Нож в сердце рейха
Шрифт:
– Постой, а это не она? – толкнул в бок Федора Сергей. – Лет двадцать, не более…
– Похоже, что Настя. Но никто же из дома не выходил…
– Не выходил, – согласился Сергей. – А это значит, что в доме есть еще один вход, который отсюда не виден. Завтра проверим. Все, охотник, уходим. Не хватало нам на патруль нарваться.
Когда разведчики вошли в квартиру, Олег гремел посудой. На вопрос, откуда она появилась в их скромном жилище, Самойлов снисходительно ответил:
– Вы что, совсем отупели от игры в гляделки? Весь дом почти пустой.
– Что, забрали?
– И не их одних. Грузовик был забит народом. Видимо, евреев подгребали, кто не переселился в гетто.
– Вот сволочи! – невольно вырвалось у Сергея. – Соседи ведь уже совсем старики. Я вчера их видел из окна – божии одуванчики.
– А фашистам все равно: что старый, что малый… Еврей – к стенке! Ну, будет об этом. Вы-то как день провели?
Сергей, как старший по званию, доложил:
– Наблюдение почти ничего не дало. Видели доктора. Под вечер в дом вошла девушка, лет двадцати, возможно, Настя. Завтра продолжим. Может, повезет больше.
– Что же, время терпит, – кивнул Самойлов. – А я с утра был на местном рынке. Ну и дела… Будто и нет войны. При наличии денег можно купить все. Я немного продуктов прикупил, на первое время хватит. Познакомился с одним деловым малым. Тот обещал немецкую офицерскую форму достать. Говорит, полгода тому с дружками вещевой склад грабанул. За форму запросил дорого, но, поторговавшись, цену сбросил. Заказал капитанскую. Завтра встречаемся в сквере на Friedrichstrasee.
– Прикроем, – предложил Федор.
– Нет. У вас свое дело. Продолжайте наблюдение, – категорично заявил Самойлов. – А теперь, товарищи офицеры, прошу к столу. На ужин – картошка в мундире и соленые огурчики.
В 8:00 Федор и Сергей уже были на месте. Как и вчера, около 9:00 из дома вышел Антон Васильевич Прохоров. Через какое-то время вслед за ним из двери выскочил высокий молодой человек и устремился за доктором. Вот он догнал его, и они пошли рядом, о чем-то оживленно беседуя.
– Серый, ты смотри за парадным, а я поищу другой вход. Ведь девушка вчера как-то покинула дом…
Как ни таращил глаза Сергей, он так и не увидел, когда и где пересек улицу Федор. «Охотник! Привык у себя в лесу скрытно передвигаться! – тепло подумал он о товарище. – Как ему, такому здоровяку, это удается?!»
А между тем Федор оглядел дом с тыльной стороны. Вторая дверь выходила в небольшой палисадник, и дорожка от нее вела в сторону противоположной улицы, приглядывавшей между домами. Федор собрался было возвращаться к Сергею, чтобы поделиться новостью и, разделившись, продолжить наблюдение, как дверь отворилась, и вчерашняя незнакомка вышла из дома. Настю он видел только на фотографии, где она была с тетей и было ей лет семь, а сейчас двоюродной сестре должно быть около двадцати. Девушка закрыла дверь на внутренний замок
– Вы Настя? – осторожно спросил он.
– А кто вы? И что вам от меня нужно? – забеспокоилась девушка.
– Ты Настя, – утвердительно произнес Федор, – а я твой брат дуплинский, Федора Федоровича сын.
– Федор? Из Дуплинки… – удивленно протянула девушка. – А фамилия …
– Да Прокопенко я, как и твоя матушка – тетя Валя.
– А как ты здесь оказался? Ты же в Сибири…
Федор рассмеялся.
– Был в Сибири, а сегодня здесь, во Львове. Вот тебя отыскал… свою старшую сестру.
– Ах да, тебе же семнадцать, – смерив взглядом его рослую фигуру, Настя покачала головой. – Во вымахал, весь в отца и деда. Жив еще Федор Федорович?
– А что ему станется. Девяносто семь годков дедушке, а все на охоту ходит, не сидится ему на печи. А ты в материнскую породу пошла – маленькая, худенькая… но симпатичная, – улыбнулся Федор.
– Нашел симпатягу, – застеснялась девушка. – Да что мы на ходу-то разговариваем? Пойдем в дом. Я тебя накормлю, чаем напою. Вон какой большой! Такому много еды надо, – засмеялась Настя.
– А дома кто есть?
– Я одна. Мужчины мои на работу ушли, а я в сапожную мастерскую направлялась. Вчера отнесла ботинки мужа в ремонт. Я же замужем…
– Да я знаю, – отмахнулся Федор. – Тетя Валя деду писала из Сум и адрес твой львовский дала. Пригодился. Легко запоминается: Советская, 17.
– Сейчас, правда, не Советская, а Молодежная… Немцы как пришли, улицы и площади на свой лад переименовали.
– Настя, а можно, мы зайдем с улицы, а не со двора? Видишь ли, я не один. И человек, что со мной, будет волноваться, если меня долго не увидит. А так все ясно, я в гостях!
– Так ты не случайно во Львове оказался? – встревожилась Настя.
– Не буду врать, не случайно. Пойдем в дом, расскажу, что могу.
Говорили больше часа: Федор рассказывал о Дуплинке, о чудачествах деда, Настя – о жизни в Сумах, о своем муже Алексее, немного о свекре. Узнав о цели прихода двоюродного брата, предложила:
– Антон Васильевич сегодня обедает дома. Оставайся, подождешь. Поговоришь. Вам никто мешать не будет. У Алексея сегодня сложная операция, он весь день будет занят.
– Нет. Лучше я подойду к часу дня. – Федор встал из-за стола. – Тебя проводить до сапожника, сестричка? – улыбнулся он.
– Нет. Я уж как-нибудь сама. – И, улыбнувшись в ответ, заметила: – А ты кавалер, как я посмотрю! Девчонки, поди, табуном за тобой бегают?
– Не-а. Боятся, что обнимать начну и ненароком придавлю, – рассмеялся Федор.
Антон Васильевич Прохоров к появлению дальнего родственника отнесся настороженно.
– А это точно твой двоюродный брат? Не сочти за недоверие, время такое: сама понимаешь, война.