Нож Равальяка
Шрифт:
— Разве? — удивилась его сестра. — Мне кажется, я слышу его с колыбели!
— Охотно верю, но мне кажется, что герцогине Ангулемской и нашему дорогому коннетаблю не доставляет большой радости слушать всевозможные толки о деле, которое больно их задевает вот уже не один месяц. Так выпьем же за здоровье молодых! Музыка! — крикнул он, обратившись к оркестру, сидевшему в стороне на возвышении.
Гости зааплодировали, поднялись со своих мест, держа в руках бокалы, и стали весело чокаться. А потом с удовольствием принялись за потрясающее блюдо, которое внесли в зал: каплуны, фаршированные паштетом из гусиной печенки и трюфелями. Над этим
Герцогиня Ангулемская и графиня де Роянкур подошли к Лоренце, собираясь проводить ее в брачные покои, где она должна была ожидать супруга, но тут вдруг в зал ворвался покрытый пылью человек с шапкой в руках и громко закричал:
— Послание от короля барону де Курси!
На пороге застыли растерянные слуги, не успевшие остановить посланца и объявить о нем.
Вторжение было столь неожиданным, что за длинным столом все мгновенно замолчали. Сама не понимая почему, Лоренца почувствовала леденящий ужас. Тома в сопровождении старого барона подошел к посланцу.
— Послание от Его Величества в такой поздний час? — удивился молодой барон.
— Я исполняю приказы, господин барон, я их не обсуждаю.
— А я вас не упрекаю. Подайте письмо.
Тома сломал печать и развернул послание. Оно было коротким и без всяких объяснений гласило, что король требует его немедленного присутствия. В глазах Тома померк белый свет.
— Этого не может быть, — сказал он. — Его Величество знает, что сегодня вечером у меня свадьба. Он даже оказал мне честь...
— Отправить меня, герцога де Беллегарда, главного конюшего Франции, в замок де Курси, чтобы повести невесту к алтарю! — горделиво заявил герцог. — Кто вручил вам это письмо? Сам король? — грозно спросил Беллегард посыльного.
— Нет. Господин де Беллекур, а он, как я полагаю, член Королевского совета, и он попросил меня поспешить. Я всего только посыльный.
— Я вижу. Но вижу и другое. Погодите минутку.
Де Беллегард взял барона Губерта под руку и отвел в сторону.
— Что ты об этом думаешь, барон? Не сошел же король с ума окончательно? В любом случае, я думаю, не стоит лишать наших голубков брачной ночи. Посмотри на свою невестку! Как она побледнела, и глаза у нее полны слез!
— К тому же у нас нет никаких подтверждений, что перед нами в самом деле посланец короля. Мы его задержим, я прикажу накормить его посытнее, напоить вволю, а потом он сам уляжется спать, где захочет.
— А завтра я сам доставлю Тома нашему дорогому сиру. Меня заинтересовала эта история, и я хочу разобраться в том, что происходит. Я рад, что мы с вами имеем одинаковое мнение по поводу этого происшествия.
Они оба подошли к посланцу.
— Вы выполнили свое поручение, дружок. Теперь можете отдохнуть и набраться сил, а завтра утром...
— Я должен лично доставить господина де Курси. И без промедления.
Де Беллегард никогда не отличался выдержкой и тут сразу же вспылил:
— Это мы еще посмотрим, кто что должен! Хотите знать, что я думаю, мой
Поспешившая к Беллегарду Лоренца торопливо заговорила:
— Не спрашивайте, по какой причине, господин герцог, но я уверена, что это письмо — обман. Если вы позволите этому человеку увезти... моего супруга, я больше никогда его не увижу!
— Черт побери! Вы отдаете себе отчет, мадам, в том, что вы говорите?
— Вообрази, я совершенно с ней согласен, — поддержал Лоренцу барон Губерт. — Моя невестка накануне свадьбы получила письмо с угрозами.
— Отец! — обратился к барону Тома. — Совсем не обязательно, что это письмо имеет отношение к предыдущему. Если король требует...
— Предположим. Но мне, видит Бог, очень трудно представить себе, почему у короля возникла такая срочная потребность тебя лицезреть. К тому же этот его или будто бы его посланец мог ведь и заплутаться или повстречаться с разбойниками, не так ли? В общем, наш добрый король спокойно обойдется без тебя до утра.
— А утром мы, не торопясь, отправимся в Париж и не забудем взять с собой посланца, за которым сейчас с удовольствием последит моя охрана. И как только Тома узнает, зачем его призывали к королю, я обязуюсь лично доставить его обратно в объятия очаровательнейшей супруги! За ее здоровье мы сейчас и выпьем в последний раз, прежде чем дамы проводят ее в обитель счастья! А мы через несколько минут составим почетный эскорт Тома! — заключил де Беллегард.
Лоренцу же избавили от почетного эскорта полузнакомых знатных дам с их хоть и доброжелательными, но все же пересудами, не желая напоминать ей о трагической ночи предыдущей свадьбы. Сопровождали молодую только ее новая родственница Кларисса де Роянкур, герцогиня Ангулемская и горничные. Старшие дамы бережно отвели младшую в самую красивую из опочивален замка, где по традиции проводили свою первую супружескую ночь бароны де Кур-си. В ней родился Тома, родился его отец, родились его дед и прадед.
Лоренце она сразу пришлась по душе. Может быть, потому, что она ничуть не походила на ту, где она претерпела столько мучений. Спальня особняка де Сарранса полумраком, темной обивкой стен и мебелью из черного дерева напоминала мрачную пещеру. В этой же в больших серебряных подсвечниках ярко горели красные свечи, освещая светло-голубые стены с мерцающей золотой ниткой и золотисто-голубые парчовые драпировки. Изящная светлая резная мебель хранила память об эпохе Ренессанса, большое венецианское зеркало приглашало к туалетному столику, на котором сияли хрустальные флаконы, всевозможные коробочки и безделушки из позолоченного серебра, гребешки и щетки. Яркий огонь полыхал в камине из синего с прожилками мрамора, и синие с красным ковры согревали натертый до зеркального блеска пол. Конечно же, были тут и цветы. Целая охапка белых гвоздик из оранжереи красовалась в большой китайской вазе, наполняя воздух пряным ароматом.
— Господин барон перестарался, — заметила дама Бенуат, кивнув на гвоздики, руки ее в это время водили по длинным волосам Лоренцы шелковым платком, чтобы они заблестели еще ярче, — к завтрашнему утру у наших молодых разболятся головы.
— Отворят окно, и не разболятся, — улыбнулась герцогиня.
— А с открытым окном они простудятся!
— Что за глупости, Бенуат, — покачала головой Кларисса. — Как мне известно, любовь — лучшее согревающее средство! А теперь ложитесь-ка в постель, моя дорогая.