Ножи Императора
Шрифт:
Скавр кивнул.
– Действительно, так и получилось. Представь себе волнение, которое поднялось бы, если император уловил хотя бы намек на его причастность к их смертям. Не говоря уже о том, что ему нужна была замена, свои люди, которым можно полностью доверять, вплоть до того момента, когда, в свою очередь, он прикажет убить и их, чтобы обеспечить молчание. Итак, он использовал тебя, чтобы указывать нам на них, каждый раз по одному, и сидеть, сложа руки со спокойной улыбкой, пока центурион Аквила делал за него грязную работу.
Эксцингус пожал плечами.
– Такие люди, как Клеандр, не доберутся до вершины навозной кучи, не наступив при этом на некоторые головы по пути. Мне было предельно ясно, что любой отказ сотрудничать с ним приведет меня к явно неприятному уходу из этой жизни, поэтому я, конечно, дисциплинированно делал так, как он мне велел. - Он поклонился Скавру, а затем Марку.
– А теперь, господа, при всей моей благодарности за вашу помощь, я действительно должен уйти. Мне нужно выполнить одно последнее небольшое задание, а затем я отойду в тень. Я подозреваю, что Рим вскоре станет негостеприимным для человека с моей искаженной преданностью. А для вас у меня есть только один совет ...
Скавр повернул голову и ждал, наблюдая, как Эксцингус отвернулся и бросил через плечо свою прощальнюю фразу.
– Берегитесь Ножей, господа. Все ваши усилия привели лишь к появлению более смертоносной шайки убийц, чем те люди, которых вы убрали ...
Он быстро зашагал вниз по холму целеустремленной походкой человека, которому было чем заняться.
12
– И ты клянешься больше не мстить этому Велоксу?
Марк посмотрел в глаза своей жене и кивнул.
– Я клянусь в этом. Моя жажда мести утолена, и с каждым глотком вкус становился все горше предыдущего. Хотя я не могу сказать, что произойдет, когда Велокс оправится от побоев, которые нанес ему Фламма.
Фелиция осмотрела тело ветерана-гладиатора до того, как Марк и Котта вырыли глубокую могилу в саду, обнесенном стеной, и осторожно опустили в нее труп Фламмы. Они решили обойтись без жертвенного костра, а похоронить его как бойца, павшего на поле боя.., отмолив его уход потом в святилищах.
– Этот бедняга уже давно жил в агонии, я могу сказать это, глядя на размер той части его нароста, которая выступала из его тела. Должно быть, эта болезнь поглотило большую часть его легких, и как он смог провести бой в таком состоянии, для меня загадка.
Марк грустно улыбнулся.
– Жаль, что ты не видела его лет десять назад. И спасибо, что разрешила похоронить его здесь.
Она улыбнулась, погладив его по щеке.
– Никто никогда ничего не узнает, потому что запрет на захоронения в пределах городских стен всегда был проблемой. Если кто, спросит, скажем, что это просто алтарь и никакого захоронения под ним нет. И, кроме того, как я могла отказать тебе, когда стало очевидно, что именно его вмешательство спасло тебе жизнь. А алтарь выглядит красиво ...
Саннитус отправил своих людей приобрести подходящий мемориал, и несколько дюжих гладиаторов, стоявших вокруг него, вдохновили каменщика взять резец и без промедления вырезать необходимые слова на белом мраморе. Каждый из бойцов поклялся вернуться и принести соответствующую жертву, прежде чем отправиться обратно в город.
Юлий наполовину убедил, наполовину оттащил Дубна в казармы, оставив Калистру на попечение двух женщин в доме. Фелиция провела целый час, тихо беседуя с девушкой из лудуса, которая, как выяснилось, была захвачена в плен в той же кампании, в которой тунгрийцы сражались в прошлом году.
– Эта бедная девушка, кажется, через многое прошла, но я чувствую в ней стержень. Ей понадобится некоторое время, чтобы справиться со своими трудностями, хотя ее насиловали много раз, и чуть не довели ее мягкую натуру до самоубийства. Твоему другу придется проявить больше терпения, чем он мог себе представить.
Марк кивнул, указывая на Центуриона – маленькую собачонку, которая резвилась у их ног.
– А теперь, я думаю, мне пора собираться. Юлий и трибун скоро вернутся, и мне придется ненадолго посетить казармы.
– Ты думаешь?
Ее муж улыбнулся.
– Я не думаю, я знаю. У Эксцингуса был вид человека с каким-то незаконченным делом, когда мы видели его в последний раз, и я думаю, что это дело связано с тобой и мной.
Улицы Авентина были тихими, таверны и бордели в основном закрылись на ночь. Информатор осторожно поднимался на холм, держа кувшин с вином на сгибе руки, обходя темные лужи человеческих отходов, вылитых с верхних этажей инсул-пятиэтажек по обе стороны, с полдюжины фигур охраны крались в тени за его спиной. Он приобрел кувшин вина за несколько часов до этого по сниженной цене так, как его содержимое уже скисло. Вылив содержимое в ближайший слив, к в высшей степени оживленной обиде полудюжины попрошаек, он унес пустой кувшин, чтобы заменить его предыдущее содержимое совершенно другой жидкостью.
– Эй, иди сюда!
Информатор напрягся, услышав голос, но снова расслабился, когда понял, что это был Гай, спрятавшийся в тени дверного проема. Информатор скользнул в тень рядом с ним, его приветствие, произнесенное шепотом, было подчеркнуто обычным сардоническим тоном.
– Я потрясен. Большинство детей твоего возраста легли в свои кровати уже несколько часов назад.
Пацан обнажил зубы, что с натяжкой можно было принять за улыбку
– Большинству детей моего возраста не обещают золотой монеты за то, чтобы они просто присматривали за домом, пока ты не появишься. Где ты, ублюдок, шлялся? Мне пришлось показать свой нож двум грязным старикашкам, пока я сидел здесь и делал вид, что мне нечего делать. А что в кувшине?
– Я разбирал кое-какие вещи, готовясь к отъезду. В кувшине мой последний подарок моему старому другу. Или, так скажем, знакомому.
Мальчишка посмотрел мимо него на мужчину, возникшего из тени.