Новый Вавилон
Шрифт:
Наконец мы достигли большого открытого пространства. Именно это место должно было, по мнению старика, произвести на нас впечатление и натолкнуть на мысли о неизбежном. По всей широкой поляне стояли, лежали и торчали из земли полуразвалившиеся клетки из бамбука. На первый взгляд они размещались хаотично, без понятной организации и логики. Ближе к зарослям, окружавшим площадку, уцелела одна конструкция, напоминавшая смотровую вышку.
Мы бродили между конструкций, ощупывали грубо сколоченные бамбуковые клетки, и с любопытством осматривали вырытые ямы, заросшие травой. Я набрался
Никаких страшных окровавленных разделочных пил, тесаков и крючьев, скелетов и пробитых черепов. Всё здесь было рукотворным, но понять назначение этого места спустя значительно время после ухода последнего человека было сложно. Я был готов предположить размещение здесь тюрьмы или даже подобия скотного двора. На самом деле – в развалившихся клетках можно было содержать свиней или других животных.
Мы с Мариной перекинулись парой фразой и решили побродить еще. Я подобрал огрызок длинной когда-то палки, им было удобно раздвигать тяжелые листья пальм, мешающие свободному проходу. Надо было попросить у Пятницы мачете, сейчас бы выглядел умелым охотником, пробирающимся по диким джунглям.
Через двести метров мы уткнулись в непонятное сооружение. Деревянные конструкции и невысокий земляной вал окружали углубление в земле. Ландшафт уходил резко вниз, затем ровная площадка с незначительной растительностью простиралась до невысокой каменной преграды.
– Это грот, – сообщил старик, который всё это время на отдалении шёл за нами.
– А где вода? Или я что-то путаю?
– Грот, прежде всего, пещера. Но вода есть. Внизу.
Я рассмотрел грот внимательнее. Через пятьдесят метров от земляного вала, площадка под незначительным уклоном уходила под каменный свод. Верх арки зарос кустами и из-за этого не бросался в глаза. Под этим природным сводом чернел широкий, порядка двадцати метров, но не высокий проход.
– Пойдем? – Марина показывала вниз.
Геннадий не останавливал нас и мы, быстро преодолев незначительный барьер, спустились на низкую площадку. Пятьдесят метров мягкой пружинящей площадки промчались практически наперегонки, но замерли перед входом в пещеру. Там было темно, а у нас не было ни фонарей, ни даже факелов.
– Там достаточно света, – проводник не отставал и, обогнав нас, прошел в пещеру.
Он был прав, мы могли разглядеть пещеру изнутри. Она была небольшая. Каменный влажный свод поднимался на три, максимум четыре метра. Достаточно быстро он сужался и завершался уже в воде. Прохладная вода многие годы подтачивала породу и наконец, часть камней обрушились вниз, образовав эту небольшую пещеру. Потолок был рваным, острые неровные куски породы нависали над нами.
В глубине грота располагался небольшой водоем. Марина собиралась потрогать воду, но Геннадий резко оборвал её попытку:
– Не стоит, – старик мягко отстранил женщину от воды. – Это не наша территория.
Мы выбрались из пещеры и оглядывали окрестности, находясь в подобии большой ямы напоминавшей неглубокий карьер.
– Они расширили это место. Сверху подтащили грунта, укрепили конструкциями, – Геннадий показывал на земляной вал, – Всё это место заполняли водой. Им было интересно наблюдать за человеком. Здесь вода пресная, морские прогулки делали в открытом океане.
– То есть здесь купались? – неуместно спросила Марина.
– Купались амфибии, а люди тонули, – старик грустно посмотрел на нас. – Они ставили эксперименты. Могу рассказать подробнее, но сейчас пора вернуться к Пятнице.
Старик быстрым шагом пошел в обратном направлении. Сбитые с толку, скептично посмотрев ему в след, мы всё-таки решили не отставать. Мужик явно тронулся, но шёл на контакт. Если его не спугнуть, то можно вытянуть много другой информации. Желательно полезной для побега.
Мы вернулись к каменной гряде, отделявшей наш маленький пляж от этой части острова. Оказалось, что здесь нас поджидал Пятница, он принес ломти жареного мяса с лепешками. Очень кстати была вода, мы с Мариной практически полностью осушили кувшин с широким горлышком.
Расположившись под ближайшей пальмой, мы устроили небольшой пикник. В тени широких длинных листьев было не жарко, я был расслаблен и почти наслаждался отдыхом.
Старик молчал, у него не было настроения.
– Вы потеряли свой энтузиазм Геннадий? – Марина решила поддержать разговор, пока я увлеченно пережевывал сочное мясо.
– Я видел не только клетки, моя дорогая. Я видел людей в этих клетках. Несколько раз был свидетелем их подводных опытов.
Мы помолчали. Я не мог настроиться на его лад. Вся местность обильно заросла травой, представить себе опыты над людьми было реально, но получалось натужно, не естественно. Клетки выглядели обветшалыми и нефункциональными. Это место могло быть чем угодно. В тропическом климате любые сооружения без должного ухода мгновенно зарастают травой. Хозяевами этого лагеря могли быть любые дикари.
– Они пытались понять, на что способен человеческий организм. Всё начиналось с анатомии. Почти всех прибывающих, они разделывали под ноль. Изучали внутренние органы. Потом уже шли эксперименты. Болевой порог, лишение сна и пищи. Как если бы мы смотрели на лягушек. Настоящие ученые – горько добавил Геннадий и помолчал. – В воде им было ещё интереснее. Вода их родная стихия, они хотели убедиться, что мы им не конкуренты.
Повисла гнетущая пауза. Я не вникал в сумасшедший мир старика, а он, похоже, погрузился в свои иллюзии без остатка. Его взгляд блуждал в неведомом мире.
– Всё прошло. Вы сами говорили, что это было давно, – Марина пыталась приободрить старика. – Лучше расскажите, как вы сами сюда попали.
– Да, – Геннадий нас не слушал, он неожиданно встрепенулся, – Петрушка сказал, что вивисекция закончилась.
– Вивисекция? – слово было знакомым, напрягая память, я вертел его на языке.
– Это расчленение живых животных. Операции разные, – Марина тоже пыталась вспомнить необычный термин.
– Угу, – подтвердил её слова Геннадий и меланхолично, без аппетита начал пережевывать лепешку.