Новый старый 1978-й. Книга третья
Шрифт:
Войдя в здание, мы оформили специальные пропуска для участников концерта и прошли туда, куда нам указала сотрудница этого дворца после обращения к ней за помощью. Я здесь был два раза на новогодних ёлках, но в качестве зрителя и последний раз пять лет назад по этому времени. А вот в качестве участника был в первый раз. Ребята здесь вообще ни разу не были, поэтому им было всё в диковинку. Огромные пространства мрамора, который был везде, представляли завораживающее зрелище своим размахом и красотой. Только площадь фойе стовляла две тысячи квадратных метров. Широченные мраморные лестницы, покрытые красными ковровыми дорожками, эскалаторы. Вниз, в гардероб, нам не нужно было спускаться, поэтому мы
— Вы группа «Демо», а ты Андрей Кравцов, так? — спросила она.
— Да, это я и моя группа, — ответил я, улыбаясь.
— Вас включили неожиданно, в последний момент, в состав участников концерта, поэтому выходить вы будете десятыми, а всего двадцать три участника. У вас гримерка номер 10, там есть динамик, по которому вы будете слышать, кого и когда вызывают. За два номера надо подходить к закулисью и ждать своего выхода. Затем вы выходите на сцену и поёте под фонограмму, нам её уже доставили. Большинство будет тоже выступать под фонограмму, но есть и те, кто будет исполнять вживую. За вами будет находиться оркестр и хор имени Александрова. И завтра попрошу вас одеться более строго, пиджак и брюки для молодых людей, платье для девушки и прибыть к половине пятого, так как концерт начнётся ровно в пять. Понятно?
— Всё понятно. Придём завтра нарядные и раньше на полчаса. Хотел спросить, а почему мы десятые?
— Я так решила. Скажите спасибо, что не последними вас поставила.
— Мы можем вообще не выступать, нам лондонского Одеона и концертного зала «Россия» вполне достаточно.
— Если вы чем-то недовольны, к вам сейчас подойдёт сотрудник и всё объяснит.
Она махнула кому-то рукой и к нам подошёл товарищ в штатском. Я улыбнулся и сказал ему:
— Отойдём в сторонку, чтоб кому не положено не слышал, — и внимательно посмотрел на Ольгу Николаевну, мол это я на неё намекаю. Это её ещё больше разозлило.
— Я тебя знаю, — сказал сотрудник, — но здесь командует она.
— Я тоже знаю, из какой ты организации, поэтому вот документ, что я не просто известный музыкант, но и ещё известный, в определённых кругах, человек.
Я достал из кармана куртки удостоверение к знаку «Почётный сотрудник госбезопасности», вручённое мне Андроповым пять часов назад и показал его товарищу в штатском.
— Понял, — сказал товарищ, — это серьезный аргумент.
— Поэтому объясни, пожалуйста, Ольге Николаевне, что со мной не надо обращаться, как с глупым маленьким ребёнком. Я готов выполнять все её разумные требования, но без намеков на оскорбление.
Ольга Николаевна ехидно посматривала в мою сторону, думая, что я испугаюсь сотрудника КГБ, который был приставлен к ней на время проведения праздника. Но, видя, что ситуация развивается странным образом, подошла к нам поближе, чтобы попытаться понять, что происходит. Сотрудник подошёл к ней и что-то тихо объяснил, от чего она изменилась в лице. Я не знаю, что он ей сказал, но она сосредоточено посмотрела на меня с некоторым удивлением и даже с уважением.
Я подошёл к Ольге Николаевне и сказал:
— Предлагаю забыть наше некоторое недопонимание, так как нам ещё здесь на 18-м съезде комсомола выступать.
— Вас и на съезд пригласили? — спросила она удивлённо. — Подождите, мне только два часа назад принесли изменённые составы участников концертов на съезде, я сейчас посмотрю. Да, действительно, ваша группа выступает
Вот так, имея спецпропуск, я теперь решаю вопросы с ГАИшниками, а имея удостоверение, я решаю вопросы с КГБ. Хорошо я устроился. Как говорится, без бумажки ты букашка, а с бумажкой — человек. Многие в этой фразе заменяют слово «букашка» на мене благозвучное, но я человек культурный и этого делать не буду. Солнышко и Серёга наблюдали эту сцену спокойно, так как в Англии они уже прошли хорошую моральную закалку, да и во мне были уверены, особенно Солнышко, поэтому абсолютно не волновались. Мне было наплевать, под каким номером выходить на сцену, но надо же было узнать, по какому принципу эти номера распределяют.
Я сначала глянул в зал. Вид впечатлил даже меня. Шесть тысяч мест — это почти в два раза больше, чем в Одеоне, что уж говорить о «России». Сам зал был оформлен в красных и золотистых тонах. Сразу бросились в глаза семь лучей-проходов, идущих через каждые шесть-восемь мест в ряду. Сам зал делится на три части: партер, амфитеатр и балкон с ложами.
На огромной, сорокаметровой, сцене я сразу заметил, благодаря её знаменитому балахону, Аллу Пугачеву, которой помахал, как старой знакомой. Она заметила меня и тоже приветливо махнула. Ну вот, хоть один знакомый человек в этом сборище есть. Зыкину и Сенчину я тоже узнал, но знаком с ними не был. Кобзон и Лещенко стояли вместе и посматривали на нас, видимо, обсуждая наш вызывающий внешний вид. Были ещё какие-то оперные певцы и певицы, творческие коллективы, Муслим Магомаев с кем-то общался, а чуть отдельно от остальных, рядом с ВИА «Пламя», стояла София Ротару. Она поглядывала в сторону Пугачевой, которая направилась к нам. Я знал, что у Ротару с Пугачевой года четыре назад произошёл конфликт, который продолжается до сих пор, но он меня никак не касался. Алла подошла к нам и я, первым делом, поздравил её с прошедшим днём рождения. Ей, шесть дней назад, исполнилось двадцать девять лет и на примадонну российской эстрады она пока не была похожа. Обычная весёлая молодая женщина, улыбчивая и немного озорная.
— Спасибо за поздравления, — сказала Алла, здороваясь с уже знакомой ей Светланой и кивнув Серёге. — Слышала о ваших приключениях в Лондоне. Вся музыкальная тусовка их обсуждает. Андрей, ты действительно теперь сэр?
— Да, но только для Англии, — ответил я. — У нас в стране я простой музыкант.
— Ага, простой. А кому стоя подпевала английская королева?
— Ну так это там, на «Туманном Альбионе», а вот когда мы вместе с Леонидом Ильичом что-нибудь моё вместе споём, вот тогда и на родине нас любить будут, как в Англии.
— Слушай, у тебя какой номер для выступления?
— Десятый, а что?
— А у меня девятый. Я потом к тебе забегу, поболтаем.
— Идёт. Нам же ещё в воскресенье с тобой встречаться на репетиции.
— Так это твою песню мы будем репетировать? Вот темнилы. Главное, ничего толком не сказали, только поставили перед фактом, что надо спеть для комсомола новую песню.
Нам всем сказали идти в свои гримерки, согласно номера выступления, и ждать команды, внимательно слушая громкоговоритель. Мы пошли в свою под номером 10 и сели у столиков с гримёрными зеркалами, с подсветкой в виде десятка матовых лампочек. Само помещение было рассчитано человек на десять, поэтому места было много. На одном из столиков, помимо нескольких бутылок с минеральной водой, я заметил радиоприёмник и включил его. Он был настроен на «Маяк», поэтому мы сразу услышали нашу новую песню «Короли и королевы». Краснов, что, решил нашими песнями все музыкальные выпуски забить?