Новый старый 1978-й. Книга третья
Шрифт:
— Пока наши ещё ничего подобного не придумали. Глядя на нас, может руководство «Мелодии» и зашевелится. Я же ещё успел отдать все наши английские песни и две наши последние, которые мы только вчера записали. Так Краснов английские уже выпустил в эфир и я их слушал в машине по «Маяку», когда домой ехал. Он, кстати, предложил нам ещё раз выступить с таким же концертом, какой мы дали в ДК им. Горбунова. Та же богатая публика опять нас хочет услышать и увидеть. Деньги хорошие предложили и я согласился.
— Ну и правильно, чего дома сидеть. Я рада, что у нас постоянно будут концерты. Мне тоже хочется почаще
Я помнил, что только в декабре 1981 года Министерством культуры СССР был утвержден «Золотой диск» — почетный приз Всесоюзной фирмы грампластинок «Мелодия». Только награждать им начнут с 1982 года. Надо будет намекнуть, чтобы Пахомов, директор «Мелодии», вышел с предложением в Министерство культуры уже сейчас, а я у Демичева попробую ускорить решение этого вопроса. Глядишь и дадут нам наш, советский, «Золотой диск» не через четыре года, а уже в этом году.
Днём я получил хорошую встряску во время покушения на Андропова, поэтому накопившееся нервное напряжение и возбуждение решил сбросить своим любимым способом. Солнышко была полностью согласна с сиюминутным исполнением своих супружеских обязанностей и мы, даже не доев обед, помчались в спальню. Да, видимо здорово меня сегодня зацепило это покушение, поэтому я был ненасытен. Помимо этого, трехразовое домашнее питание способствовало такому же количеству раз исполненного в постели мужского долга.
Для женщины что важно? Чтобы был рядом любимый и любящий мужчина, чтобы на пальце блестело кольцо с бриллиантом и регулярный секс. Всё это у Солнышка было, поэтому она полностью была удовлетворена своей жизнью. Ан нет, я чуть-чуть поторопился. Извечное женское любопытство, которое было удовлетворено не до конца, проснулось в ней и потребовало рассказать ей о новой песне, которую я собирался написать для неё.
Я решил воспользоваться прекрасной песней Алисы Мон «Стань моим», прозвучавшей в 2001 году на «Песне года». Пришлось идти за гитарой и петь ей эту песню. Особенно Солнышко растрогал в ней припев, где пелось о том, чтобы я стал её «до весны рассветом» и «радужным букетом». Вот любит она хорошие песни и очень тонко чувствует их. Она была просто в восторге от моего нового творения.
— Потрясающе, — сказала любимая, целуя меня за такой прекрасный музыкальный подарок на нашу помолвку, — это действительно хит, который будут петь все. Спасибо тебе за неё.
— Для любимой я готов писать такие песни всю жизнь, — ответил я и сел записывать слова.
— А когда ты её написал?
— Идея пришла вчера, а закончил в машине, когда ехал домой.
— Какой ты у меня умничка.
— Я тут у Ситникова разжился, по случаю, манекеном. Хочу его обрядить в мои рыцарские доспехи. Если хочешь, я достану ещё один такой же манекен и мы наденем на него твоё старинное английское платье.
— Конечно хочу. Они будут оба классно смотреться в гостиной.
После этого я оделся, сходил за манекеном к машине и мы вместе стали его обряжать. Когда я надел ему на голову итальянский рыцарский шлем, то получилось просто потрясающе. Как будто это я сам на съёмках клипа в Виндзорском замке стою на башне. После того, как мы закончили с манекеном, Солнышко спросила:
— Ну что, будем собираться?
— Да, уже пора. Одеваемся так же, как летели в самолёте, во всё наше и чёрный кожаный низ.
Мы
Ещё я из машины, помня о договоренности, позвонил секретарше Лене и спросил, как у нас продвигаются дела с залом в «России». Она очень обрадовалась моему звонку и сообщила, что пока всё идёт хорошо, но окончательно вопрос решится, когда я подъеду в понедельник. Я сказал спасибо и положил трубку. Мы такое развитие ситуации с Вольфсоном предусматривали, поэтому всё шло так, как и должно идти. После разговора с Леной я рассказал ребятам, что дела с нашим выступлением в Концертном зале «Россия» продвигаются успешно и скоро мы дадим там три концерта.
Чтобы попасть в Кремлёвский Дворец съездов, надо доехать, сначала, до Кутафьей башни. Я припарковал машину недалёко от неё и мы собирались уже выходить, когда к нам подошёл ГАИшник и хотел, видимо, сказать, что здесь стоянка только для спецтранспорта, но увидел меня и сразу понял, что мы приехали в Кремль.
— Да, — сказал я, обращаясь к нему и показывая мою знаменитую гитару, — мы на репетицию завтрашнего концерта.
— Уже понял, — ответил улыбающийся ГАИшник. — Я вас узнал, вы известный певец, но здесь останавливаться не положено.
— А если так, — сказал я и выставил изнутри на лобовое стекло пропуск-вездеход, выданный мне вчера Ситниковым.
— С таким пропуском можно, — ответил сразу посерьёзневший представитель Госавтоинспекции.
Вот я и проверил, как действует мой «сим-сим откройся». Стоило его показать и всё открылось. Хорошо, что я его не унёс домой вместе с другими документами. Наша троица одинаково одетых молодых людей привлекала внимание прохожих. Ну ещё бы не привлечь людей таким необычным видом, да ещё и таким запоминающимся футляром от гитары. Многие нас узнавали и кричали нам вслед «Демо». Мы дошли пешком до Кутафьей башни, где нас остановил сотрудник милиции. По моей гитаре он понял ещё издалека, зачем мы идём в Кремль, но порядок есть порядок. Он взял наши паспорта, сверил фамилии со своим списком, которые, естественно, совпали и разрешил проходить. Далее мы прошли по Троицкому каменному мосту, который отреставрировали три года назад, до ворот Троицкой башни. А далее начиналась уже внутрення территория Кремля, где у нас опять проверили документы. В двадцати метрах впереди нас и была конечная цель нашего пути. Такие строгости с проверкой документов ввели, как оказалось, ещё утром, так как в десять часов утра в Кремлевском Дворце съездов состоялось торжественное заседание, посвященное 108-й годовщине со дня рождения В.И. Ленина, ну и решили, видимо, из-за предстоящего праздника и концерта, продлить такой режим, автоматически, до завтра. Утром на торжественном заседании был Брежнев, и завтра тоже будет на концерте. Может и Андропов приедет, но он мне об этом ничего не сказал.