Согласись, я мог бы просто и невзначай разделаться с вашим трио, но что-то – наверное, память о том, что мы с тобой играем, точнее, играли за один «клуб» – заставило меня дать тебе возможность высказаться. Кстати, извини, перебил твою пафосную речь, но сам понимаешь, обстоятельства…
– Зря ты так, зря… – тихо прошептал Бартоло, продолжающий тупо созерцать загадочный узор дешевого намбусийского ковра на стене.
– Шутки в сторону! – констатировал Дарк, которого нехватка времени заставила стать серьезным. – Единственное, почему ты и твои неумехи подручные еще живы, – моя любознательность. Очень хочется понять, как моррон, даже если он такой недальновидный придурок, как ты, мог докатиться до роли наемного убийцы? И что еще за «Совет» такой, о котором ты осмелился болтать: Совет дураков или беглых каторжников?!
– Совет Легиона, – с глубоким вздохом выдавил из недр грудной клетки Бартоло и уставился на Дарка ничего не выражающими, немного выпуклыми глазами.
Упоминание о верховном органе власти призрачного клана бессмертных воинов-морронов, именуемых в последние несколько сотен лет Одиннадцатым легионом, стерло насмешливую улыбку с лица Дарка. Мал не врал, он бы почувствовал ложь, наемников действительно прислал Совет, одним из двенадцати членов которого он, кстати, тоже являлся, но зачем? Что произошло, пока он прохлаждался с киношниками в далеком Полесье? Догадка, что он снова умудрился угодить в какую-то ужасную переделку, обожгла мозг и отразилась удивлением на озабоченном лице. Растерянный вид «Великого и Непобедимого Дарка» вселил в эфиола уверенность, и Бартоло продолжил:
– На вчерашнем экстренном заседании голоса разделились, но затем большинство приговорило тебя к семидесятилетнему заключению в «Бездне».
Дарк смотрел на Бартоло, на лежащие рядом с ним тела и не мог поверить, что происходящее сейчас с ним, в этой комнате, не сон, не ночной кошмар, отражающий только его внутренние потаенные страхи.
Провинившихся морронов не убивали, Совет Клана считал, что лишать жизни своих же собратьев нецелесообразно и глупо, поэтому и ввел изуверское наказание. Приговоренных крепко связывали, а затем приковывали ко дну глубокого водоема, где им и приходилось коротать долгие годы в полузабытьи, на грани сумасшествия: неподвижно лежать и смотреть, как секунда за секундой изменяется окружающий мир. Конечно, было несколько счастливчиков, потерявших сознание сразу, а пришедших в себя лишь когда их обросшие тиной, холодные тела лет через двадцать вытаскивали на берег, но такое везение редкость, на него вряд ли стоило рассчитывать.
– За что? – нашел в себе силы прошептать Дар к.
– Ты сам знаешь, ублюдок, палач! – выкрикнул пришедший в нормальное для него агрессивное состояние эфиол, за что и получил ногой по только что переставшим кровоточить губам.
– Я задал вопрос, – произнес Дарк холодным и подчеркнуто спокойным голосом, – изволь на него ответить, тем более что это входит в твои обязанности исполнителя приговора. Я хочу и имею право знать, за что Совет приговорил меня к такому суровому наказанию. Я не буду оправдываться и кричать, что невиновен, не буду строить из себя беззащитного ягненка, подставленного злоумышленниками и оклеветанного врагами. Но я хочу знать – за что?
– За ту бойню, что ты устроил в Старгороде, гад! – сквозь сжатые зубы прошипел Бартоло, опять принявшийся истерично накручивать свою ненависть, которая, наверное, давала ему моральные силы. – За шестьдесят невинно загубленных душ, за шесть убитых тобой вампиров, за нарушение мирного договора с Ложей Вампиров-Лордов. За то, что ты, мерзавец, поставил под угрозы наши жизни и развязал войну!
Слова Бартоло впечатывались в мозг и тут же подвергались тщательной логической обработке. Дарк уже давно перестал чему-либо удивляться слишком долго и воспринимать неожиданно возникающие обстоятельства на эмоциональном уровне, так свойственном людям. Он сразу понял, что попал в центр сложной интриги, автоматически зачислил себя в разряд потенциальных покойников, ужаснулся этому факту и незамедлительно начал просчитывать возможные варианты улучшения своего незавидного положения. Для расчетов не нужны были эмоции, требовались лишь факты и прочая вспомогательная информация.
– Подробнее и без истерики, друг мой! – остановил он излияния Бартоло, доведшего себя до истерического припадка, в котором он не только мог порвать связывающие его веревки, но и покусать, как собака… – Мне нужны только факты, например, почему Совет решил, что в старгородской трагедии повинен именно я?
Еще сутки назад, пакуя чемоданы перед вылетом из Урвы, Дарк слышал по телевизору о страшных событиях в древнем полесском городе, но он никак не мог тогда предположить, что они повлияют на его жизнь, а собратья по оружию посчитают именно его тем самым необузданным «наркоманом-маньяком», устроившим жаровню в центре крупного города.
– Не твое дело, – огрызнулся Бартоло, истративший в обличительном припадке все свои силы и красноречие, – тебя это не касается. Ты должен знать лишь приговор, который непременно будет приведен в исполнение, мной или кем-нибудь еще, это не важно!
– Бартоло, не валяй дурака, – устало и даже зевнув для пущей наглядности, заявил Дарк, – ты же прекрасно знаешь, что я тебя не отпущу и что напоследок ты «пропоешь» все, что знаешь. Не заставляй меня мучаться, как тех ребят из «Освободительной армии».